Пришельцы с Земли - Сильверберг Роберт - Страница 9

— у идеалистов вечно в голове путаница.

Сегодняшнее потрясение открыло Кеннеди на удивление трезвомыслящего Сполдинга, хладнокровно выгадывающего деньги из ганимедского контракта, чтобы получить возможность безбоязненно уйти из агентства. Это меняет дело, подумал Кеннеди. В его душе шевельнулось сомнение. Теперь уже нельзя стало просто отмахиваться от мнения Сполдинга о контракте.

Вернувшись в офис третьего класса, Кеннеди нашел тучного Хогена у холодильника. Тот с видимым наслаждением потягивал освежающий напиток. Сполдинг сидел за столом, прилежно склонившись над бумагами.

— Во сколько совещание? — спросил Кеннеди.

Ему было известно время, но Хоген ответил:

— Вацински желает видеть нас у себя через полчаса. Как насчет идей?

— Парочка имеется, — осторожно ответил Кеннеди. — Может, Эрни их примет, Альф?

— Да?

— Скажи мне, только честно, что ты думаешь по поводу всего этого дела с Ганимедом?

Едва договорив, он уже понял, что свершил ошибку. Хоген повернулся к нему, внимательно поглядел в глаза и удивленно нахмурился.

— То есть, что я думаю? О чем?

— О контракте. Правильный ли он? — Кеннеди взмок. Ему страстно захотелось вернуть сказанною.

— Правильный? Что значит «правильный»? — непонимающе спросил Хоген и пожал плечами. — Тебя это беспокоит? Может, ты от Сполдинга заразился?

— Да не совсем. Мардж сильно беспокоится. Она у меня социально ангажирована. И постоянно возвращается к вопросу о Ганимеде.

Хоген дружески улыбнулся. Ему исполнилось сорок лет, и он не питал иллюзий подняться выше уровня третьего класса. Спокойствия ему придавала так же уверенность в соответствии его компетенции положению; ни вероятность слететь или продвинуться не представляли опасности.

— Тед, я удивлен, что слышу от тебя такое. У тебя прекрасный дом, чудесная жена, роскошная жизнь. Ты — служащий третьего класса. Получаешь 30 тысяч в год, плюс премии и верным ходом идешь на повышение. И получишь его — ты годишься. Это я тебе говорю.

Кеннеди почувствовал, что краснеет.

— Лесть не ответ на мой вопрос. Альф.

— Это не лесть, а факты. Объективные факты, что есть — то есть. А у большинства не хватает. Вот и все. А теперь представь, что Диноли вызывает тебя и велит перестроить общественное мнение об этой, как ее там, планете Ганимеде или луне Ганимеде, так-то и так-то. Разве ты будешь медлить и пытаться разобраться, правильно это или нет? — Хоген заржал. — Как бы не так! Кого это будет волновать, за тридцать-то тысяч!

Кеннеди отпил глоток.

— Да, да, конечно.

— Теперь понимаешь?

Кеннеди кивнул.

— Думаю, да.

Через полчаса Кеннеди уже сидел на своем обычном месте за столом в кабинете Вацински, рядом с Хогеном, на противоположной стороне от Сполдинга. Вацински в ожидании остальных был совершенно неподвижен, его неуклюжая долговязая фигура повторяла очертания кресла. Ричардсон пришел последним и тихо скользнул в комнату, надеясь, что его опоздание останется незамеченным. Тут Вацински ожил:

— Сегодня 11 мая, джентльмены, — завел он своим высоким голосом. — Прошла ровно неделя со времени нашей последней встречи в этих стенах. Думаю, все ознакомились с разосланным сегодня утром расписанием; кто не успел, поднимите руки, так, хорошо. Хочу напомнить, что до начала активной кампании остается ровно десять дней. В этот проект, джентльмены, вложена уйма труда — чертова уйма! Если бы вы знали, как Джо Каудереру пришлось побегать, чтобы организовать участие прессы и телевидения в соответствии с нашим графиком. Ну, скоро узнаете, когда Джо выступит с отчетом на общем совещании у Диполи. Так или иначе, дело движется.

Я специально предоставил вам неделю на обдумывание положения, чтобы вы точнее могли определить свои действия в сложившейся ситуации. Вы ведь знаете, что в «С. и Д.» на работу по формированию реакции публики смотрят как на творчество. Красота проработанной картины общественного мнения сродни красоте Моны Лизы, полотнам Рембрандта или симфонии Бетховена. Если кто-нибудь из вас еще не винился всеми своими чувствами в ганимедский проект, я вас призываю сказать об этом прямо сейчас или позже, в частном порядке. Замысел должен стать явью. А для этого необходима искренность помыслов, джентльмены.

