Выход в свет. Внешние связи (СИ) - Хол Блэки - Страница 129

В конце концов, я уже плыву по преступному течению и не собираюсь останавливаться в шаге до цели! Коли у нас неделя ставок, то смело поставлю на авось.

Выдохнув, я рванула дверь запасника. Выждав пару минут, в течение которых на меня никто не набрасывался, не стягивал в узел, не заматывал в паутину и не подвешивал за ногу вниз головой, — перешагнула порог.

Луч фонарика, пошарившись по полкам, выхватил нужные бутыли и банки с ингредиентами. В узком луче света я отливала и накладывала в колбы, найденные в шкафчике под окном выдачи, а руки совершенно не дрожали, и мозг хладнокровно анализировал, просчитывая варианты наиболее эффективной дозировки.

Стекло скупо звякало, жидкости тихо булькали.

Лишь один раз я застыла с трепыхающимся сердцем и открытым флаконом в руке. Мне почудились шаги в коридоре. Выключив фонарик, обратилась в слух, а в голове застучало: если меня схватят, немедля выпью яду, чтобы избежать позора, благо всё необходимое под рукой.

Минуты летели, мухоморный концентрат испарялся, щекоча обоняние кисловатым запахом. Наконец, крышка флакона была закручена, а отобранные ингредиенты составлены в корзинку. В лабораторном кубе при свете фонарика компоненты смешивались, доливались, взбивались, нагревались и растирались. Я не стала облачаться в халат и бахилы, предположив, что у Ромашевичевского каждый комплект на счету, и недостачу легко обнаружат.

Хорошая вышла мазь. Как и полагается — прозрачная, густой консистенции и с легким кирпичным оттенком. Правда, с неприятным запахом, но терпимым и быстро выветривающимся, если растереть. Еще я надеялась, что правильно подобрала дозировки компонентов, и приготовленного снадобья при экономном расходовании хватит надолго. Для опытного подтверждения не мешало бы размазать шарик мази, например, по лабораторному столу, но китовый жир замучаешься удалять с поверхности, а улики мне не нужны.

После того, как теплая вязкая масса была переложена из кюветы во флакончик из-под сиропа, наступила очередь основательной уборки в кубе. Столь же тщательно я прополоскала, протерла и расставила лабораторную посуду. Приходилось двигаться с опаской и просчитывать движения, чтобы не греметь и случайно не разбить хрупкие емкости.

Напоследок я окинула взглядом место преступной деятельности, проверяя, чтобы предметы находились на своих местах и выглядели нетронутыми. Убыль ингредиентов из бутылей и банок казалась внешне незаметной.

Маневры по возвращению в комнату с камнеедами окаймленными повторились с зеркальной точностью, разве что перед тем, как покинуть лабораторию Ромашки, я натянула рукав свитера на ладонь и стерла возможные отпечатки пальцев в тех местах, которых, как помнилось, касались мои руки. Сделав два оборота, ключ занял место в тайнике за поддоном с горшочками-насестами, а система климат-контроля в нишах опять перешла в автоматический режим. И снова в ход пошел рукав свитера, уничтоживший отпечатки пальцев. Эх, не мешало бы проветрить оба помещения, но слишком опасно.

Покуда под рукавом свитера исчезали последние улики, растения в горшочках взирали на меня сферическими половинками и, возможно, о чем-то думали, обмениваясь информацией.

"Принесу вам горсть самых вкусных камешков, только, пожалуйста, не говорите никому!" — послала я мысленный призыв малышаткам, нежащимся под скудным зеленоватым светом. Кто знает, вдруг у камнеедов обнаружится функция запоминания, и они расскажут хозяину о взломщике?

За спиной с тихим щелчком закрылся электронный замок, и преступная особа Папена двинулась в обратный путь к чердаку, держа в кармане свитера теплый и потяжелевший флакончик с мазью.

Я все сумею, все смогу! — напевала про себя залихватскую разбойничью песенку. Теперь меня не пугала возможная встреча со сторожем. Подумаешь, дряхлый дедушка. Завижу его издалека, отступлю в тень и затихну, а добрый старичок прошаркает мимо и сослепу не разглядит чужака на вверенной территории.

В общем, сама не заметила, как чувство страха притупилось.

