Бумеранг фаталиста (СИ) - Кириллов Юрий Александрович - Страница 17

Следующий день я провел как-то нервозно, все, думая о предстоящем рандеву. После того как мой рабочий день закончился, я примчался домой и стал наглаживать свой черный классический выходной костюм. Жена, прекратив наведение порядка на кухне, покосившись на меня взглядом, подозрительно спросила

- Ты куда это намыливаешься, на ночь глядя –

- Катя, у меня деловая встреча, очень серьезный коммерческий партнер. Мне надо выглядеть на все сто, что бы получить контракт –

Супруга недовольно пробурчала приглушенным глухим тоном, – какие то странные деловые переговоры, которые начинаются вечером –

- Слушай, хватить меня злить. Работа есть работа. Сама должна понимать, что у меня ненормированный рабочий день. Как клиент хочет, так и сделаем. Захочет вместе со мной рассвет встретить. Буду встречать, и любоваться с ним солнышком. Лишь бы оплату производил. Как говориться любой каприз, за его деньги –

Я догладил пиджак, аккуратно одел полностью костюм, завязал галстук и брызнул на себя одеколоном. Благоухающий запах распространился по всей квартире.

- Державин, ты куда собрался – строгим тоном спросила Екатерина.

- Я же сказал, на переговоры

- А зачем ты прыскаешь на себя одеколон?

Ну не могу же я жене объяснить что душой, я всегда буду верен ей единственной, а тело - это так, прах зловонный. Тело на всякий случай подготавливается к приятным ощущениям, поэтому его надо сдобрить парфюмом. «Так на всякий случай надо бы еще презерватив в карман положить, вдруг пригодится». Но через секунду приходит другая мысль «Если кондом в кармане обнаружат, то тут уж скандал неминуем, нет уж, ничего класть не будем».

- Одеколоном ты зачем на себя попрыскался, еще раз повторяю вопрос?

- Катя, я не понял. Ты что хочешь, что бы я на переговорах вонял как керосиновая лампа. И вообще, мне все твои подозрения надоели. Перед тобой я чист как слеза невинного младенца…

Татьяна Викторовна встретила, как мне показалась, несколько прохладно, по-барски махнула рукой. Мол, садись, коли пришел. Но как только я сел за стол, преобразилась, подвинулась поближе и улыбнулась. Официант принес бутылку французского красного вина и тарелку с сыром и холодными закусками. Хрустальные бокалы быстро наполнились вином. На столе появилась вазочка с красной икрой, бужениной и шоколад. Официантка крутилась, рядом поедая нас глазами, показывая всем видом, что может выполнить любое наше желание.

– Спасибо, вы свободны, – сказала Татьяна немного покровительственно, – и распорядитесь, чтобы отбивная была немножко с кровью.

– Непременно распоряжусь, – со значением откликнулся официантка.

Пригубив вино и положив в рот кусочек сыра, она взглянула на меня, с некой обреченностью во взгляде. Я поднял фужер, опорожнил его на половину и дружески улыбнулся.

– Ну, к примеру, взять тебя? Почему ты не к 36 годам не заработал себе на коттедж. Полагаю, у тебя были и другие возможности?

– Вы имеете в виду спекуляцию, бизнес?

– Почему обязательно бизнес. В наше время талантливый человек может заработать на любом поприще. Кстати, почему ты не ездишь на автомобиле, а передвигаешься на автобусе?

– Я еще не выбрал марку автомобиля. Да и хороший автомобиль дороговато стоит, а Жигули не хочу. Наездился в свое время на отечественном автохламе.

– Как то ты ловко отвечаешь, что я понять ничего не могу - Вот тут, по интонации, по лукаво блеснувшему взгляду я заподозрил, что она знает обо мне больше, чем я думаю.

– Все по честному, – улыбнулся я. – Зачем мне врать?

– Тогда расскажи о своих убеждениях. Кто ты такой, хочу я знать.

– О каких убеждениях? О политических или религиозных?

– Ну, давай о тех и других.

– Нет у меня никаких убеждений. Откуда у практикующего юриста убеждения? Я вообще склоняюсь к анархии. А по религиозным – православный буддист с уклоном в ислам.

– А супруга у тебя кем работает?

Мне как то все больше и больше перестала, нравится начало нашей беседы.

– Бухгалтерша по найму, чужие деньги считает. Но я ее от этого найма отважу, как только начну хорошо зарабатывать. Пусть свои семейные башли считает.

