Амнезия души - Коган Татьяна Васильевна - Страница 17

Единственное, что удерживало внимание, – мысли о сыне. Глеб знал, что найдет решение, добьется права видеть ребенка и участвовать в его воспитании. И хотя пока план отсутствовал, Глеб двигался к цели маленькими шажками. Прежде всего подал запрос на восстановление паспорта – с его настоящей фамилией. Кирилл Смирнов не имел никакого отношения к новорожденному. Изучил юридические документы, касающиеся родительских прав, а также проконсультировался с адвокатом. Тот пояснил, что суд не будет рассматривать доказательства якобы совершенного преступления, полученные с нарушением закона. Фактически диктофонная запись беседы, которой угрожала Галя, не имеет юридической силы, ибо была произведена без согласия говоривших и нарушала их право на личную жизнь. Грамотный адвокат легко представит данные доказательства незаконными.

Словом, у Глеба были весомые шансы выйти чистым из воды и получить право совместной опеки над сыном. От активных действий его останавливало только нежелание объявлять войну. Он все еще надеялся договориться с Галей мирным путем. Хотя не имел ни малейшего понятия, как побороть ее враждебность.

С товарищами Глеб не встречался с того дня, когда из Мюнхена вернулся Джек. Пару раз звонил Макс, просил быть осторожнее, но, честно говоря, Глеб не вникал в его невнятную озабоченность. А сегодня неожиданно позвонила Лиза и прояснила ситуацию.

Глеб как раз выходил из бассейна, когда раздался звонок. Подруга говорила быстро и сбивчиво, будто торопилась высказать все, что думает, пока ее не прервали. Глеб слушал молча, изредка задавая уточняющие вопросы, и с каждой минутой становился мрачнее. Значит, Макс решил уберечь его от неприятностей, взваливая на свои плечи весь груз ответственности. Очень на него похоже.

– Я боюсь за Макса. Он упрямый и порой не видит дальше своего носа, – нервно тараторила Лиза. – Сегодня чудом избежал больничной койки. А что, если завтра ему отрежут руки или ноги? Этот неизвестный – он же ненормальный. Я обещала мальчишкам держать язык за зубами, но, Глеб, я считаю, ты имеешь право знать истинное положение дел. Я делюсь с тобой информацией, чтобы мы вместе подумали, что делать дальше. Что ты молчишь, Глеб? Отреагируй как-нибудь!

– Я отреагирую, Лиза, – спокойно ответил он. – Спасибо, что рассказала.

– У тебя есть идеи? – не унималась она. – Что мы предпримем?

– Да, у меня есть идеи, – Глеб помолчал. – Я все улажу.

– Когда будешь улаживать, сохрани в тайне нашу беседу, пожалуйста.

– Не беспокойся.

– Ты уверен? – В ее голосе звучало сомнение. Ей хотелось подробностей.

– Уверен, Лиза. Все будет хорошо, – Глеб положил трубку и какое-то время стоял, анализируя услышанное. Потом двинулся в сторону метро. Приехав домой, переодел футболку, повесил сушиться плавки и полотенце, приготовил нехитрый ужин и долго курил на балконе, глядя на вечерние улицы.

Он отлично знал, что нужно делать. Он должен был сделать это гораздо раньше и не доводить ситуацию до критической отметки. Постоянно что-то его останавливало: нежелание возвращаться в прошлое, банальный страх за собственную жизнь, погруженность в решение других, более важных задач… Какими бы ни являлись причины, Глеб отказывался принимать очевидное: час расплаты рано или поздно наступит. Можно отодвинуть его на день или год, но неминуемое все равно произойдет.

Если совпадения случайны, тогда Глебу удалось столкнуться с удивительным проявлением случая: стать участником изнасилования, встретить жертву спустя семнадцать лет и едва избежать смерти. Сюжет для мыльной оперы, не иначе.

Глеб давно догадывался, что именно муж Ольги преследует их компанию. Супруга устала скрывать тайну своей юности и выдала имена одноклассников, подвергших ее унижению. Сергей Велецкий решил отомстить и преуспел. Оставался лишь один преступник, вышедший сухим из воды.

