Одурманенная (ЛП) - Ле Карр Джорджия - Страница 15

Блейк кладет Сораба в кроватку, пока я снимаю платье и аккуратно вещаю его, смываю макияж. Я не снимаю новые ювелирные изделия, потому что Блейк любит, когда на мне ничего не одето, кроме ювелирных украшений. Я расчесываю волосы, чищу зубы, закутываюсь в пушистый теплый халат и выхожу в спальню. Он расстегивает пуговицы на рубашке, снимает брюки.

— Иди сюда, — говорит он.

Я подхожу к нему.

— Я говорил тебе, какой красивой ты была сегодня вечером?

Я киваю.

— Я говорил тебе, насколько горд я был тобой сегодня вечером?

Я киваю.

— Хммммм... мне кажется я уже приближаюсь, чтобы быть скучным.

— Я люблю скучных мужчин.

Его губы чуть-чуть кривятся в усмешке.

— Ого!... повышенная боевая готовность... возбуждающе пригодно для дальнейшего употребления, — шепчу я.

— Подаются горячим и заглатывается целиком, — говорит он, и его руки движутся к поясу моего халата. Он ловко развязывает его и медленно раскрывает полы халата, чтобы поцеловать мой правый сосок. Мое сердце, затаив дыхание, замирает, чтобы потом пуститься в голоп. Его большие руки исчезают под складками материала и чувственно скользят вниз по моим бедрам. Они останавливаются на моих ягодицах, лаская и сжимая их.

— Удивительно, но я никогда не устаю смотреть на твое тело, — бормочет он у моей шеи, в то время как его пальцы ласкают мое горло и голубы сапфиры.

Халат падает, моя голова запрокидывается назад, предоставляя ему больший доступ, к дорожке из поцелуев вниз по моему горлу. То ли стон, то ли хрип слетает с моих губ. Мое тело вибрирует, словно желе, от любого его прикосновения ко мне. Его рука крепко сжимает мои запястья и тянет их вверх, удерживая высоко над головой.

Он смотрит вниз на меня, по-прежнему не опуская мои руки, его вторая рука свободно собственнически бродит по моему телу. Как будто я рабыня на аукционе, и он оценивает меня, стоит ли покупать. Я прямо смотрю ему в глаза, дерзкие и доминирующим. Я чуть-чуть приоткрываю губы, приглашая.

— Моя Иезавель, — говорит он сипло, и захватывает зубами мою нижнюю губу. Он сосет ее, потом опять прихватывает зубами и тянет, я вынуждена тянуться вместе с ним. Я поднимаюсь на цыпочки, все мое тело напряжено и кожа покалывает, между ног чувствуется влага. Он отпускает мои губы и отстраняется, оглядывая изогнувшееся тело, стоящее перед ним. На его лице отражается огромное удовлетворение. (Иезавель (ивр. ??????????) — жена израильского царя Ахава, дочь сидонского царя Ефваала, или Этбаала, который достиг престола через убийство брата.)

Он разворачивает меня кругом.

— Руки на кровать.

Я широко расставляю ноги, наклоняюсь и упираюсь ладонями на одеяло, моя голова опускается вниз, задница находится высоко в воздухе. Я знаю, что он делает, заставляет меня ждать.

Предвкушать.

Я поворачиваю голову и наблюдаю, как он неторопливо снимает рубашку, очень сознательно медленно вытаскивает ремень из брюк, расстегивает пуговицу, тянет молнию вниз. Опускает пальцами в свои трусы. Потяни вниз. Он стоит позади меня, горячий, твердый, готовый. Я с нетерпением пожираю глазами потрясающее тело.

— Кому ты принадлежишь? – урчит он.

— Тебе, — мой голос хрипит.

— Какие части принадлежат мне?

— Все.

— Все?

— Все.

Он опускается на колени позади меня, его лицо в дюйме от моей киски.

— Я чувствую запах твоего возбуждения, — говорит он.

Я закрываю глаза, потому что настолько открыта и такая беззащитная. Секунды текут. Я жду, зная, что все это игра в терпение и ожидание. По моей коже пробегают мурашки. Я чувствую его горячее дыхание на моей влажной открытой плоти. Шок от его шелковистого языка, дотронувшегося до моих набухших складок, заставляет мою голову рвануться назад. Инстинктивно мои бедра двигаются ближе к нему, как попрошайничестве. Я хочу почувствовать его внутри себя. Сейчас.