Казалось, Вацински действительно прочувствовался всерьез, столько страсти вложил он в эту свою рапсодию. На глазах даже поблескивали слезы. Кеннеди взглянул на сидящего напротив Сполдинга, но молодой человек сидел с плотно сжатыми губами и не выдавал своих эмоций.

— Прекрасно, джентльмены, а теперь за работу, — без перехода сказал Вацински уже совершенно деловым тоном, молниеносно покинув эмпиреи, где только что витал. — Прошлый раз мы определили общий подход к организации кампании. По предложению Ллойда Прессли, поддержанному Диполи, в предвидении вероятности сильного отпора на Ганимеде мы займемся созданием антипатичного образа ганимедцев. Полагаю, все уже прикидывали, каким способом этого добиться. Начнем с вас, Ричардсон.

Все глаза устремились в конец стола. Так Вацински выражал свое неудовольствие по поводу опоздания Ричардсона, формального выговора можно было не ждать.

Ричардсон имел вид тонкогубого учителя-педанта. Он провел рукой по редеющим волосам и произнес:

— Я продумал три-четыре подхода, на нескольких уровнях, Эрни. Но не стану выкладывать все сразу. Главное — подать все должным образом детям. Детям и женщинам. А тем самым воздействовать и на мужчин, которые все равно собственного мнения не держат. Предлагаю приступить к делу, проталкивая антиганимедский материал в детские передачи и в вечерние видеосеансы, ориентированные на женщин. Я набросал план, включающий 15 специально подобранных программ и уровень воздействия на зрителя для каждой. Некоторые из специалистов прежде работали в «С. и Д.». Зачитать план сейчас, либо вы предпочитаете ознакомиться с ним позже?

Вацински нетерпеливо дернулся:

— Лучше попозже, Клод. Пока оговорим самое принципиальное. Детальные разработки понадобятся позже.

Кеннеди заметил, что начальнику было неприятно слышать, как Ричардсон выкрутился; ничто Вацински не было милее, чем вид мнущегося подчиненного и его признания в неподготовленности. Обычно никто третьего класса рангом на совещание с Вацински неподготовленным не приходил.

Перебрали всех сидящих за столом. Хоген развивал скользкую идею — направлять проганимедские материалы в европейские телекомпании и газеты, тщательно выбирая страны, на данный момент наименее популярные в Штатах. А затем простым переключением по контрасту добиться желаемого эффекта, воздействуя на мнение американцев тезисом такого рода: «Если им это нравится, то мы будем против!» Вацински одобрил. Затем Флейшман предложил свои идеи, как это всегда у него получалось, темные и запутанные, сводившиеся приблизительно к овладению общественным мнением одновременно на уровне колледжей и детских садов, дабы младенцы и молодежь выступали в качестве разносчиков пропаганды. Вацински согласился и с этим.

Пришла очередь и Кеннеди. Он нервно оттянул воротничок и положил закрытый чемоданчик перед собой на стол.

— Я набросал план, который во многом совместим с теми, что мы заслушали, Эрни. Его можно применить параллельно одному из них или сочетать со всеми вместе.

— Давайте нам его.

— Вкратце он сводится к следующему: нам нужно соломенное чучело, чтобы его поставить, а потом свалить. И это должно быть нечто способное сразу и бесповоротно привлечь симпатии людей.

Вацински кивал. Кеннеди облизнул губы и продолжил:

— В данный момент из землян на Ганимеде всего две дюжины космонавтов и ученых Корпорации. Вряд ли среди них есть хоть одна женщина или ребенок. Что может тут пробудить сочувствие? На чем нам основываться, живописуя противостояние ганнитов? Кому какое дело до горстки исследователей, нанятых Корпорацией? Поэтому я и предлагаю — распространить сведения об основании земной колонии на Ганимеде. Из добровольцев. Две сотни лучших землян — смелых, самоотверженных мужчин, женщин и детей. Естественно, никакой колонии там нет. Корпорация не может допустить гражданских лиц в такую нестабильную в военном отношении зону, как Ганимед. Населению не обязательно это знать. Если мы станем последовательно излагать события в «колонии», и сообщения о текущей жизни «колонистов», если мы уверим самих себя в их существовании, то и публика в это поверит. А как только нам удастся завладеть ее пристрастием, то можно делать с «колонистами» все что угодно.