Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения. Проза

По Эдгар Аллан

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения. Проза - По Эдгар Аллан - Страница 21

Изменить размер шрифта:

БЕСПОКОЙНАЯ ДОЛИНА

Прежде мирный дол здесь был,

Где никто, никто не жил;

Люди на войну ушли,

Звездам вверив волю пашен,

Чтоб в ночи, с лазурных башен,

Тайну трав те стерегли.

Где, лениво скрыт в тюльпаны,

Днем спал солнца луч багряный.

Видит каждый путник ныне:

Нет покоя в той пустыне.

Все — в движеньи, все — дрожит,

Кроме воздуха, что спит

Над магической пустыней.

Здесь ветра нет; но в дрожи лес,

Волна волне бежит в разрез,

Как в море у седых Гебрид.

А! ветра нет, но вдаль бежит

Туч грозовых строй в тверди странной,

С утра до ночи, — непрестанно,

Над сонмом фиалок, что стремят

Ввысь лики, словно женский взгляд,

И лилий, что дрожат, сплетясь

У плит могил в живую вязь,

Дрожат, — и с куп их, что слеза,

По каплям, вниз течет роса;

Дрожат; — что слезы, вниз, меж тем,

Спадают капли крупных гемм.

1846

ВАЛЕНТИНА

Фантазия — для той, чей взор огнистый — тайна!

(При нем нам кажется, что звезды Леды — дым).

Здесь встретиться дано, как будто бы случайно,

В огне моих стихов, ей с именем своим.

Кто всмотрится в слова, тот обретет в них чудо:

Да, талисман живой! да, дивный амулет!

Хочу на сердце я его носить! Повсюду

Ищите же! Стихи таят в себе ответ.

О, горе, позабыть хоть слог один. Награда

Тогда потеряна. А между тем дана

Не тайна Гордия: рубить мечом не надо!

Нет! С крайней жаждою вникайте в письмена!

Страница, что теперь твой взор, горящий светом,

Обходит медленно, уже таит в стихах

Три слова сладостных, знакомых всем поэтам,

Поэта имя то, великое в веках!

И пусть обманчивы всегда все буквы (больно

Сознаться), ах, пусть лгут, как Мендес Фердинанд, —

Синоним истины тут звуки!.. Но довольно.

Вам не понять ее, — гирлянда из гирлянд.

1847

ЮЛАЛЮМ

Скорбь и пепел был цвет небосвода,

Листья сухи и в форме секир,

Листья скрючены в форме секир.

Моего незабвенного года,

Был октябрь, и был сумрачен мир.

То был край, где спят Обера воды,

То был дымно-туманный Уир, —

Лес, где озера Обера воды,

Ведьм любимая область — Уир.

Кипарисов аллеей, как странник,

Там я шел с Психеей вдвоем,

Я с душою своей шел вдвоем,

Мрачной думы измученный странник.

Реки мыслей катились огнем,

Словно лава катилась огнем,

Словно серные реки, что Яник

Льет у полюса в сне ледяном,

Что на северном полюсе Яник

Со стоном льет подо льдом.

Разговор наш был — скорбь без исхода

Каждый помысл — как взмахи секир,

Память срезана взмахом секир:

Мы не помнили месяца года

(Ах, меж годами страшного года!),

Мы забыли, что в сумраке мир,

Что поблизости Обера воды

(Хоть когда-то входили в Уир!),

Что здесь озера Обера воды,

Лес и область колдуний — Уир!

Дали делались бледны и серы,

И заря была явно близка,

По кадрану созвездий — близка,

Пар прозрачный вставал, полня сферы,

Озаряя тропу и луга;

Вне его полумесяц Ашеры

Странно поднял двойные рога,

Полумесяц алмазной Ашеры

Четко поднял двойные рога.

Я сказал: «Он нежнее Дианы.

Он на скорбных эфирных путях.

Веселится на скорбных путях.

Он увидел в сердцах наших раны,

Наши слезы на бледных щеках;

Он зовет нас в блаженные страны,

Сквозь созвездие Льва в небесах —

К миру Леты влечет в небесах.

Он восходит в блаженные страны

И нас манит, с любовью в очах,

Мимо логова Льва, сквозь туманы,

Манит к свету с любовью в очах».

Но, поднявши палец, Психея

Прошептала: «Он странен вдали!

Я не верю звезде, что вдали!

О спешим! о бежим! о скорее!

О бежим, чтоб бежать мы могли!»

Говорила, дрожа и бледнея,

Уронив свои крылья в пыли,

В агонии рыдала, бледнея

И влача свои крылья в пыли,

Безнадежно влача их в пыли.

Я сказал: «Это — только мечтанье!

Дай идти нам в дрожащем огне,

Искупаться в кристальном огне.

Там, в сибиллином этом сияньи,

Красота и надежда на дне!

Посмотри! Свет плывет к вышине!

О, уверуем в это мерцанье

И ему отдадимся вполне!

Да, уверуем в это мерцанье,

И за ним возлетим к вышине,

Через ночь — к золотой вышине!»

И Психею, — шепча, — целовал я,

Успокаивал дрожь ее дум,

Побеждал недоверие дум,

И свой путь с ней вдвоем продолжал я.

Но внезапно, высок и угрюм,

Саркофаг, и высок и угрюм,

С эпитафией дверь — увидал я.

И, невольно, смущен и угрюм,

«Что за надпись над дверью?» сказал я.

Мне в ответ: «Юлалюм! Юлалюм!

То — могила твоей Юлалюм!»

Стало сердце — скорбь без исхода,

Каждый помысл — как взмахи секир,

Память — грозные взмахи секир.

Я вскричал: «Помню прошлого года

Эту ночь, этот месяц, весь мир!

Помню: я же, с тоской без исхода,

Ношу страшную внес в этот мир

(Ночь ночей того страшного года!).

Что за демон привел нас в Уир!

Так! то — мрачного Обера воды,

То — всегда туманный Уир!

Топь и озера Обера воды,

Лес и область колдуний — Уир!»