Пришельцы с Земли - Сильверберг Роберт - Страница 23

— Теперь вы видите, что это за народ? — задал ему вопрос Кеннеди на обратном пути.

— Конечно, вижу, — буркнул Энгел. — Я знал это с самого начала.

— И тем не менее вы останетесь безучастным, когда оккупационные силы начнут уничтожать их, руководствуясь ложными представлениями об их «дьявольской природе»?

— А что я могу тут поделать? — мрачно спросил Энгел. — Я служу в Корпорации лингвистом. Мне не положено обсуждать ее действия, а о своих мнениях приказано помалкивать.

«Конечно, как же иначе, — подумал Кеннеди, — и все мы так же. Но вот на сей раз я не могу просто получать жалованье и позволить этому свершиться своим чередом. Я должен выступить против замышленного злодеяния».

С интересом он попытался представить себе реакцию Гюнтера, когда тот узнает, что его гость-рекламщик вступал в крайне предосудительные контакты с аборигенами. Коротышку, конечно, хватит удар.

Довольно скоро Кеннеди с этим вопросом все стало ясно. Он вел записи своих бесед со старым вождем, набрасывая строки ганнитской поэзии и конспекты их философских рассуждений. Заметки же прятал у себя в комнате. Но на четвертый день, желая занести туда сведения о ганнитском понимании Первопричины всего сущего, он не нашел тетради на месте.

На мгновение он встревожился. Но затем, желая успокоить себя, подумал: «Наверное, Энгел взял. Конечно же. Взял на время». В дверь постучали, Кеннеди открыл. На пороге стоял Гюнтер. В руке у него была зажата стопка исписанных Кеннеди листков. Холодный взгляд Гюнтера не предвещал ничего хорошего.

— Не потрудитесь ли вы объяснить, что это такое? — потребовал он ответа.

Кеннеди постарался собраться.

— А, это. Это мои записи. То есть рабочие заметки. Чтобы убедительнее выписать фон ганимедской «станции».

Гюнтер не улыбнулся.

— Я читал. Это заметки о ганнитской культуре, философии и поэзии. Вы тайно посещали гаников.

— Ну и что с того, даже если это и так?

— Вы нарушили мой прямой приказ. Тут база с воинской дисциплиной. Мы не допускаем нарушения приказов.

— Отдайте мои записи, — сказал Кеннеди.

— Я их сохраню. Они будут посланы на Землю руководству Корпорации в качестве доказательства вашей вины. Вы арестованы.

— По какому обвинению?

— Шпионаж против Корпорации, — отрезал Гюнтер.

Двое из его команды заперли Кеннеди на гауптвахте, в маленькой подвальной комнатке без окон. Угрюмо оглядев ее металлические стены, он признался себе, что в глубине души давно этого ожидал. Слишком уж рискованны были его вылазки к ганнитам. Но неудержимо влекла возможность еще раз услышать от них то, что ему всю жизнь не хватало: их философия давала надежду в мире, казавшемся лишенном ее навсегда. Поэтому отчаянно хотелось провести в ганнитском селении все до единого последние дни тут, на Ганимеде.

Наступил «вечер». Его покормили и снова заперли. Гюнтер больше не желал рисковать. Так и продержат тут до самого отлета на Землю.

Кеннеди попытался заснуть. Последние несколько суток он спал всего по 2-3 часа, каждую ночь украдкой выбираясь к аборигенам. Теперь усталость давала себя знать: ноги отяжелели, глаза щипало. Все это время он поддерживал себя возбуждающими таблетками и подремывал урывками, а вот теперь не мог уснуть.

Часы показывали 3.30, когда он услышал, что кто-то отодвигает задвижку его двери. Кеннеди поднял голову. Вероятно, это Гюнтер явился за «признанием». Вошел Энгел.

— Меня поставили вас сторожить, — сказал лингвист. — Гюнтер ввел круглосуточное дежурство.

Кеннеди холодно посмотрел на него.

— А почему вы решили войти внутрь? Чтобы мне не было скучно?

— Мне хотелось сказать, что я совершенно непричастен к вашему аресту. Гюнтер просто очень подозрителен. Он приказал обыскать комнату во время вашей отлучки и обнаружил записи. Я сожалею.

«И я тоже, — подумал Кеннеди. — Потому что теперь придется лететь на Землю под стражей и без малейшего шанса донести до людей, что я тут видел». Вслух он сказал:

— Вы ездили к ганнитам объяснить, почему мы пропустили очередную беседу?

