Король снов - Сильверберг Роберт - Страница 5

— Эти люди будут охранять вас во время вашего пребывания у нас, — сообщил он.

— Зачем? — удивился Деккерет. — Я взял с собой собственного телохранителя.

— Таково желание графа Консидата, — ответил юстициарий Корд таким тоном, что сразу становилось ясно, что вопрос не подлежит обсуждению. — Покорнейше прошу вас и ваших людей следовать за мной, ваше превосходительство.

— Что все это значит? — шепотом спросил Динитак у Деккерета, когда они, сопровождаемые спереди и сзади многочисленным конвоем гвардейцев, двинулись пешком по узким извилистым переулкам в отведенную им резиденцию. — Я не думаю, что нам может угрожать здесь какая-либо опасность.

— Нам, конечно, нет. Но когда Престимион был здесь с государственным визитом вскоре после того, как стал короналем, какой-то сумасшедший попытался убить его прямо перед дворцом графа. Это случилось во время правления графа Меглиса, отца Консидата. Как вы, наверное, помните, безумие тогда охватило чуть ли не весь мир. Оно распространялось повсеместно, как эпидемия.

Динитак удивленно хмыкнул.

— Убить короналя? Ты, должно быть, шутишь. Неужели кто-то мог когда-либо решиться на такой дикий поступок?

— Поверь мне, Динитак, это было, и к тому же едва не увенчалось успехом. Я тогда еще жил в Норморке и видел все это своими собственными глазами. Безумец, размахивавший отточенным серпом, выскочил из толпы, запрудившей площадь, и бросился прямо к Престимиону. Его остановили в самый последний момент… Еще чуть-чуть, и история пошла бы совсем другим путем.

— Невероятно. И что же случилось с убийцей?

— Он был убит на месте покушения.

— Это правильно и справедливо, — заметил Динитак

Деккерет улыбнулся в ответ. В Динитаке снова и снова проявлялась его натура жесткого моралиста. Его суждения, в которых он руководствовался однозначным делением на добро и зло, на удивление часто бывали резкими и бескомпромиссными. Когда-то, еще на заре их дружбы, Деккерет спросил его, какой он видит в этом смысл. Динитак ответил вопросом на вопрос: неужели было бы лучше, чтобы он в своих поступках походил на отца? После этого Деккерет больше не затрагивал эту тему, но часто думал, какую боль, должно быть, причиняют Динитаку праздность, заблуждения и испорченность окружающих, и даже тех, кого он любит.

— Престимион, конечно, остался невредим. Но само происшествие произвело тяжелейшее впечатление на Меглиса, и весь остаток жизни он всеми силами старался загладить вину за случившееся. Наверное, никто за пределами Норморка никогда и не вспоминал об этом, но здесь покушение восприняли как пятно на репутации всего города и остаются в этом убеждении без малого двадцать лет. И хотя повторение такого события почти полностью исключено, я полагаю, что Консидат хочет быть абсолютно уверенным, что, пока мы находимся здесь, никто не осмелится размахивать каким бы то ни было оружием поблизости от человека, который может стать короналем.

— Но это форменное слабоумие. Неужели он всерьез считает свой город инкубатором сумасшедших убийц? И что за гадость — все время ходить в окружении стражников!

— Полностью согласен. Однако, если Консидату почему-то кажется, что надлежит принять крайние меры предосторожности, нам следует смириться и отнестись к этому с юмором. Любые наши возражения приведут лишь к ненужным обидам.

Динитак пожал плечами. Одному лишь Деккерету было доподлинно известно, как трудно его другу мириться с любыми, даже самыми мелкими, глупостями, а эта никому не нужная охрана, навязанная гостям с Замковой горы, несомненно принадлежала именно к этой категории. Но Динитак также не мог не понимать, что наличие стражников будет для них всего лишь раздражающей помехой, и не более того. Он отлично знал, когда следует уступать Деккерету в том, что касалось официального протокола.

