Черный свет (сборник) - Мелентьев Виталий Григорьевич - Страница 38

Шарик быстро взглянул на хозяина и нерешительно тявкнул еще раз. Юрка не ответил. Он смотрел на четырех пришельцев и молчал.

Молчал, потому что это были какие-то странные, несерьезные космонавты. Прямо не верилось, что такие могут быть на самом деле…

Прежде всего все четверо были примерно одного роста с Юркой. А Юрке — двенадцать лет. Выходит, перед ним стояли мальчишки. Разве такие могут быть космонавтами?

Хотя… хотя, возможно, кто-то специально отобрал низкорослых людей, чтобы побольше поместить в космический корабль.

Но, во-вторых, все четверо были в комбинезонах и, главное, в шлемах. А шлемы эти не только казались слишком легкими, несерьезными, но были еще и тщательно закрыты.

Зачем космонавтам, гуляющим по росной траве, закрывать шлемы? Они по всем правилам должны открыть их, хотя бы затем, чтобы надышаться замечательным утренним воздухом, приправленным земляничным духом.

Наконец, комбинезоны четверых космонавтов тоже были несерьезны.

Бойцов видел по телевизору всех космонавтов, и все они были в настоящих, вызывающих уважение комбинезонах — солидных, просторных, со всяческими застежками и раструбами, как у мушкетеров. А на этих были надеты легонькие, прозрачные, слегка поблескивающие чехлы. Как те полиэтиленовые мешочки, которые покупает мать, чтобы хранить в них хлеб и овощи. Ведь такие комбинезоны можно разодрать о любой сучок или гвоздь. Нет, в таком мешочке в космос не полетишь…

Но сразу же подумалось, что вот у японцев, кажется, есть отличные пластмассы, а сами они — народ, говорят, не очень рослый, но умный. Может, это и есть японцы? Может быть, они тоже построили космический корабль, запустили его, а Юрий о нем ничего не знал, потому что уже за день до ухода из дому не слушал радио и принципиально не смотрел газет — чтобы отец не ругал за то, что он берет его вещи.

И Юрка пожалел, что он не знает ни одного японского слова, кроме «самурай». Да еще непонятную приставку к каждому названию японских пароходов и шхун — «мару».

И он сказал то, что первое пришло в голову:

— Здравствуйте.

Космонавты переглянулись, но промолчали.

«Понятно. По-русски они не кумекают».

— Гуд монин… — не совсем уверенно проговорил Юрка: английское приветствие он слышал только в кино.

Космонавты опять промолчали и опять переглянулись.

«Ясно, английский тоже не для них. Тогда какой же?»

— Гутен морген! — совсем уверенно сказал Юрка, в школе он изучал немецкий. Но космонавты даже не переглянулись, и Бойцов растерялся.

Он взглянул на Шарика, и собака словно поняла его. Она помахала хвостом, приоткрыла пасть так, что казалось, будто она улыбается, и тихонько, почтительно тявкнула.

Четверо космонавтов переглянулись и, кажется, улыбнулись.

Юрку это обидело — здороваются с ними по-человечески, а они, оказывается, понимают только собачий язык. Тогда он гордо насупился и поклонился так, как это делал д\'Артаньян — выставив вперед ногу и помахав перед собой рукой. Как это ни удивительно, а космонавты тоже поклонились, но руками перед собой не помахали. Они сложили руки ладошками и прижали их к сердцу.

«Ты смотри! Не то цейлонцы, не то индусы — те тоже руку к сердцу прикладывают. Что ж с ними делать? Ведь их языка я и подавно не знаю».

Космонавты уже не казались ему слишком подозрительными, и, главное, им явно не требовалась помощь. Теперь Юрку разбирало любопытство, и он думал только о том, как бы завязать с ними знакомство и побывать на корабле. Поэтому он присмотрелся к ним попристальней, чтобы понять, какой подход к ним требуется.

Но вся беда заключалась в том, что солнце светило все ярче и как раз из-за спин космонавтов, насквозь пронизывая их несерьезные комбинезоны и шлемы, и слепило Юрия. Поэтому рассмотреть их лица Юрий не мог.

Как в таком случае должен был поступить настоящий мужчина? Если не удается завоевать победу сразу, прямым ударом, он должен найти обходный путь, придумать какую-нибудь хитрость.