Вдруг в глазах у Татьяны Викторовны заплясали веселые огоньки.

– Знаешь ли, Юрий, ты ведь не так прост, как кажешься на первый взгляд. Ты же все-таки писатель?

Ответить на этот вопрос однозначно было непросто. О том, что я писатель, кроме меня, знал небольшой круг знакомых и родственников да ещё, само собой супруга, которой я даже не поленился заказать визитку «Державина Е.В. - жена известного русского писателя Державина Ю.А». Да, наверное, пожалуй, об этом знали еще неизвестные издатели, кому я отправлял свою рукопись по электронной почте. Однако они с непоколебимым постоянством на мой романтичный художественный шедевр не отвечали. Выход небольшим тиражом, так называемый подарочный набор, в 100 экземпляров, в одной Вологодской типографии «Мыслей сермяжного фаталиста» можно считать приятной случайностью, слегка польстившей моему самолюбию, не более того. Сама книга давно висела в Интернете и даже изредка приходили рецензии от благодарных читателей. Книга представляла собой беллетризованную биографию самого меня с рассуждениями о жизни. В бумажном варианте книга практически отсутствовала. Скоро мне стукнет тридцать семь лет, и в связи с этим я без большого энтузиазма оглядывался на свою литературную жизнь.

– Да, – скромно потупившись, сказал я. – Писатель, правда, не очень признанный. Графоманю, так сказать, исключительно из желания своей души. Не оценен, своими современниками в должной мере. Ну, ничего, может быть – и я воздел две руки вверх – потомки признают. Как вы думаете милая Татьяна?

– Ну почему же? – мягко заметила Татьяна. – Ты писатель для современной прозы. На мой взгляд, один из лучших. Твоего «Фаталиста» я прочитала за один вечер, даже могу сказать, проглотила. Изумительная вещь. Восхитительная. Я вчера вечером в Яндексе набрала твою фамилию имя и отчество, и инет рассказал о тебе все. Ты хороший писатель, это правда.

Я засмущался и буркнул что-то невразумительное. Давненько не слышал таких комплиментов. Иной раз жена похвалит или кто нибудь из собутыльников, когда всем своим поведением я намекал, что меня просто необходимо похвалить за мое эпохальное и шедевральное творчество. Они уже особенного и не помнили ничего из прочитанного, но приходилось под моим пристальным нажимом отклоняться на несколько секунд от распития пива и произносить возглас «Молодец, хорошо собака излагаешь» или что-то в этом роде.

– У меня есть к тебе денежное предложение. Кстати, Юра, моё предложение может оказаться для тебя хорошим финансовым подспорьем. Насколько мне известно, настоящие писатели в наше время не самые состоятельные люди. Или деньги тебя не интересуют?

Тут она, разумеется, попала в цель. Если что-то меня в жизни, сейчас и интересовало по-настоящему, то именно они, родные. На плаву я держался лишь благодаря тому, что чахнул в судах. И так уже лет десять. Правда, пару раз, подворачивалась возможность устроиться на приличную работенку, но всякий раз я находил причины, чтобы отказаться. Не то чтобы я считал себя блестящим юристом, который не имеет права растрачивать драгоценное время на рабочую рутину, удерживала все-таки свобода. Человек, нюхнувший простора, вряд ли сможет идти на барщину и сидеть на рабочем месте от звонка до звонка. Только если очень сильно приспичит. Меня так еще не прихватывало. Однако, как говориться, финансовое подспорье было бы желательно.

Суть Таниного предложения, заключалась в следующем: написать художественное произведение, знаковую книгу. Замысел был продиктован и ее самолюбием и должен являлся важным социально-общественным деянием. Мотив такой: женщинам необходимы примеры для подражания, иначе они все целиком скатится в бездну бытовухи и кастрюльных склок. Кто о бабах пишет – сами же бабы. А какой из бабы писатель. Одно слово баба. Писатель это ведь даже слово мужского рода. Мужики пишут о себе и герои у них мужики. Пираньи, Слепые, Хромые и так далее. Мужчин читают все. Бушков, Кунин, Поляков, Афанасьев это действительно писатели, и их читают мужчины и женщины. Мужики не читают бабских россказней в виде писателя в женском обличье. Поэтому, книга, написанная женщиной, не произведет должного впечатления на окружающий мир. Да, естественно, героиня женщина, списанная с нее, но рассказано об этой великой женщине, должно быть, живым и мужским языком, безо всяких там соплей и кружевного белья с рюшечками.