Они быстро устроились в гостинице, где Деккерету предоставили просторные покои, в которых обычно останавливались коронали, а Динитаку — не столь просторную, но удобную квартиру этажом ниже. Едва перевалило за полдень, они отправились с первым визитом — к матери Деккерета леди Тэлайсме. Деккерет не видел ее почти год. Хотя положение сына как наследника трона давало ей право получить в свое распоряжение покои в Замке, она предпочитала проводить большую часть времени в Норморке, в том же небольшом доме в Старом городе, который занимало их семейство, когда Деккерет был еще мальчиком.

Теперь она жила здесь одна. Отец Деккерета, странствующий торговец, который всю жизнь с умеренным успехом путешествовал по Пятидесяти Городам Замковой горы, вот уже десять лет как умер, еще довольно молодым. Непрерывная борьба за существование, которую представляла собой вся его жизнь, измотала и истерзала его, сведя в могилу. Он так и не смог осознать, что его сын Деккерет каким-то образом привлек к себе внимание самого лорда Престимиона и оказался включенным непосредственно в круг властителей, обитающих в Замке вместе с короналем. Когда Деккерет получил звание «посвященного», даровавшее ему рыцарское достоинство, отец едва ли обратил на это внимание, а когда корональ возвел юношу в ранг принца, отец воспринял известие как дурную и не слишком забавную шутку.

Деккерет часто спрашивал себя, какой могла быть реакция, если бы он сказал: «Знаешь, отец, я выбран наследником-короналем». Скорее всего, отец рассмеялся бы ему в лицо А то и дал бы пощечину, чтобы не смел так шутить со старшими. Но отец не дожил до такого известия.

Зато Тэлайсме восприняла невероятный взлет своего сына и последовавшее за этим собственное ошеломляющее возвышение с удивительным спокойствием Нет, конечно, она никогда не рассчитывала на то, что Деккерет станет рыцарем Замка, и уж тем более принцем. И даже в самых смелых мечтах не могла вообразить своего сына короналем. К тому же она не принадлежала к числу тех матерей, которые, слепо обожая своих детей, относятся к любым их успехам как к чему-то совершенно естественному и вполне ими заслуженному.

Всю свою жизнь она руководствовалась бесхитростной и непререкаемой верой в Божество. Она не боролась с судьбой. И поэтому никогда и ничему не удивлялась. С чем бы она ни столкнулась на своем жизненном пути, будь то боль, горе или взлет к недоступным воображению высотам, все было предопределено заранее, и поэтому горести она принимала без жалоб, а радости — без восхищения. Совершенно ясно, что еще с начала времен было предопределено: Деккерет когда-нибудь станет короналем, и потому ей суждено закончить свои дни Хозяйкой Острова Сна, одной из властительниц царства. Этот славный пост искони предназначался для матери короналя. Ну что ж, быть по сему.

Конечно, она не ожидала ничего подобного, но коль скоро этого не миновать, ситуацию следует рассматривать как нечто столь же естественное и не заслуживающее удивления, как ежедневный восход солнца на востоке.

Динитак был неприятно удивлен невзрачным обликом дома леди Тэлайсме — маленькой покосившейся постройки с потемневшими оконными рамами, затерявшейся неподалеку от центра Старого города на темной кривой улочке с неровным тротуаром из выщербленного серо-зеленого булыжника среди таких же жалких лачуг, каждая из которых могла быть построена добрых пять тысяч лет тому назад. Разве годилось такое жилище для матери будущего короналя?

— Да, я понимаю, — с усмешкой ответил Деккерет. — Но ей здесь нравится. Она прожила в этом доме сорок лет, и он для нее милее, чем десяток Горных замков. Я купил ей новую мебель, намного дороже, чем все, что здесь когда-то было, она сейчас носит такую одежду, какую никогда не мог позволить себе купить для нее мой отец, но больше ничего не изменилось — все делается так, как ей хочется.

— А окружающие люди? Неужели они не знают, что живут по соседству с будущей Хозяйкой Острова? Или, может быть, она сама об этом не знает?

— Понятия не имею, что думают соседи. Я подозреваю, что для них она всего лишь Тэлайсме, вдова торговца Орвана Петтира. И что касается…

Дверь отворилась.

— Деккерет! — сказала леди Тэлайсме. — Динитак! Как приятно снова видеть вас обоих.