Гипноз и «чудесные исцеления» - Рожнова Мария Сергеевна - Страница 30

За пределами Англии первую попытку привлечь внимание к возможностям гипноза предпринял еще при жизни Брэда профессор медицинского факультета в Бордо Азам. Нимало не смутившись теми насмешками, которые, разумеется, не замедлили на него сейчас же после этого посыпаться, Азам попробовал сам заняться гипнотическими опытами. Вскоре он поделился полученными успешными результатами со знаменитым французским антропологом и хирургом Полем Брока. Брока в свою очередь поставил об этом в известность французскую академию.

Обрадованный тем, что рожденное им детище — учение о гипнозе стало, наконец, предметом серьезного внимания, Брэд направил Азаму манускрипт, в котором обобщил важнейшие результаты всех своих работ. Одновременно с этим Брэд направил во французскую академию свой главный научный труд «Нейрогипнологию», хлопоча об издании его во Франции. Однако в те годы этому не довелось осуществиться. И ряд французских исследователей того времени, с энтузиазмом взявшихся за изучение гипноза, оказался не в курсе всего уже сделанного Брэдом; многое, что они открыли, было переоткрытием того, что уже было до них найдено и описано.

Джемсу Брэду не довелось стать свидетелем первых твердых шагов своего детища.

25 марта 1860 года Брэд умер. В этом же году во Франции выходит несколько книг, в которых рассказывается, правда, только в самых общих чертах, о его открытии, его методе вызывания искусственного сна и применения его в лечебных целях.

«Гипноз — это внушенный сон». «Гипноз — разновидность истерии, он опасен!». «Гипноза нет, есть только внушение»

После смерти Брэда центр изучения гипноза переместился во Францию.

Первым продолжателем дела английского хирурга стал врач-практик из французского города Нанси Амвросий Август Льебо. Льебо всем сердцем предан медицине, он горячо любит свое дело. Большинство его пациентов простой трудовой люд — виноградари, сапожники, портные, подмастерья, их жены и ребятишки всех возрастов. Да и сам Льебо, сын крестьянина, ничуть не уступает в трудолюбии своим пациентам. Двери его приемной открыты всегда и для всех. К нему обращаются со всевозможными недугами, начиная от острой зубной боли и кончая тяжелейшими расстройствами психики. Льебо никак не может пожаловаться на ограниченность круга своих врачебных наблюдений. Наблюдая и сравнивая, стараясь всем, что только в его силах, помогать больным, усердно ища каких-то новых средств там, где, казалось, исчерпано все, Льебо давно уже подметил, что нередко таким могучим средством оказывается самое простое и доступное — доброе слово врача. Суметь найти подход к больному, утешить его и ободрить, вселить надежду — это уже много. А часто это прямой путь к выздоровлению. Его богатый практический опыт показывает, насколько тесна связь между психикой и здоровьем. Как часто приходится ему видеть, что тяжелые нервные переживания, горе и печаль бывают причинами тягостных заболеваний, которые могут затронуть любые органы и части тела, и наоборот, радость и подъем духа сами по себе ставят больных на ноги или облегчают лечение.

В 1860 году ему в руки попадается книга, в которой рассказывается об открытом английским врачом Брэдом новом способе лечения больных. Льебо пытается испробовать, насколько полезен и успешен этот путь. И вот, испытав несколько вариантов способа усыплять больных, Льебо, наконец, останавливается на следующем: он предлагает усыплять больного неторопливо, тихим голосом, внушая ему представления, связанные у каждого человека с засыпанием. Наблюдая за глубиной наступающего при этом гипнотического сна, Льебо разделяет его на несколько степеней и тщательно описывает характерные признаки каждой из них. Годами, день за днем он усовершенствует до деталей этот метод, разрабатывая технику проведения лечебного внушения, приемы осторожного пробуждения, выведения больного из состояния гипноза. Он отмечает в своих записях все удачи и неудачи, обдумывает их, стараясь избежать срывов.

Его популярность среди больных растет. Число прибегнувших к его помощи за 25 лет, с 1860 по 1885 год, достигло 7500, причем многим из них было проведено по нескольку десятков сеансов (эти цифры приводит Льебо в своей «Исповеди врача-гипнотизера», опубликованной в 4-м и 5-м номерах французского журнала «Обозрение гипнотизма» за 1886 год).