Юрий сделал несколько шагов в сторону и поклонился еще раз. Солнце как бы переместилось. Тогда Юрий продвинулся еще несколько шагов в сторону, поклонился и так, в поклоне, сделал еще несколько шагов. В эту минуту он был похож на токующего глухаря, который, распустив крылья, кружится на полянке вокруг противников.

Как это ни странно, но космонавты тоже поклонились и в поклоне прошли несколько шагов. Юрий мельком подумал, что они смеются над ним. Но решил не обращать на это внимание — ведь он делал свое дело.

Шарик тоже не мог понять, что делается на этой земляничной полянке. И когда космонавты в поклоне приблизились к нему, он поджал хвост и, недоверчиво оглядываясь, отошел в сторонку, сел и, подняв одно ухо и опустив второе, с интересом смотрел на словно танцующих людей. Такого он в своей собачьей жизни еще не видел.

Когда космонавты выпрямились и остановились, а восходящее солнце ударило им прямо в лица, Юрий немного растерялся и от удивления даже кашлянул. Оказывается, все четыре космонавта были голубыми. Представляете, руки, ноги, нос, уши — всё-всё голубое!

Конечно, не такое голубое, как, например, чернила для «вечной» ручки, нет, их голубизна напоминала небо в ясный летний полдень, когда оно словно перекалено, точно выцвело. В нем есть и знойное белесое марево, и золотистость солнечного света, и некая розоватость. Но все равно небо голубое. Вот такими были и космонавты.

Юрий отлично понимал, что они здоровые, сильные ребята: на бицепсах и на ногах у них выделялись крепкие мускулы. Но все они были голубые.

Голубые — и все! Ничего поделать с этим было уже невозможно.

И Юрий Бойцов перестал удивляться: удивляйся не удивляйся, а если люди голубые — значит, так и должно быть. Есть люди белые, есть черные, желтоватые и красноватые. А эти голубые. Ну и что из этого? Обидеться и не разговаривать с ними? Ерунда же!

Голубые — значит, голубые. Настоящий мужчина не будет придавать значение цвету кожи. Главное, какие они люди — стоящие или не стоящие. Свои, сознательные, передовые или, может, фашисты какие-нибудь? Вот в чем вопрос.

Глава третья

ПОХИЩЕНИЕ

Но вопрос не выяснялся, потому что космонавты упрямо молчали. Вернее, они наверняка переговаривались между собой; Юрий отлично видел, как шевелились у них губы, как они переглядывались, но ни одного звука ни Шарик, ни Юрий не слышали. Наверное, потому, что голубые люди были в особых шлемах, сквозь которые не проходили звуки.

Под прозрачными комбинезонами у космонавтов были самые обыкновенные трусы со множеством карманчиков и карманов и что-то вроде безрукавок, но тоже с карманчиками. И цвет их одежды был как будто бы и обыкновенный, земной, но оттенки цветов казались невиданными — то слишком яркими, режущими глаз, то, наоборот, блеклыми, словно вылинявшими на свету космических просторов.

А в остальном у них все было на месте, как у обычных людей. У кого нос курносый, у кого прямой. У кого глаза серые, а у кого черные, как переспевшие вишни. А у одного были большие уши. Почти такие же, как и у Юрки. Наверное, поэтому он смотрел на Бойцова особенно ласково.

Пока Юрий придумывал, как начать разговор с космонавтами, они стали медленно пятиться к открытой двери.

Только тут Юрий понял, почему космонавты тоже кружились в поклоне, как токующие глухари. Они, оказывается, просто пробирались к входу в корабль! Когда Юрий и Шарик стояли перед дверью, голубые люди боялись, что их не пустят. Вот они и переманили обыкновенных земных жителей на другое место, чтобы никто не помешал им вернуться на корабль.

Выходило, что космонавты не просто негостеприимны и невоспитанны, но еще и трусливы.

Бойцов мог простить все, но только не трусость. Он пронизывающе посмотрел на каждого голубого человека по очереди и, выставив вперед правую руку, засунул левую в карман. Потом постучал мокрым ботинком по беззащитной землянике, презрительно усмехнулся и сказал Шарику: