Полночь во дворце - Сильверберг Роберт - Страница 5

– Да, да, конечно.

Она вся еще дрожала. Он повел ее к боковому выходу. Когда они покидали зал, на помост для трона вышли двое придворных – один с гитарой, другой с жонглерскими палочками. В тишине прозвучал резкий, скрежещущий смех императора. Прием во дворце затянется на всю ночь, ибо Нортон Седьмой был одним из любимых развлечений всего Сан-Франциско.

– Вот вы и посмотрели на императора.

– Но как же империя продолжает существовать, если ею правит безумец?

– Ничего страшного. Обходимся без его мудрых указаний. Римляне жили при Калигуле, а того не сравнить с нашим. Вы расскажете об увиденном в Монтеррее?

– Нет, пожалуй. У нас очень сильна вера в могущество империи. Зачем подрывать ее?

– Правильно, – похвалил ее Кристенсен.

Они вышли на улицу. Дул холодный ночной ветер.

– Я провожу вас до причала, а потом поеду домой, – сказал он.

– А где вы живете?

– Возле парка Гоулден-Гэйт.

Она посмотрела ему в глаза и облизнула губы, как девчонка.

– Знаете, я не хочу переправляться через залив в такой час, да еще одна. Удобно ли мне будет переночевать у вас?

Он уверил ее, что это очень удобно, и они сели в машину.

Через двадцать минут они были у него. Оба молчали. Кристенсен понимал, о чем она думает. Мысли ее занимал выживший из ума правитель империи, пускавший слюни и глупо хихикавший в торжественно убранном тронном зале. И это великий Нортон Седьмой, под властью которого находятся все земли от Сан-Рафаэл до Сан-Матер и от Халф-Мун-Бэй до Уолнат-Крик. Вот они нравы империи Сан-Франциско в эти закатные дни западной цивилизации.

Кристенсен отпустил шофера, и они поднялись к нему в квартиру. Вечно голодные коты встречали его на пороге.

– Какая уютная квартирка! – сказала она.

– Три комнаты, ванная, холодная и горячая вода. Неплохо для обыкновенного министра иностранных дел. У многих из наших нет даже этого.

Они занимают комнаты во дворце. Но лучше все-таки жить отдельно.

Он открыл дверь на веранду. Теперь, когда его окутывало домашнее тепло, ночь уже не казалась такой холодной. Вспомнилась новость о королевстве Уикка. Где-то в далеком, цветущем Орегоне сейчас соберутся в путь сто пятьдесят тысяч мирных идолопоклонников. Эта лавина скоро обрушится на Сан-Франциско, чтобы отпраздновать здесь поворот солнца к лету. Неприятная неожиданность. Завтра, когда все проспятся после ночных развлечений, придется собирать заседание Кабинета и немедленно начинать действовать. Не исключено, что именно ему предстоит мотаться по окраинам империи, а то и подальше, обещаниями и посулами скреплять региональный союз, направленный против язычников. Никуда не денешься. Такая у него работа. Кому-то надо заниматься этим.

Его рука легла на стройную талию посланницы Монтеррея.

– Бедный, бедный император, – тихо произнесла она.

– Все мы бедные, – ответил он.

Он взглянул на восток. Скоро взойдет солнце. Рассвет занимался над страной, которая раньше называлась Соединенные Штаты Америки, а сегодня была искромсана на тысячи карликовых, крохотных государств, обезумевших от войн и взаимных притязаний. Господи ты. Боже мой! Великое герцогство Чикагское, Священная конфедерация Северной и Южной Каролины, три нью-йоркских королевства! Одна империя Сан-Франциско чего стоит. Впрочем, что толку думать об этом? Поздно, слишком поздно хватились. Теперь уже не изменить ничего. Карты розданы, остается играть в ту игру, которую тебе навязали. Единственное, что в твоих силах, это показать высокий класс игры. И еще ты можешь защитить от надвигающейся тьмы маленький островок человеческого тепла.

– Я рад, что вы поехали со мной, – сказал он, обнимая ее и нежно прижимаясь губами к ее губам. – Пойдемте в комнату.