Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения. Проза

По Эдгар Аллан

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения. Проза - По Эдгар Аллан - Страница 23

Изменить размер шрифта:

ЕЛЕНЕ

Тебя я видел раз, лишь раз; шли годы;

Сказать не смею сколько, но не много.

То был Июль и полночь; и от полной

Луны, что, как твоя душа, блуждая,

Искала путь прямой по небесам, —

Сребристо-шелковым покровом света,

Спокойствие, и зной, и сон спадали

На поднятые лики тысяч роз,

В саду волшебном выросших, где ветер

Смел пробегать на цыпочках едва, —

На поднятые лица роз спадали,

Струивших, как ответ на свет любовный

В безумной смерти, аромат души, —

На лица роз спадали, что смеялись

И умирали в том саду, заклятом

Тобой и чарой близости твоей.

Одетой в белом, на ковре фиалок,

Тебя лежащей видел я; свет лунный

Скользил на поднятые лица роз

И на твое, — ах! поднятое с грустью.

Была ль Судьба — та полночь, тот Июль,

Была ль Судьба (что именуют Скорбью),

Что повелела мне у входа медлить,

Вдыхая ароматы сонных роз?

Ни шага вкруг; проклятый мир — дремал,

Лишь ты и я не спали (Боже! небо!

Как бьется сердце, единя два слова).

Лишь ты и я не спали. Я смотрел,

И в миг единый все вокруг исчезло

(О, не забудь, что сад был тот — волшебный!)

Луны погасли перловые блестки,

Скамьи из моха, спутанные тропки,

Счастливые цветы, деревья в грусти, —

Все, все исчезло; даже запах роз

В объятьях ароматных вздохов умер.

Исчезло все, — осталась ты, — нет, меньше,

Чем ты: лишь дивный свет — очей твоих,

Душа твоих взведенных ввысь очей.

Лишь их я видел: то был — весь мой мир;

Лишь их я видел; все часы лишь их,

Лишь их, пока луна не закатилась.

О, сколько страшных сказок сердца было

Написано на тех кристальных сферах!

Что за тоска! Но что за упованья!

И что за море гордости безмолвной!

Отважной гордости, л несравненной

Глубокой силы роковой Любви!

Вот, наконец, Диана, наклоняясь

На запад, стерла грозовые тучи;

Ты, призрак, меж деревьев, осенявших

Тебя, исчезла. Лишь глаза остались,

Не уходили, — не ушли вовек,

Мне освещая одинокий к дому

Мой путь, светили (как надежды) — вечно.

Они со мной ведут меня сквозь годы,

Мне служат, между тем я сам — их раб;

Их дело — обещать, воспламенять

Мой долг; спасаем я их ярким блеском,

Их электрическим огнем очищен,

Я освящен огнем их елисейским.

Мне наполняя душу Красотой

(Она ж — Надежда), светят в небе — звезды,

Что на коленях чту в ночных томленьях;

Но вижу их и в полном блеске полдня,

Всегда их вижу — блещущие нежно

Венеры две, что не затмит и солнце.

МАРИИ-ЛУИЗЕ (ШЮ)

Тому недавно, тот, кто это пишет,

В безумной гордости своим сознаньем,

«Власть слов» поддерживая, отрицал,

Чтоб мысль могла в мозгу у человека

Родиться, не вмещаемая словом.

И вот, на похвальбу в насмешку словно,

Два слова, — два чужих двусложья нежных,

По звуку итальянских, — тех, что шепчут

Лишь ангелы, в росе мечтая лунной,

«Что цепью перлов на Гермоне виснет», —

Из самых глубей сердца извлекли

Безмысленные мысли, души мыслей,

Богаче, строже, дивней, чем виденья,

Что Израфели, с арфой серафим

(Чей «глас нежней, чем всех созданий божьих»),

Извлечь бы мог! А я! Разбиты чары!

Рука дрожит, и падает перо.

О нежном имени, — хоть ты велела, —

Писать нет сил; нет сил сказать, помыслить,

Увы! нет сил и чувствовать! Не чувство —

Застыть в недвижности на золотом

Пороге у открытой двери снов,

Смотря в экстазе в чудные покои,

И содрогаться, видя, справа, слева,

Везде, на протяженьи всей дороги,

В дыму пурпурном, далеко, куда

Лишь достигает взор, — одну тебя!

1849

АННАБЕЛЬ ЛИ

Много лет, много лет прошло,

У моря, на крае земли.

Я девушку знал, я ее назову

Именем Аннабель Ли,

И жила она только одной мечтой —

О своей и моей любви.

Я ребенком был, и ребенок она,

У моря, на крае земли,

Но любили любовью, что больше любви,

Мы, и я и Аннабель Ли!

Серафимы крылатые с выси небес,

Не завидовать нам не могли!

Потому-то (давно, много лет назад,

У моря, на крае земли)

Холоден, жгуч, ветер из туч

Вдруг дохнул на Аннабель Ли,

И родня ее, знатная, к нам снизошла,

И куда-то ее унесли,

От меня унесли, положили во склеп,

У моря, на крае земли.

Вполовину, как мы, серафимы небес

Блаженными быть не могли!

О, да! потому-то (что ведали все

У моря, на крае земли)

Полночью злой вихрь ледяной

Охватил и убил мою Аннабель Ли!

Но больше была та любовь, чем у тех,

Кто пережить нас могли,

Кто мудростью нас превзошли,

И ни ангелы неба, — никогда, никогда! —

Ни демоны с края земли

Разлучить не могли мою душу с душой

Прекрасной Аннабель Ли!

И с лучами луны нисходят сны

О прекрасной Аннабель Ли,

И в звездах небеса горят, как глаза

Прекрасной Аннабель Ли,

И всю ночь, и всю ночь, не уйду я прочь,

Я все с милой, я с ней, я с женой моей

Я — в могиле, у края земли,

Во склепе приморской земли.