Откройте небо! - Сильверберг Роберт - Страница 14

— Зачем же тогда мы пытаемся вырастить своих телекинетиков?

— Нельзя уменьшать темпа научных работ. За все сто лет Братство ни разу не останавливало своих исследований. К тому же мы не имеем права опустить руки и сдаться, то есть признать бессилие.

Кирби пожал плечами. Несмотря на власть, которую он имел а Братстве, инициатива никогда не исходила от него. Стратегию движения, как и прежде, определял Форст. Однако в отличие от других подчиненных Кирби всегда знал, для какой игры совершается тот или иной тактический маневр. А если Форст неожиданно умрет? Что произойдет с организацией? Будет ли она, как надеется Форст, идти теми же темпами и в том же направлении дальше? Возможно, что и будет, но во что это выльется — неизвестно.

Наконец они попали в больницу для эсперов. Навстречу вышли люди в голубых рясах, чтобы приветствовать Форста. Один из врачей с почтительностью проводил их в заднюю часть здания, где уже находился кретин.

Несчастный сидел в широком кресле из пластика. Резиновые веревки, которыми он был привязан к стенным крючкам, прочно держали его, оставляя тем не менее некоторую свободу движений.

На него грустно было смотреть. Тринадцатилетний подросток ростом всего лишь около метра, с грубой шершавой кожей был глухим и полуслепым — весь какой-то деформированный. Но зато это был мутант, созданный самой природой. Его болезнь называлась синдромом Харлера, попросту говоря, естественным природным кретинизмом, описанным в науке еще два с половиной столетия назад. Несчастные родители привезли это маленькое чудовище в один из храмов Братства в Стокгольме, надеясь на помощь медиков. Кретинизм в Братстве не лечили, но один из эсперов, исследовавших мальчика, обнаружил в нем необычные способности и предложил отправить его в Санта-Фе. И вот мальчик здесь; теперь его должны исследовать и определить, каким даром он обладает.

Кирби сразу понял, что ему тут делать нечего, но он попытался мобилизовать всю свою волю.

— Почему у ребенка так много недостатков? — спросил он у врача, стоявшего рядом.

— Если говорить популярно, это связано со скоплением ненормальных генов, вызывающих отклонения в теле и, следовательно, излишнее накопление полисахаридов в организме.

Кирби кивнул.

— А существует какая-нибудь связь между неправильным развитием организма и телекинетикой?

— Это еще не выяснено, — ответил врач.

Форст почти вплотную подкатил к несчастному мальчику и внимательно посмотрел ему в лицо. В мутно-молочных глазах притаилось выражение безмолвного горя. «Смерть была бы для него избавлением, — подумал Кирби. — А Форст еще надеется, что такое чудовище поможет им добраться до звезд!»

— Начинайте исследование, — буркнул Основатель.

К калеке подошли два эспера: негритянка с приятной внешностью и меланхоличный молодой человек. Кирби внимательно наблюдал за ходом безмолвного преобразования. Что делали эти двое эсперов? Какие мысли вливали они в мозг калеки, молчаливо скорчившегося перед ними? Кирби этого не знал и утешался тем фактом, что, вероятно, и сам Форст этого не знал.

Прошло минут десять.

Внезапно девушка подняла голову и сказала:

— Умеренные коммуникационные способности и, я бы сказала, зачаточные телекинетические.

Она вытащила из кармана коробок со спичками и положила его на открытую ладонь. Затем, судя по всему, эсперка опять вошла в контакт с калекой и поднесла свою руку к его глазам.

Лицо больного исказилось в страшной гримасе, и в то же время коробок на ладони начал передвигаться.

Форст был доволен.

— Хорошая работа. У него способности выше средних.

— Не больше, чем у других, — сказал другой эспер. — Он не знает и не понимает мира, поэтому не сможет пользоваться своими способностями. Он говорит, что мы должны его убить.

— Я бы предложила его усыпить, — сказала девушка. — И он, наверное, согласится на это.

Кирби содрогнулся от неприятного ощущения. Деловитые и трезво рассуждающие эсперы только что заглянули в душу калеки, и одного этого было достаточно, чтобы сделать их черствыми эгоистами. Да, почувствовать то, что испытывает этот несчастный тринадцатилетний монстр, блуждающий где-то в мире теней, очень неприятно и страшно.

Форст сделал знак врачу:

— Сохраните его для дальнейших исследований. Может быть, при правильном лечении и уходе он сможет стать полезным существом, как для себя, так и для нас.

Основатель повернулся вместе со своим креслом и выехал из комнаты. В этот момент в глубине коридора показался спешащий аколит. Увидев, что навстречу катится сам Основатель, он быстро затормозил свой бег. Форст отечески улыбнулся юноше и свернул в сторону.

Тяжело дыша, аколит сказал:

— Вам послание, координатор Кирби.

Кирби взял конверт и осторожно вскрыл его. Послание было от Мандштейна. Оно гласило:

«Лазарус готов встретиться с Форсом для информационной беседы».

— Да будет вам известно, что я был сумасшедшим, — сказал Форст. — Около десяти лет. Позднее я узнал причину: я принадлежал к категории «пловцов», не умеющих фиксировать время.

Бледная девушка-эспер смотрела на него круглыми глазами. Они были одни в комнате Основателя. Девушке было тридцать лет, однако она казалась физически несозревшей. Черные пряди волос, закрывающие ее угловатые плечи, были всегда в беспорядке. Дельфина, так звали девушку, за долгие месяцы работы с Форстом, так и не смогла привыкнуть к его искренности. Да она и возможности такой не имела: после каждого ее посещения Форста эсперы гасили все воспоминания, связанные с посещением.

— Мне начинать? — робко спросила она.

— Нет, подождите немного… Скажите, считали ли вы себя когда-нибудь ненормальной? Например, в такие тяжелые моменты жизни, когда вы теряете контроль над собой, бесцельно скользите вдоль линии времени и не знаете, вернетесь ли вы когда-нибудь к той точке времени, которую мы называем «сейчас»?

— Временами это бывает довольно страшно.

— Но вы возвращаетесь, и это удивительно. Вы знаете, скольких «пловцов» я видел, мозг которых сгорал у меня на глазах? Сотни! Да. Да. Сотни! Я и сам бы сгорел, если бы мои способности были развиты сильнее. С годами такое случалось со мной все меньше и меньше, а теперь остались одни воспоминания. А в то время я часто срывался, бежал вдоль времени и видел перед собой все Братство, как на ладони. И все же я видел, все видел, Дельфина, все! Правда, очень тускло и расплывчато.