Спустившись этажом ниже и пройдя метров двести, я вдруг вспомнила, что раньше срезала по переходу большой угол, и, минуя холл, выходила к столовой. А от общепита недалече до чердака.

Так и поступлю. Зачем будить спящую собаку, мозоля глаза Монтеморту?

Резво двинувшись по намеченному пути, я свернула влево, затем вправо, вниз по лестнице на два пролета и… снова по коридору. Странно, раньше его здесь не было. А следом — новый переход с окнами по обе стороны, хотя в этом крыле все коридоры и переходы прежде были глухими.

Вернусь-ка обратно и хорошенько обдумаю правильный путь. Куда мне спешить? Вся ночь впереди, — успокоила себя шуточкой и нервно усмехнулась.

Переход, коридор, поворот влево, поворот вправо, опять коридор, снова переход… Где же лестница?

Нету лестницы. Совсем.

А я заблудилась.

14.5

Что выбрать: двинуться налево или направо? Или остаться на месте, пока я не заблудилась окончательно и бесповоротно? Дождусь, когда появится сторож с обходом, вынырну из тени и спрошу наилюбезнейшим тоном: "Не подскажете, как добраться до первого этажа, а лучше — до чердака?" Для усиления эффекта перейду на замогильный голос, чтобы получить заикающийся предынфарктный ответ старичка.

Или другой вариант: не томиться в ожидании мимо проходящих сторожей и прочей институтской живности, а начать кричать: "Ау-у!! Есть кто-нибудь живой?" Кому надо, тот отзовется.

Нет, стоять посреди перехода и ничего не делать — по меньшей мере, неразумно. Нужно двигаться. В движении жизнь. Никакой паники, всё под контролем.

Пойду сперва в правую сторону. Где-то я читала, что если идти постоянно вправо, то обязательно отыщется выход из любого запутанного лабиринта.

Конец перехода, направо по коридору, опять по правому переходу, снова поворот направо… Тупик! Что за недоучка-архитектор проектировал учебное здание? Приложить бы гениального творца лбом об стену, что не к месту перегораживает путь.

Тогда поступим наоборот. Пойдем по принципу "только налево" и нисколечко не будем паниковать.

Двигаться налево вышло удачнее: никаких тупиков и иных неожиданных преград, но вскоре коридор с одинокой лампочкой над окном начал казаться очень уж знакомым. По-моему, я ходила по кругу.

Чередование "лева" и "права" вывело мои ноги к лестничному пролету. Ура! Все лестницы ведут в холл! Я обрадованно кинулась вниз, не обращая внимания на подмерзающие на бетонных ступеньках ноги.

Нижний пролет лестницы вывел в глухой коридор с редкими дверями и ответвлениями переходов и туннелей.

За что же такая невезуха? — скривились губы, приготовившись заплакать. Я-то думала, судьба отнеслась ко мне благосклонно, и удача перешла на мою сторону на сегодняшний вечер. А оказалось, они устроили западню. Поначалу усыпили бдительность, а затем наотмашь вдарили, отрезвив. Дескать, зарвалась девочка с жаждой рискованных приключений. Мы сторожа уложили спать — а ей мало. Мы охранки на дверях сняли — а ей не имеется. Мы звуки приглушили — а ей хоть кол на голове теши. Значит, надо дать по шеяке для профилактики. Так сказать, устроить шоковую терапию для тех, кто не оценил своего счастья.

Свернув в ближайший переход, я вывернула в коридор, имевший заметный уклон вниз.

Вот теперь можно паниковать. Ма-а-ма-а-а-а-а!

Неужели я под землей? Почему? Ведь предупреждающих знаков и табличек по пути не встретилось, хотя Стопятнадцатый говорил, что после ЧП с Касторским и друзьями спуски в подвалы закроют крепко-накрепко и снабдят соответствующими надписями: "Не спускайся — сожрут!"

А пусть бы и подвал. Заодно повидаюсь с Нектой. Мы с ним еще не все вопросы обсудили. И ведь не нарушу обещание, данное профессору, потому как ноги неспециально привели меня неизвестно куда, то бишь в катакомбы. "Прошу прощения, что без приглашения. Нельзя ли остановиться в вашей гостинице на ночь?" И захлебнусь на радостях темнотой спящего подземелья.