Бумеранг фаталиста (СИ) - Кириллов Юрий Александрович - Страница 12

– Ты что же, тятя, не понимаешь, что дурман от сонных лунных цветов ночью проникнет во весь город и город заснет? Это же будет ужас что такое.

– Почему город заснет? - озабоченно спросил я.

– Потому что лунные цветы соприкоснутся лунным светом со своей родительницей луной. И весь город заснет, и никто больше не проснется, а если проснутся, то они все будут под властью Луны. Вот что может наделать этот Лунтик, а ты меня не слушаешь.

От хорошо воображаемой картины у Любавы глаза вмиг намокли, и она приготовилась зареветь, но тут на помощь подоспела жена:

– Люба, погоди, не реви! Читу разбудишь. Видишь, как она сладко задремала на свежем-то воздухе. А от Луны нас защитит наше Солнышко. Ведь Луна не сможет никогда победить Солнце.

Любонька посмотрела на тряпичную обезьянку.

– Конечно, ей полезно спать на свежем воздухе. А вы не хотели ее брать. Вот вы с божаткой никогда меня сразу не слушаетесь, но доля истины в твоих словах маменька есть, Солнце всегда сильней Луны.

До школы танцев, которая была во Дворце Культуры, Люба еще успела развить основополагающие тезисы о недопущении агента влияния Лунтика на неокрепшие умы детей и нашего противодействия ему.

- Я отказываюсь смотреть мультики, где герои названы от имени темных сил –

Тут я выпал в осадок и замолчал. Когда о таких детях слышишь по телевизору, то это кажется где, то вдалеке и присутствует подсознательная мысль «Ври Емеля, твоя неделя». А сегодняшним ее рассуждениям я сам был свидетель. Как говорится, до этого момента детеныш ничем не отличался от своих ровесников. Вел обычную детскую жизнь. Таких основополагающих знаний, а тем более такого непрерывного диалога с логическими умозаключениями и вкраплением взрослых слов этого я ожидать не мог. Я исподволь посмотрел на нее, но Люба вела себя уже соответствующе своему возрасту.

Вечером, я думал над этим вопросом и пришел к странному выводу: Наверное, это все-таки память прошлых жизней. Был еще один пример перед глазами. Когда она была еще совсем маленькой, года два, при ритмической музыке, и слове «Конго», у нее раза три или четыре получался реальный африканский танец. При этом надо четко понимать, какая у них в этом возрасте координация движений. Практически никакой, для хорошего танца. А там как-то получалось, ну прям как танец черного шамана. Мы ей потом периодически ставили музыку и кричали слово «Конго», но получалось с каждым разом все хуже и хуже, в конце концов, она просто перестала реагировать на наши возгласы и эту музыку. В общем, записали мы ее на эти танцы и папа, то есть я, вечером стал думать, где бы заработать еще немного деньжонок. Расходы начинают увеличиваться, тем более не за горами второй ребенок. А хочется жить хорошо, не перебиваясь с копейки на копейку. Если уж перебиваться то миллионами. Лучше плакать над ударами судьбы в новеньком Мерседесе, чем в переполненном автобусе.

- Так, думай Юра, думай. Так, какие есть варианты.

Так первый вариант. Влезть, кому ни будь, на начальном этапе, в компаньоны. Например, к Рите Кунтюковой. Есть у меня давняя знакомая, которая хочет делать печенюшки, но у нее нет денег на закупку оборудования. Так, хорошая идея. Надо представить, как это может быть. Закрываем глазки и визуализируем.

Маргарита, давайте сядем за стол переговоров. Между нами должен состояться деловой, конструктивный диалог, в котором мы должны прийти к позитивному решению и выработать стратегию и развитие нашей бизнес компании. Разработать бизнес план... СТОП. Я вдруг понял, что у меня шарики начинают заскакивать за ролики. Внутренний голос настроился на волну радио «интелегентный буржуй», поэтому и нес какую-то напыщенную ахинею. Какой на фиг конструктивный диалог? Марго, давай капусту шинковать будем. Давай по людски края разведем. Мы же не фраера, какие ни будь, ведь я бизнесмен буду, а ты собственно бизнесвумен. За базар отвечаю. Поглядим, под какой лаве ссуду банки дают, поприкидываем на ходу. Где что арендовать под наше с тобой производство, и какое оборудование закупить. Муженька, твоего если что, в долю возьмем, если рамсить по фуфлу не будет. Дело верное. Да… Дело то верное, но где реально бабло взять. Первый год, сложно. Пока закупишь оборудование. Пока найдешь помещение в аренду, пока закупишь расходные материалы, пока продашь продукт. В общем, только одни пока. Квартиру под залог я в банк не отдам, Марго тоже. Как обычно, нужен был капитал, стартовый. Взять его негде. Поэтому нужно рассматривать второй вариант.

Второй вариант. А второго варианта собственно и не было. Потому что собственно я и жил по данному варианту. Бизнес в сфере услуг. Учу Конституцию, Кодекс и так далее и тому подобное. Выхожу на большую дорогу и пою переделанную песню из Бременских музыкантов «Работники закона и суда, романтики с большой дороги. Эх, не желаю жить, эх, по краю ходим мы, по краю ходим мы…». Данная песня наиболее соответствовала всей этой правоприменительной плеяде, которая отиралась на огромном рынке юридических услуг. Стезя, так сказать, как бы это помягче сказать, людей лишенных всех идеализаций в жизни. Нравственность, мораль, совесть, переживания за клиента эти слова всем практикующим юристам были очень хорошо знакомы. Но вряд ли после десяти лет практики, они уже, что значили для них. Хотя иногда я тоже включался в проблему клиента и брал всю его боль на себя. Был тут у меня неделю назад случай. Суд я проиграл в Московском арбитражном суде. Просрал, с треском, с оглушительным грохотом, который раздавался у меня в ушах при абсолютной тишине в зале судебного заседания при оглашении резолютивной части решения суда.

Я что-то переживал из-за него, очень сильно. Мне хотелось разобраться. И даже при моих, уж поверьте, весьма не слабых возможностях, (я готовился к суду, я знал все до деталей, я знал все просчеты) но честно выиграть суд я не смог. Ведь по нашему человеческому закону я был прав. Мой козырной туз, был просто проигнорирован. Я не мог проиграть этот арбитраж. Я не мог понять эту ситуацию. Было обидно, очень обидно. Мой клиент мне говорил «Они завалили проблему баблом, они купили суд». Это в точности соответствовала его миропониманию. Клиент все-таки уже давно крутился в своем бизнесе, раздавал благодарности и подарки, людям от которых в большой или малой степени завесило его собственное дело. Но он ничего не понимал в юриспруденции. Но я, то понимал хоть что-то. Я видел, что в Московский Арбитражный Суд пришел юрист этой лизинговой компании. Эта была девочка лет 25, и по ее виду было явно видна, что она вряд ли вхоже в кабинеты судебной власти. Для нее это было рядовое дело, да и вряд ли она в этом возрасте могла повлиять на решение суда подковерной борьбой. Было не то, что неприятно, еще раз повторюсь, было обидно. Ну, ведь черным по белому в законе русскими буквами написано. Ну, зачем судьям толковать закон по-своему. Я бы успокоился, если бы знал, что судья срубила рублей на этом деле. Но по моим ощущениям она не брала, она не была замазана в этом грязном деле. Все равно это иногда проскальзывает, чисто по интуиции, когда судья ведет себя нечестно, тогда понимаешь «Бабло победило Добро». Но здесь этого не было. Непонимание этой ситуации мучило меня. Начинают биться мысли в истерике – это же несправедливо, этого не должно быть. Незаметно растет обида на мир. Обида на мир тащит за собой обиду на судьбу. С обидой на судьбу приходят эмоции отчаяния, уныния и гордыни. Каждая эта эмоция распадается еще на какие-то сопутствующие и наступает маленький конец, то есть депресняк. Проиграв суд, я прямой дорогой отправился в депресняк. Мучила несправедливость. Мир в моем отдельном случае был устроен несправедливо. Но к нам именно в это время опять приехала Светлана Павловна.

Мне вначале было жалко самого себя, я пожаловался Палне на несправедливость судов, нерадивость судей, на судьбу и на жизнь, что приходится терпеть. Пожаловался также на свою душу, которая явно темнит, не говорит мне всей горькой правды о моем состоянии. Хотелось пожаловаться еще на многое, но времени было мало, тем более она уже начала чирикать карандашом на смятом листе бумажке. «Потерял нравственные ориентиры, абсолютно теперь не верю в закон и справедливость» - продолжал я.