Сентябрь + сентябрь - Коршунов Михаил Павлович - Страница 20

Вдруг вспомнил, как Валентин Васильевич ска­зал, что с марсианами можно будет договориться при помощи числовой оси.

Решил нарисовать на земле числовую ось и по­казать на оси лагерь, Маду и её няньку.

Быстро начал чертить. Сейчас они с «шахиней» договорятся.

Но тут случилось такое, чего он и опасался: Мада досмеялась и докричалась до того, что к ней в палату вошла Наталия Ивановна. Мада исчезла с подоконника, окно захлопнулось, и наступила угрожающая тишина. Неприятное состояние. Надо немедленно убегать.

Прижимая к груди ракету, Первыш побежал вниз, к гостевому корпусу.

Глава 2

Коля получил письмо. Его вручила ему Кри­стина.

— Из Москвы,— сказала она.— Вообще письма забирают по отрядам и раздают. А твои письма буду вручать тебе я, потому что ты ни в каком отря­де. Ты гость.

— Нет, — ответил Коля. — В отряде. Первом.

— В первом отряде?

— Да. — Oн уже сам поверил, что в первом отряде.

Сказал и быстро ушёл. Кристина начнёт что-нибудь спрашивать про первый отряд, а дальше обманывать не хотелось. Опять неразбериха. Да и письмо из Москвы ему лично — это очень интересно.

Он спустился к морю, туда, где строился для ла­геря Прибрежного новый большой причал. Где ра­ботали водолазы, сверлили под водой и взрывали камни, чтобы к лагерю могли подходить корабли.

Здесь ещё была огромная плоская скала, вроде это всплыл кит. И торчит из воды его широкая спина.

Очень даже было похоже.

Все в лагере беспокоились: только бы водолазы не взорвали кита. Оставили его.

Коля сел на выступ будущего причала, поближе к морю. Кит тихонько дремал. Дышал носом. На его спину набегали волны.

В школе перед самыми каникулами ребята за­спорили, кто такой кит: рыба или животное?

Коля тогда первый закричал: «Кит — живот­ное и дышит носом!» Это вам не муха! Тамара Гри­горьевна сказала: «Правильно, кит — морское жи­вотное». И потом весь класс дышал носом, как ды­шит кит, чтобы запомнить, что это — животное и ды­шит носом. «А вот акула, про которую смотрели кино, — это рыба, и дышит она жабрами», — сказа­ла Тамара Григорьевна.

Жабрами дышать люди не могут, поэтому в классе никто не смог дышать, как акула. Это у Юрика, того и гляди, от рыбьего жира вырастут жабры.

Коля распечатал конверт, достал письмо. Раз­вернул. Письмо было от Серёжи и Бори. Они сразу оба вместе написали.

Никогда раньше Коля не представлял себе, что так приятно получать письма от друзей. Узнавать новости.

Оказывается, Серёжа и Боря видели, как стар­шеклассники сдавали экзамен по русскому языку (не машине ещё кибернетической, а директору Се­рафиме Павловне).

Боря и Серёжа подглядывали в щёлку в дверях. Вместе с ними подглядывали Петя и Галя. И даже тётя Клава подглядывала.

Старшеклассники тащили билеты и потом отве­чали на вопросы. И директор Серафима Павловна (а не машина) выставляла отметки.

Тёма Новиков катается в школьном дворе на велосипеде, потому что дома у него двора нет, а на улице ему кататься нельзя — в правилах уличного движения запрещается до четырнадцати лет. Тёма в милицию письмо писал, спрашивал.

Тамара Григорьевна велела Теме приносить ве­лосипед в школьный двор. Он приносит и катается. Иногда кто-нибудь из коллективных вожатых по­могает ему приносить велосипед.

Команды Самохина и Ревякина играют в фут­бол. И опять «Чёрные бомбовозы» с «Космонавта­ми». Кошки и собаки приходят смотреть — они в футболе тоже разбираются.

Ревякин ставит Серёжу вратарём за воротами. И Серёжа стоит сзади настоящего вратаря, учится всё делать, как вратарь в настоящих воротах.

А на детском стадионе в Лужниках скоро откроется летняя спартакиада школьников. Будут вручать награды. Какие — пока неизвестно.