Существовало только два способа прекратить преследование: открыть друзьям инкогнито врага или самому явиться к тому с повинной. В первом случае пострадают и Сергей и Ольга – в припадке ярости Макс берегов не видит и обрушит гнев на всех без разбору. Во втором случае пострадает только один человек, и вполне заслуженно. Собственную вину Глеб не отрицал. Он не одобрял поведение Велецкого, но понимал его мотивы. Чего скрывать, бараном для заклания становиться не хотелось. Но и позволять друзьям одним отдуваться за содеянное – тоже.

Чем больше Глеб думал, тем глубже погружался в беспросветную апатию. Нелепые флешбэки, возня с самоидентификацией, потуги наладить жизнь, неистребимая надежда на лучшее – как все это осточертело! Хотелось заорать во все горло: «Хватит! Довольно! Я сдаюсь!» Но разве что-то изменится?

Около семи вечера Глеб покинул квартиру, а спустя два часа вышел на остановке у коттеджного поселка. Автобус фыркнул и натужно тронулся с места. Глеб проводил его взглядом и двинулся вперед по улице.

Последний раз он был здесь зимой, тихой морозной ночью. Сугробы сверкали в свете одиноких фонарей, воздух дрожал от свежести. Жизнь казалась такой же чистой и нетронутой, как покрывающий землю снег. Тогда Глеб не знал ни кто он, ни где находится. Испытывал страх перед неизвестностью, не понимал происходящее, но и не тосковал, не раскаивался, не желал иной судьбы. Несколько дней в пустом доме вдали от всего, что когда-то имело значение, оказались самыми счастливыми.

Он с трудом узнавал поселок: буйная зелень придала его виду дружелюбности. Шелестели листья, пели сверчки, где-то за забором коты устраивали разборки. Глеб остановился возле дома Велецкого и замер в нерешительности. Он все еще мог уйти, никто бы не увидел и не осудил его метаний. Ведь он не обязан… Не должен…

Глеб шагнул к воротам и нажал на кнопку звонка.

– У меня есть вопросы, – Велецкий сел напротив гостя, сделав охране знак удалиться. – Ты догадался, кто причастен к проблемам твоих друзей, и предпочел выдать себя, вместо того чтобы раскрыть мою личность. Почему?

– Не хотел, чтобы вы с Ольгой пострадали, – просто ответил Глеб, встретившись с ним глазами.

– Почему? – повторил Сергей, не отводя от гостя цепкого взгляда.

– Послушай, – Глеб выпрямился, сбрасывая оцепенение. – Я сожалею о том, что тогда случилось. Мне было шестнадцать, я был пьян и ни черта не соображал, но я не оправдываюсь. Мы поступили с Ольгой ужасно. Я раскаиваюсь. И понимаю, почему ты мстишь. Нормальная реакция нормального мужика, – Глеб помолчал. – Давай с этим покончим. Просто сделай то, что должен.

– И что же я должен? – не без интереса спросил Велецкий.

Глеб сглотнул и пожал плечами:

– Не знаю. Ты здесь босс, тебе решать.

Велецкий погладил подбородок, затягивая с ответом. Несколько часов назад он был настроен однозначно и решительно, намереваясь поломать Смирнову конечности, для начала. Сейчас настроение изменилось. Красочные картины казни слегка померкли, а ярость сменилась любопытством. Кириллу Смирнову удалось удивить Сергея. Удивить и озадачить.

– Значит, память к тебе вернулась? – Велецкий наклонил голову, разглядывая его. – В последнюю нашу встречу ты уверял, что у тебя амнезия. Врал?

– Не врал. Память вернулась, – отрывисто бросил Глеб. Он чувствовал себя неуютно в этом доме, где его сперва попытались лишить жизни, а после спасения едва не забили до смерти. Черт, отдавать себя в руки палача оказалось тяжелее, чем он ожидал.

– В таком случае как к тебе обращаться? У тебя два имени и две фамилии.

– Меня зовут Глеб.

– Глеб Калинин, – кивнул Велецкий, подтверждая услышанное. – Что ж, у меня к тебе еще вопрос: – Ты спал с моей женой? И лучше тебе не врать. На сей раз я позабочусь о том, чтобы нежданные спасители не ворвались в мой дом. Если понадобится, мои ребята будут допрашивать тебя сутки напролет. Ты ведь их помнишь?

– Я не спал с твоей женой, – губы Глеба дрогнули в слабой усмешке. Ситуация выглядела абсурдной, становилось трудно воспринимать ее всерьез.

– Что-то кажется тебе смешным? – одернул его хозяин.