Хроники Маджипура - Сильверберг Роберт - Страница 20

Лавон взглянул на Джоахил Нур.

– Есть вероятность, что эта дрянь движется и рано или поздно взломается и выпустит нас?

Биолог покачала головой.

– Вероятность, конечно, есть, только не стоит на это надеяться. Скорее всего, перед нами квазипостоянная экосистема. Течения, разумеется, могут отнести ее в иные районы Великого Моря, но в данном случае они понесут и нас вместе с ней.

– Видите? – мрачно прокомментировал Калимойн. – Безнадежно.

– Пока нет, – оборвал его Лавон. – Вормеехт, сможем мы смонтировать экраны вокруг винтов с помощью «Ныряльщика»?

– Можно попробовать.

– Попробуйте. Пусть наши умельцы поработают над конструкцией экранов.

Джоахил Нур, как насчет химических средств воздействия на водоросли?

– Проверяем, – ответила биолог, – но я не могу обещать.

Никто не мог ничего обещать. Им оставалось лишь размышлять, действовать, верить и надеяться.

На разработку защитных экранов для винтов ушло два дня. Делали их еще пять дней. Тем временем Джоахил Нур экспериментировала, отыскивала средства уничтожения водорослей вокруг корабля, но пока без результата.

Замер, казалось, не только «Спьюрифон», замерло само время. Ежедневно Лавон продолжал наблюдать, производил замеры лагом, вел записи, фактически корабль не стоял – он двигался точно на юго-юго-запад, проходя по несколько миль в день. Но это был путь в никуда. Связанные массой водорослей, они могли до бесконечности дрейфовать в океане, не встречая земли.

Лавон чувствовал, что вот-вот сорвется. Он с трудом сохранял прямую осанку, плечи его поникли, голова свешивалась на грудь, словно на нее положили тяжкий груз. Он чувствовал старость, чувствовал, как она разъедает его. На нем и только на нем лежала вся ответственность за то, что они не убрались из зоны морских водорослей в ту минуту, когда опасность стала очевидной. Ведь можно же было убедиться в этом за несколько остававшихся часов, твердил он себе, но он наслаждался видом морских драконов и своей дурацкой теорией, будто немного опасности добавит перца в смертную скуку путешествия. Он безжалостно терзал себя, виня за то, что вовлек свою команду в абсурдное и ненужное путешествие.

Путешествие в десять или пятнадцать лет, из ниоткуда в никуда. Зачем? Для чего?

Тем не менее, он поддерживал остальных, не давая им пасть духом. Порции вина, выдававшегося в ограниченном количестве во время путешествия, были удвоены, устраивалось множество вечеринок, развлечений. Лавон распорядился каждой вахте заниматься изучением океанографии, считая, что сейчас не время для ленивой и праздной жизни. Бумаги, заполненные наблюдениями и отложенные для неторопливого изучения в ходе дальнейшего путешествия, начали дорабатываться сейчас. Работа была лучшим средством от скуки, нервных срывов и нового, нарастающего фактора – страха.

Когда были готовы экраны, добровольцы отправились под воду в «Ныряльщике» приваривать их вокруг винтов к корпусу судна. Задача осложнялась необходимостью сделать все крохотными захватами манипуляторов подводного суденышка. После гибели двух ныряльщиков Лавон не рискнул посылать кого-либо под воду в обычных масках. Под присмотром искусного механика Дэройна Клауса работы продолжались день за днем, но, к сожалению, шли слишком медленно – тяжелые массы травы били о корпус, ломая хрупкую сварку, и дело продвигалось с трудом.

На шестой день Дэройн Клаус принес фотографии оранжевых пятен на тускло-сером фоне.

– Что это? – спросил Лавон.

– Коррозия корпуса, капитан. Я обратил на нее внимание еще вчера, а нынче утром провел серию подводных съемок.

– Коррозия корпуса? – Лавон заставил себя усмехнуться. – Едва ли такое возможно. То, что вы мне показываете, скорее всего прилипшие к корпусу губки, моллюски или…

– Нет, – возразил Дэройн Клаус, – возможно, тут не очень-то хорошо видно, но вы сами можете убедиться: достаточно спуститься вниз на «Ныряльщике». Это как маленькие рубцы на металле. Я совершенно уверен, капитан.

