Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Черный свет (сборник) - Мелентьев Виталий Григорьевич - Страница 40


40
Изменить размер шрифта:

Зет нагнулся и, широко улыбаясь, протянул руку Шарику. Шарик смущенно покрутил обрубком хвоста, посмотрел на Юрия, точно спрашивая у него разрешения на знакомство. Юрий серьезно сказал:

— Подай лапку.

Шарик сел, разинул пасть так, словно и он умел приветливо улыбаться, застенчиво и кокетливо склонил набок ушастую голову и подал лапу. Юрий представил его:

— Шарик.

— О! Шарик! — сразу понял его Зет и с чувством потряс лапу.

Потом к ним по очереди подходили три других космонавта, пожимали руку и лапу и представлялись.

Голубой человек с курносым носом и зеленоватыми глазами назвался так:

— Тэн.

Второй, круглолицый, с толстыми губами и особенно голубыми щеками, долго тряс Юркину руку, вздохнул и сказал:

— Миро.

А третий, черноглазый, строгий и суровый, представился, как отрезал:

— Квач.

И при этом еще посмотрел на товарищей, как будто они должны были ощутить все величие этого имени. Но они почему-то ничего не заметили и только улыбались и топтались вокруг Юрки и Шарика.

Квач посмотрел на них, сдвинул густые брови и сказал несколько слов космонавтам. Они согласно закивали и бросились к стенам. А Квач отошел к той стене, на которой в рамке из блестящего металла поблескивали разноцветные кнопки.

Пока Зет, Миро и Тэн смотрели на перемигивающиеся огоньки в стенах, Квач нажимал на кнопки.

Все было как будто очень просто — ведь если есть космический корабль, то на нем обязательно должны быть кнопки, разноцветные огоньки контрольных ламп, приборов и тумблеров — крохотных переключателей. Без этого никакой космический — хоть настоящий, хоть фантастический — корабль, конечно, существовать не мог.

Странным показалось другое. На всех кораблях — настоящих и фантастических — обязательно были хоть какие-нибудь, но все-таки комнаты, кабины, помещения, а в них — всякие приборы: краны, панорамы, пульты управления, кресла, столы и приборы, приборы… Всяческие приборы на всяческий вкус.

На этом корабле ничего подобного не было. Какая-то несерьезная доска с кнопками и блуждающие по матово-блестящим, теплым на ощупь и светящимся космическим зеленоватым светом стенам разноцветные огоньки, за которыми следили Миро, Тэн и Зет.

Нет, что бы там ни говорили, а корабль Юрию Бойцову попался под стать его хозяевам — явно несерьезный и даже не фантастический. Слишком уж он был гол и неинтересен.

Бойцов даже вздохнул — так скучно все получилось.

Вздохнул и вынужден был задержать выдох. То, что происходило на его глазах, было уже не фантастикой. Это было сказкой или чудом. Наукой это уже не назовешь.

Такой ровный, такой уютный, слегка пружинящий под ногами пол вдруг стал вспучиваться, как будто из-под него стремительно вырастал огромный гриб посредине и целая семья грибочков вокруг. Эта семейка быстро и неуловимо для глаза принимала вполне определенные очертания: из пола вырастал самый обыкновенный стол, а вокруг него — стулья.

Нет, не табуретки или какие-нибудь скамьи, а самые настоящие стулья — со спинками и даже, кажется, с мягкими или, уж во всяком случае, полумягкими сиденьями.

Все происходило в полном безмолвии и так стремительно, что Бойцов и Шарик только и могли что моргать широко открытыми от удивления глазами. Самое главное заключалось в том, что и стол и стулья не то что строились или выскакивали из каких-нибудь тайников или ниш, а именно вырастали из пола. И в то же время пол не проваливался, не понижался — он был все такой же ровный, матово поблескивающий зеленоватым светом.