— Пожалуйста, Блейк. Пожалуйста. Войди в меня.

— Это мое? — спрашивает он, и впивается в киску.

— Арггггг...

— Прости, — приветливо говорит он. — Я не могу этого не делать, — он покусывает мои складки снова.

— Да, — кричу я.

— Могу делать все, что захочу?

— Да, да.

Его дыхание на мою промежность заставляет покраснеть и сделать мое кожу более чувствительной. Пальцами он раздвигает складочки и вставляет язык. Я задыхаюсь и начинаю дрожать. Он раздвигает мои бедра и сосет клитор.

— О Боже!

Восхитительные волны начинает распространяться по моему телу, но он вдруг убирает свой рот. Пытка, это настоящая пытка. Он поднимается. Не будет никакого наполнения, растяжения или толчков? Внутри меня поднимается раздражение, потому что у меня яростная потребность в нем, в нем находящемся глубоко внутри меня, в принадлежности ему. Расстроенная и взглядом полным тоски я смотрю на него. Он прикован взглядом к моей открытой жаждущей киске.

— Стой так, — говорит он и садится на кровать напротив меня. Я смотрю на его огромный член. Мой рот открывается сам собой, дыхание становится учащенным. Он представляет собой прекрасный образец мужчины. У меня появляется сильное желание лизнуть эрекцию, но я беру его в рот, и сосу так сильно, что он беспомощно стонет.

Вероятно, у него появляется идея получше.

— Подойди и сядь на него, — командует он.

Я тут же выпрямляюсь, мне не нужно второе приглашение. По-кошачьи подползаю к нему и сажусь на жесткий ствол. Наслаждение. Ох! Удовольствие.

— Сядь как лягушка.

Я развожу широко колени, притягивая ступки ближе к его бедрам и упираюсь ладонями в его живот, выпрямляя корпус. Проникновение слишком глубокое. С тихим криком я отталкиваю ладони и чуть-чуть приподнимаюсь, но он отрицательно медленно качает головой.

— Сделай так, как я попрошу.

Прикусив губу, я расслабляюсь и опять опускаюсь полностью на его член, и задыхаюсь от внезапной боли. Несколько секунд он заставляет меня терпеть, потому что я испытываю ощущение чрезмерного наполнения, смешанное с острой болью, от того, что он находится очень глубоко внутри меня.

— Твоя киска ощущается настолько чертовски хорошо, что могу не выходить из тебя всю ночь.

Мы в упор пристально смотрим друг на друга. Должно быть мои глаза выражают полное удивление. Его взгляд горит возбуждением от доминирования надо мной, и то, что он видит меня в таком положении с широко разведенными коленями и свой член, похороненный слишком глубоко внутри моего тела, я с трудом переношу это положение, и начинаю хныкать, он жалеет меня.

— Наклонись вперед, — тихим голосом рычит он.

Я сразу же повинуюсь, и боль уходит. Остается только несказанное удовольствие от растянутости и наполненности. Он сжимает мою грудь и притягивает к себе, сосет жесткий мой сосок, сначала один, потом другую. Я начинаю двигаться на его эрекции, и мы стонем в унисон. Мой клитор трется о его лобковую кость. Назад вперед. Назад и вперед, насколько позволяет его жадный рот, не отпускающий мой сосок. Мы тремся друг о друга. Тремся. Восхитительное трение. Наши тела стали мокрыми и скользкими. Это прекрасно.

Он ждет меня, прежде чем позволяет себе взорваться внутри меня. Я падаю на него, прижимаясь щекой к груди, и слышу быстрые, гулкие удары его сердца и ощущаю сильные подергивания его члена внутри себя. Когда он затихает, я приподнимаю голову. Его глаза закрыты, лицо совершенно спокойно.

— Ты спишь? – спрашиваю я.

— Нет.

Кончиками своих волос я начинаю щекотать его подбородок.

— Какое твое любимое слово?

Он открывает глаза.

— Яйцо.

— Почему?

— Мне просто нравится, как оно звучит.

— Ты странный человек.

Он хихикает.

— А твое?

— Леденец.

— Я хотел бы изменить свое слово.

— На какое?

— Лана.

Я смеюсь.

— Это, мистер Баррингтон, самая избитая (старомодная) вещь, которую ты мне когда-либо говорил.

— Нет, правда. Каждый раз, когда я произношу его, или слышу, как его кто-то произносит, оно вызывает во мне трепет.