Написали Боря и Серёжа и про то, что в школу приводят детсадовцев, записывают в первый класс. Приводят к Серафиме Павловне. Они сидят у неё на диване и важничают. А потом детсадовцы ходили по школе. Боря и Серёжа детсадовцам всё показы­вали, как на экскурсии.

В одном пустом классе Боря посадил их за на­стоящие большие парты и попробовал немного по­учить, как Тамара Григорьевна. И даже немного повоспитывал и ещё поучил, пока одного детсадовца не ударила по голове парта. Ну, не парта, а крышка от парты. Он сам уронил крышку на свою голову.

Вот какая неприятность получилась. Потом были вопросы о лагере, конечно. А в кон­це стояли подписи: «Завитков, Данилин».

Всё было как в на­стоящем письме — и «здравствуй», и вся­кие новости, и подпи­си. И число, месяц и год.

Не напрасно Тама­ра Григорьевна на­учила писать письма.

Сидишь разбира­ешь Борины и Серёжины буквы, и всё тебе ясно, что происходит в Москве, в школе, во дворе. А когда буквы не разбираешь, всё равно сидишь, и всё равно тебе всё ясно, потому что представляешь себе, что может происходить в Москве, в школе, во дворе. Очень удобная вещь — письма.

Тёма Новиков даже в милицию написал и спро­сил про себя и велосипед.

А здесь велосипеды по морю ездят. Водяные. Пе­дали крутишь и едешь по морю. На колёсах не ши­ны, а лопасти.

Коля самостоятельно ещё не ездил — не пу­скают, а с мамой ездил. Вдвоём на одном велоси­педе.

Мама смеялась и веселилась. И была очень кра­сивой и совсем молодой. Как Тамара Григорьевна тогда в лесу, в Измайлове.

Длинные светлые волосы рассыпались у мамы по плечам. Ветер разбрасывал их, закрывал лицо. И сквозь волосы были видны мамины смеющиеся губы и краешек глаза. А потом ветер распутывал волосы, и мамины губы становились от ветра осо­бенно молодыми и яркими. И глаза тоже. И смех тоже.

Коля спрятал письмо в карман. Первое в своей жизни письмо, которое получил от своих личных друзей. Подумал, что, может быть, вернуться на почту и отправить своим личным друзьям ответ? Самопишущая ручка в кармане — готова к дей­ствию.

Написать можно об этом самом водяном вело­сипеде или про охоту на «лис».

У ребят есть маленькие приёмники с антеннами и наушниками. Ребята с этими приёмниками отыс­кивают шпионов — «лис», которые где-нибудь спря­тались и ведут радиопередачу.

Шпионы, конечно, не настоящие. Это тоже ре­бята с передатчиками.

Игра такая.

Вот она и называется — охота на «лис», значит, на всяких шпионов, если бы такие объявились по­близости.

А может быть, написать, как разговаривал с Мадой?

Но с ней он ещё и не разговаривал, а неизвестно что: вроде с марсианским человеком объяснялся и не объяснился.

Лучше — про отряды, как они здесь живут в стеклянных домах. Ветер приносит в дома море, запах его. А ты лежи себе на кровати и дыши но­сом, словно кит.

Называется комфорт…

А по крыше домов можно ходить и даже в на­стольный теннис играть, потому что крыши плос­кие. А сколько здесь ребят фотокорреспондентов!

Тьма!

И все они работают в пресс-центре. Теперь-то Коля знает, что такое пресс-центр: там стенгазету делают и про международное положение разгова­ривают.

Туда даже мама ходит, рассказывает о Египте, где наши инженеры и рабочие помогают строить электростанцию.

Коля про всё это подумал, но сделать, написать об этом не сможет: Боря и Серёжа писали вдвоём, а он один должен.

Если только пойти к Ярославу Коринцу на фаб­рику «Умелые руки» и заказать письмо? Нет. Не на фабрику надо, а в пресс-центр.

Вот куда!

Но это будет нечестно. Хватит и того, что обма­нывает и говорит всем, что числится в первом отря­де, а сам нигде не числится. Только в гостевом кор­пусе.

И друзей обманывать нельзя. Напишет письмо такой длины, какой сумеет.

А силы накапливаются. Мама говорит, что это от солнца и моря. Может быть, удастся вырасти не­много. Ну, хотя бы повыше почтового ящика.