— Нет. Я боялся.

Тут у Кеннеди появилась идея.

— А что, если нам отсюда сейчас выбраться? Взять аэросани. Все спят. По крайней мере хоть удалось бы предупредить ганнитов о случившемся. А утром можно опять запереть меня тут.

— Слишком рискованно. Гюнтер и так меня подозревает, — сказал Энгел.

Но Кеннеди хорошо его изучил. Потребовалось еще всего несколько минут уговоров, чтобы сломить сопротивление Энгела. Они надели скафандры и направились в отсек гаража аванпоста, где стояли аэросани. Кеннеди горел нетерпением снова увидеться с ганнитами. Он понимал, что, принуждая Энгела освободить его, нарушал основной ганнитский принцип поведения, но момент для пассивного сопротивления выдался исключительно неподходящий. Время провести философию ганнитов в жизнь еще приспеет, когда само их существование перестанет быть под угрозой, когда исчезнет угроза самому их существованию.

— Переключите механизм шлюза на автоматический режим и быстро отсюда, — сказал Кеннеди Энгелу. — У нас впереди не целая ночь.

Лицо Энгела за щитком застыло и напряглось. Кеннеди подумал, что Энгел никогда полностью по своей воле не отдавался происходящему: частично его убеждала правота Кеннеди, частично он поддавался шантажу.

Ворота шлюза начали раздвигаться. Кеннеди подвинулся, освобождая на санях место для Энгела, и легко положил руку на тумблер включения двигателя. Вдруг весь шлюз залил яркий свет прожекторов. У ворот стоял Гюнтер, угрожающе мрачный в ослепительных лучах света. За ним виднелись еще трое — Джекил, Палмер, Латимер.

— Я так и знал, Энгел, что это вы, — медленно проговорил Гюнтер. — Я вычислил, что именно вы помогали ему. Поэтому-то и поставил вас на дежурство сегодня. Вижу теперь, что был прав. И куда вы, черт вас дери, надумали отправиться на аэросанях?

Энгел то ли застонал, то ли заговорил, Кеннеди злобно толкнул его локтем свободной руки.

— Держись крепче! — прошипел он. — Я сейчас включу двигатель!

— Нет, вы не посмеете!

— Хочется сесть вместе со мной на гауптвахту?

— О'кэй, — окликнул их Гюнтер. — А теперь слезайте. На этот раз я уж позабочусь, чтобы никто из вас не улизнул до самого отлета корабля на Землю.

— Позаботьтесь-позаботьтесь, — сказал Кеннеди. Он спокойно перевел тумблер зажигания на полную скорость и широко открыл вентиль тяги.

Сани вздыбились, задрали нос — и ринулись вперед, выпустив желтый огненный хвост. Кеннеди еще услышал яростный вопль Гюнтера, когда они пронеслись через открытые ворота шлюза секунд за 15 прежде, чем реле должно было автоматически их закрыть.

Сзади раздались резкие хлопки выстрелов. Кеннеди не оглядывался. Он только молил бога, чтобы пули не задели топливные баки, приник к самому рулю и, направляя маленькие аэросани, пустил во тьму ганимедской ночи.

Курс ему был ясен. Отвернуть как можно дальше к западу, чтобы надежно, как он рассчитывал, сбить со следа возможных преследователей, а затем направиться к ганнитскому селению. Что дальше, он не знал.

Он допустил непростительную ошибку. И, вероятно, отнял единственный остававшийся у ганнитов шанс на спасение, да и себе подписал приговор, дав Гюнтеру возможность докопаться до его настоящих интересов. Кеннеди попытался было отнестись к произошедшему фаталистично, как сделали бы аборигены, но он не смог. С какой стороны ни посмотри, сложилась ситуация трагическая, которой, будь он поосторожнее, вполне можно было избежать.

Он принудил себя не думать о своей участи, когда через четыре дня транспортный корабль отправится в обратный путь на Землю. Без всякого сомнения, они с Энгелом будут пленниками на его борту. В одно страшное мгновение он оборвал все связи с Землей и теперь гнал от себя эти мысли.

— Я все думал, сколько времени понадобится Гюнтеру, чтобы разузнать о наших занятиях, — сказал, когда позади осталось более пяти миль, а признаков погони не обнаружилось. — Рано или поздно это должно было случиться. Но, Энгел, иначе повести себя мы просто не могли. Кому-то обязательно требовалось так поступить. И вышло, что появился тут я и тебя вовлек тоже.