Черный свет (сборник) - Мелентьев Виталий Григорьевич - Страница 3

Перед спуском на плоскогорье ребята остановились, поправили рюкзаки и проверили лыжные крепления. Вася долго любовался равниной, дальней грядой темных сопок и наконец сказал:

— А ты знаешь, Саша, когда смотришь отсюда, сверху, начинаешь верить, что в наших местах действительно когда-то путешествовали ледники. Ведь это, конечно, они сделали равнину?

— Какую еще равнину? — покровительственно спросил Саша. — Это называется распадок.

— Ну, в географии распадка ты не найдешь, — возразил Вася. — Это равнина, выглаженная ледником. Он спускался вон с тех гор, но наткнулся здесь на гряду сопок и повернул чуть на юг. И потом уж пополз дальше.

— Как ты легко делаешь открытия! — заметил Саша. — Такие сопки, как эти, — ледникам не препятствие. Ты знаешь, что их толщина достигала нескольких километров? Они всё сметали на своем пути. А ты — сопки!

— Ну и что же? Все равно сопки могли помешать им. А почему же эта равнина такая ровная? Конечно, ее протаранили и выутюжили ледники.

Саша промолчал. Он не любил признавать себя побежденным. А Вася продолжал:

— Видишь, ты какой — не знаешь, а говоришь. Вот потому в наших местах и осталась вечная мерзлота, что здесь очень долго ползали ледники.

— Эх ты, открыватель! — протянул Саша. — Разве ледники в этом виноваты? А ты знаешь, что еще никто по-настоящему не знает, почему образовалась эта самая мерзлота? Ты знаешь, что целая четверть земного шара покрыта вечной мерзлотой? И что кое-где она то возникает, то пропадает? В одних местах держится год или два, а в других — тысячелетия? Ну, ты это знаешь?

Вася этого не знал.

— Молчишь? Учиться надо, а ты вечно со всякими затеями лезешь! — назидательно сказал Саша.

Вася невольно посмотрел на него, чтобы не ошибиться: ему показалось, что говорит это не Саша, а мама или классная руководительница. Но так наставительно, скучно и сварливо говорил именно Саша — вечный отличник, совершенно правильный парень, который никогда не ошибается и которому всегда все верят. И это почему-то обидело Васю. Он посопел, потер свой слегка вздернутый, в робких веснушках нос и сердито сказал:

— Ты все выучил! За вечную мерзлоту ставлю вечную пятерку. Но только ты тоже многого не знаешь.

— Чего же я не знаю? — еще не решив, обижаться или принять похвалу как должное, спросил Саша.

— А вот чего ты не знаешь! Мы за чем идем? За мамонтовым зубом. А какое животное мамонт? Ледниковое. Растаяли ледники — исчезли и мамонты. Значит, жили они только там, где были ледники.

— Это еще не доказано, — неуверенно возразил Саша.

— «Не доказано»! Ты вот не знаешь, что у нас найдено тридцать целеньких, замерзших в ледниках мамонтов.

— Ну, уж и тридцать! Так сразу целую мамонтовую ферму и нашли? Ты еще скажи, что их доисторические люди разводили.

— Ты не смейся. Доисторические люди мамонтов не разводили. Нашли их у нас именно в тех местах, где когда-то были ледники, а на их месте образовалась вечная мерзлота.

— Ну вот! То в ледниках нашли, то в вечной мерзлоте. Тебя никак не поймешь.

— Ты не придирайся. Были ледники, а стала вечная мерзлота.

— Ну вот мы с тобой тоже идем над вечной мерзлотой — так что ж, по-твоему, и здесь можно найти замерзшего мамонта?

— А почему нельзя? Ну почему? Ведь зубы мамонтовые находят? А почему не мог здесь какой-нибудь мамонт замерзнуть?

Теперь пришла очередь сопеть Саше. Он потер свой прямой нос, покривил красивые яркие губы, пытаясь улыбнуться как можно независимей, но ответить на Васины «почему» не мог. Вася это сразу понял и решил закрепить свою победу.

— Так что ты не задавайся своими пятерками! — хитро улыбнулся он. — И давай не спорить. Поехали!

Он оттолкнулся палками и помчался вниз, наискось пересекая склон сопки. Лыжи неслись все быстрее и быстрее, но встречного ветра Вася почти не чувствовал, потому что ему в бок бил все крепнущий юго-восточный ветер.

Вася лихо мчался точно на север. Изредка ему приходилось объезжать снежные наметы и гольцы — большие камни, выступающие на поверхности сопки, исковерканные северными ветрами низкорослые деревца и кусты удивительного растения — багульника. Он растет только на северных и восточных склонах сопок и начинает цвести в любое время, лишь бы была вода и тепло. С лыжных прогулок ребята обязательно привозили домой охапки промерзших, хрупких прутьев багульника и ставили их в воду. Через неделю на прутьях набухали почки, а еще через неделю, обычно ночью, багульниковая метла превращалась в пышный, точно окутанный ласковым туманом розовато-фиолетовый букет. Недаром эвенки называют багульник солнечным цветком. Он встречает северное раннее солнце и купается в первых его лучах, а потом, заслоненный с юга склонами сопок и гор, пылает своими красивыми, как утренняя заря, цветами в прохладной и влажной тени.

Чуть не наткнувшись на куст такого багульника, Вася резко наклонился, сжался в комок и, вздымая лыжами вихри снега, промчался мимо. Он даже вспотел от неожиданного напряжения, но, сознавая, что искусно избежал опасности, улыбнулся.

Вдруг он почувствовал, что лыжи потеряли опору и он несется куда-то вниз. На лицо, за воротник и даже за отвороты варежек посыпался колючий, холодный снег. Наконец Вася стукнулся обо что-то твердое, угловатое, услышал треск сломанных лыж и палок и упал на бок. Он попытался еще встать, но левую ногу пронзила острая боль, и он присел. Его лихорадило, во рту пересохло от страха и неожиданности. Понимая, что он провалился в какую-то яму и повредил ногу, Вася испугался всерьез: теперь-то наверняка ему попадет от матери, а Сашка, конечно, воспользуется его беспомощностью, и зуб мамонта окажется в 1-й школе.

Глава третья

В ЯМЕ

Вася барахтался в снегу на дне ямы, куда он попал, всего несколько секунд, но ему показалось, что прошло много времени. Вася очень спешил освободиться от рюкзака и лыжных обломков. Наконец ему удалось с трудом встать на ноги.

— Нужно думать логически. Не надо спешить, — стараясь успокоиться, шептал Вася.

«Думать логически» — любимое отцовское выражение. Рассказывая о своих приключениях во время скитаний с поисковыми партиями на Севере, самые интересные места он начинал так: «Тогда я решил успокоиться и думать логически».

Оказывается, если человек умеет думать логически, то он обязательно найдет выход из любого, самого трудного положения. По крайней мере, отец всегда находил и всегда оказывался победителем.

Вася осмотрелся. Вверху, метрах в двух-трех над Васиной головой, в нависшем над ямой сугробе, виднелось отверстие. Через него лился неверный утренний свет, едва освещая просторную, с выщербленными стенами пещеру. Пахло сыростью, тленом и чем-то очень странным — как будто бы паленой шерстью.

Когда глаза привыкли к темноте, Вася разглядел в стенах пещеры прослойки льда, следы кирки, черные пятна сажи. Видно, когда-то золотоискатели жгли здесь костры, стараясь растопить вечную мерзлоту. Но порода оказалась неподходящей — бедной золотом, и они бросили эту глубокую яму-шурф. Яму занесло снегом, и вот Вася провалился в нее, как в западню.

Вверху зашуршали лыжи и раздался сдавленный от волнения Сашин голос.

— Вася! Вася Голубев! — кричал Саша, как будто на этой заснеженной сопке бегало с десяток Вась и среди них только один — Голубев.

— Здесь я, — нехотя откликнулся Вася, но, подумав, что Саша не услышит его и уедет дальше, испугался и закричал: — Саша! Саша! Я здесь! Я провалился…

Серенькое небо загородила Сашина голова. Когда он убедился, что Вася жив и почти невредим, он рассердился:

— Обязательно с каким-нибудь приключением! Ну как тебя угораздило?

— Ладно, брось, — мрачно ответил Вася. — Помоги лучше выбраться.

Обсудив положение, решили, что двух связанных за ремни лыжных палок будет вполне достаточно, для того чтобы с их помощью выкарабкаться из ямы. Но при первой же попытке ремни оборвались, и Вася грохнулся на больную ногу. Саша связал палки поясным ремнем. Дело пошло лучше. Вася поднялся на полметра, но дело застопорилось. Саша решил помочь и потащил палки на себя, поскользнулся и, сам чуть не угодив в яму, обрушил кучу снега. Вася долго отряхивался, а когда поднял голову, то увидел, что отверстие вверху стало побольше.