Авторитет Льебо среди больных так велик, что ему удаются, подчас без особых усилий, излечения, которые, будучи совершены в обстановке церкви или храма, непременно были бы приписаны чуду.

Вот тому наглядный пример. Во время очередного обхода больных Льебо увидел молодого виноградаря, скорчившегося от боли в пояснице. «Ах, доктор, если бы вы хоть ненадолго прикоснулись своей рукой к больному месту, я уверен, мне стало бы лучше», — попросил крестьянин. И действительно, после непродолжительной беседы с врачом он почувствовал себя достаточно хорошо. Это было для Льебо подтверждением целебной силы внушения, соединенного с самовнушением, роль которого сыграла в данном случае непоколебимая вера больного в возможности врача.

В 1866 году Льебо подытоживает результаты первых пяти лет своих наблюдений в книге «Сон и подобные ему состояния, рассматриваемые прежде всего с точки зрения влияния разума на тело».

Подобно Брэду, он горячо отстаивает естественнонаучный взгляд на гипноз. Нет магнетического флюида, нет и особой силы, истекающей из пальцев магнетизеров. Но существует всеобщее свойство людей поддаваться внушению. Поэтому концентрация мыслей на идее о сне при одновременном утомлении взора, сосредоточенного на одной точке, вызывает у гипнотизируемого состояние неподвижности тела, притупление чувств. Гипнотизируемый как бы отрывается от всего окружающего. Гипнотический сон, говорит Льебо, есть внушенный сон. Течение самостоятельных мыслей у усыпленного приостанавливается, и он целиком отдается впечатлениям, получаемым от того, кто вызвал у него искусственными приемами этот сон. Например, гипнотизер поднял руку загипнотизированного и задержал ее в этом положении. Это действие, хотя и не сопровождаемое внушением, сделанное совершенно молча, все-таки входит в сознание загипнотизированного, внушает ему мысль, что так он и должен держать руку. Поэтому, когда врач отпускает руку усыпленного, тот долго продолжает держать ее в приданном ей положении. Так объясняет Льебо каталепсию, или восковидную гибкость тела загипнотизированного. Эту особенность гипноза отмечал Брэд, и он тоже объяснял ее внушением.

Льебо считает, что искусственно вызванный сон ничем не отличается от естественного, обычного сна: и тот и другой возникают вследствие концентрации мыслей на идее о сне. Только в обычном сне спящий человек, изолируясь от внешнего мира, остается наедине с самим собой. Его сновидения самопроизвольны, то есть внушены им самим. Спящий же гипнотическим сном сохраняет контакт с тем, кто его усыпил, поэтому последний и может по своей воле внушать ему сны, мнимые образы, мысли, действия.

По мнению Льебо, очень просто можно объяснить и такую удивительную особенность гипноза: глубоко загипнотизированный, будучи пробужден, не помнит, что он сам делал во время гипноза, что ему внушал гипнотизер, хотя часто исполняет, даже и после пробуждения, то, что было внушено ему, когда он еще спал. Вероятно, нервная энергия, сосредоточенная во время гипноза в мозгу, при пробуждении вновь рассеивается по всему организму и в самом мозгу ее мало. Ее просто не хватает, развивает далее свое рассуждение Льебо, чтобы пробудившийся после гипнотизации человек мог восстановить в своей памяти то, что он несколько минут назад так ясно сознавал.

Но все эти теоретические проблемы и предположения для Льебо не составляют главного. Ему больше всего хочется доказать пользу лечебного внушения больному, погруженному в гипноз.

Чтобы убедить в этом врачей, он насыщает свою книгу огромным числом примеров успешного использования внушения в гипнозе для лечения самых разнообразных заболеваний.

Медицинский мир, как и можно было ожидать (читатель, вероятно, еще не забыл участь Брэда), встречает труд Льебо монолитной стеной молчаливого и холодного недоверия. Его факты и теории кажутся по меньшей мере странными. Но преданный своему делу и твердо убежденный в своей правоте, Льебо продолжает упорно и горячо отстаивать свои идеи. И, наконец, наступает день, когда в монолите пробивается первая брешь. Главный терапевт медицинского факультета в Нанси доктор Дюмон решает попробовать применить словесное внушение в искусственно вызванном сне для лечения больных в психиатрическом приюте Маревиль.