Когда столовый гарнитур вырос и окончательно оформился, он вдруг изменил свою окраску. Стол оказался приятного коричневато-желтого цвета, а все стулья — разноцветными: алое, голубое, зеленоватое, как морская волна, темно-синее, розовое…

Как все это происходило, Юрка понять не мог и с надеждой посмотрел на голубых людей. Но тут оказалось, что чудо продолжалось — из стен, возле которых стояли космонавты, стремительно и красиво, как ветви дерева в замедленной киносъемке, стали отделяться не то кровати, не то диваны. То, что они образовывались как бы сами по себе, было бы еще полбеды — Юрка уже видел, как вырастает целый гарнитур. Но то, что на кроватях-диванах, уже из них самих, появлялись подушки, было уже настоящим чудом. Они даже на вид казались мягкими и уютными.

И снова ни единой щелочки, ни единой выемки, только по-прежнему поблескивают на ровных молчаливых стенах блуждающие огоньки сигналов…

Квач обернулся и что-то сказал. Зет и Тэн побежали к той стене, у которой стоял Квач. Он щелкнул кнопкой, и стена бесшумно распахнулась. Тэн и Миро скрылись в светящихся сумерках космического корабля.

Зет обошел все стены, деловито проверил перемигивающиеся лампочки и что-то сказал Квачу. Тот солидно наклонил голову, потом озорно улыбнулся и пронзительно свистнул. Юрка удивленно посмотрел на него — космонавт, а свистит, как мальчишка, гоняющий голубей. И тут впервые в Юркино сердце закралось сомнение, и он пристально осмотрел обоих космонавтов.

Теперь, когда первые впечатления притупились и Юрка опять мог на все смотреть критически, как и подобает настоящему мужчине, он не мог не заметить, что оба космонавта очень молоды. Так молоды, что просто удивительно.

Ни единой морщинки у глаз или у губ, ни одного седого волоса. Алые губы чуть припухли, а глаза живые, суматошные… Если бы Юрка совершенно точно не знал, что в мире еще нигде не построено детской космической станции, он бы наверняка подумал, что перед ним его сверстники — парнишки лет по одиннадцать-двенадцать. Но он точно знал, что существуют детские технические станции, детские железные дороги, детские автомобильные клубы и даже детские пароходы, а вот космодромов, и даже аэродромов еще ни один народ для своих детей не создал.

И Юрий Бойцов несколько успокоился, хотя сомнения все еще смущали его.

Глава пятая

ЗАГОВОР ГОЛУБЫХ

Когда Квач свистнул, Зет не удивился. Он только засмеялся, а потом, доброжелательно, но лукаво взглянув на Юрку и Шарика, что-то сказал товарищу.

Квач кивнул и, озорно, победно поблескивая темными, чуть навыкате глазами, наклонился к космонавту и что-то стал ему говорить. По тому, как Квач нет-нет да поглядывал на Юрку и Шарика, Бойцов понял, что речь идет о них. И это было не очень-то приятно. Ведь каждому будет не по себе, когда говорят о нем, а он не знает, что именно. Вот почему и утверждают, что секретничать в компании — неприлично, а тем более секретничать, используя знание языка, который не понимают другие.

Но Юрка всегда был справедливым человеком, и, хотя ему было и неприятно, он все-таки подумал:

«А что же им делать? Они не знают русского языка, а я не знаю их».

И все-таки на душе было неспокойно. Тем более, что Зет, все время посмеиваясь и покачивая головой, вдруг перестал улыбаться и, строго посмотрев на Юрку, видимо, запротестовал против какого-то предложения Квача. Но тот взял Зета за плечо и, наверное, уговорил товарища. Зет успокоился, кивнул и сейчас же вышел.

Шарик вскочил на ноги, взвизгнул и закрутил хвостом. В помещение вошли два других космонавта. Они толкали перед собой легкие колясочки из того же матово поблескивающего материала, что и стены космического корабля. На колясочках стояли тарелки, стаканы, бутылки, миски, и Юрка понял, что привезли еду.

Шарик так беспокойно завертелся у Юркиных ног, что ему стало даже стыдно за лохматого друга — голубые люди могли подумать, что он совсем не кормит собаку. Поэтому Юрка нагнулся и, поглаживая шелковистую шерсть, как маленького, уговаривал Шарика:

— Ну нехорошо же… Потерпи маленько. Выйдем на поляну, и тебе всю… нет не всю, но половину колбасы отдам. Не вертись!

Но Шарик, хоть и перестал вертеться и даже присел, все равно нетерпеливо перебирал передними лапами, то и дело взглядывал на Юрку и нахально облизывался.