Лавон отпустил механика и отправился к Джоахил Нур. Она долгое время изучала фотографии и наконец сказала:

– Очень похоже.

– Неужели морская трава разъедает корпус?

– Вероятность этого мы подозревали уже несколько дней. Одна из первых наших находок имела рп-градиент, сильно отличающийся в этой области океана от открытого моря. Мы влезли в кислотную ванну, капитан, я убеждена, что водоросли выделяют кислоты. Мы знаем, что они накапливают тяжелые элементы. Обычно они получают металл из морской воды, но могут уважить и нас, приняв «Спьюрифон» за гигантский банкетный стол. Не удивлюсь, если как раз по этой причине водоросли так быстро окружили судно – спешили со всей округи на пир.

– В таком случае надеяться, что они добром отпустят нас, просто глупо.

– Вот именно.

Лавон заморгал.

– Значит, останься мы здесь подольше, эта дрянь проест дыры в нашем корпусе?

Биолог засмеялась.

– Ну, до этого не меньше сотни лет, – сказала она. – Голод, по-моему, более насущная проблема.

– Почему?

– Сколько мы продержимся, не пополняя запасов?

– Несколько месяцев, я полагаю. Вы же знаете, что рыбу мы можем ловить только на ходу. Вы думаете…

– Да, капитан. Все в окружающей корабль экосистеме для нас наверняка яд. Водоросли поглощают из воды металлы, а маленькие ракообразные и рыбы питаются водорослями. Большие твари пожирают мелких. Концентрация солей металлов все повышается, если идти по цепочке, и мы…

– Вряд ли разжиреем на диете из рения и ванадия.

– А заодно и молибдена с родием. Вот так, капитан. Кстати, вы просматривали последние медицинские отчеты? Настоящая эпидемия тошноты и лихорадки – как вы сами себя чувствуете, капитан? И это только начало.

Пока еще ничего серьезного, но неделя-другая, и…

– Защити нас, Леди, – вздохнул Лавон.

– Благословения не простираются так далеко на запад, – заметила Джоахил Нур и холодно улыбнулась. – Рекомендую прекратить всякую ловлю рыбы и сидеть на наших запасах до тех пор, пока не выберемся из здешних вод.

Необходимо также закончить работы по экранированию винтов, и как можно скорее.

– Согласен, – кивнул Лавон.

Выйдя от биолога, он поднялся на мостик и уставился на покрытую травой колышущуюся воду. Цвета сегодня были сочнее, чем когда-либо – янтарные, цвета сепии, красновато-коричневые, индиго. Водоросли подрагивали. Лавон представил себе мясистые пряди, присосавшиеся к корпусу и разрушающие его кислотными выделениями, молекула за молекулой превращающие корпус в ионы супа и выпивающие его. Он содрогнулся. Он больше не мог видеть красоту в путанице заполонивших море водорослей, теперь непроницаемая, плотно сплетенная масса означала для него лишь зловоние и разложение, опасность и смерть, пузырящиеся гнилые газы и невидимые клыки разрушения. Час за часом борта гигантского корабля становились тоньше, а он не мог двинуться, беспомощный посреди ранящих его врагов.

Лавон постарался сохранить эту новую напасть в тайне, не вынося ее на всеобщее обсуждение, но тщетно: никакие секреты в закрытом мирке, вроде «Спьюрифона», долго не сохранишь. Но он настоял на секретности, желая, по крайней мере, свести до минимума открытые разговоры, которые быстро могли привести к панике. В итоге знали все, и все притворялись, будто он один знает, насколько скверно обстоят дела.

Тем не менее, возбуждение нарастало. Разговоры стали натянутыми и резкими, пальцы дрожали, невнятно произносились слова, все валилось из рук. Лавон держался в стороне от остальных, насколько позволяло положение капитана. Он молил об избавлении и искал выход в снах, но Джоахил Нур, кажется, была права: сюда не проникали послания возлюбленной Леди Острова Сна, чьи советы несли утешение страждущим и мудрость колеблющимся.

Один проблеск надежды подарили биологи. Джоахил Нур предположила, что можно нарушить электрическую систему морской травы, пропуская ток через воду. Предложение показалось Лавону сомнительным, но он уважал мнение биолога и распорядился готовить нужное оборудование.