Хозяин жизни и смерти - Сильверберг Роберт - Страница 16

Не сомневаюсь, что Вы с огромной радостью воспримите весточку о первых успехах в нашем начинании. Х-72 великолепно выдержал все испытания, и мы готовы немедленно отправиться в предварительный полет с чисто разведывательными целями.

Мак-Леод" За ней следовала записка Фиц-Моэма, направленная Мак-Леоду 15 июня:

"Доктор Мак-Леод!

Мои самые наилучшие пожелания вашему великому предприятию. Полагаю, вы стартуете, как обычно, с базы в Найроби в ближайшие дни. Пожалуйста, свяжитесь со мной перед тем, как отправитесь в полет.

Фиц-М" Полученные из архива материалы заканчивались последней запиской в адрес директора от Мак-Леода, датированной 19 июня 2231 года:

"Уважаемый мистер Фиц-Моэм!

Х-72 покидает Найроби через одиннадцать часов, направляясь в глубокий космос, с шестнадцатью членами экипажа на борту, включая и Вашего покорного слугу. Весь экипаж рвется в полет. Я просто обязан принести самую сердечную благодарность за помощь, что Вы оказывали нам на протяжении всех этих лет, без которой нам никогда бы не сделать первого, но такого решающего шага.

Полетные планы предусматривают посещение нескольких ближайших звездных систем и возвращение на Землю сразу же после открытия первой же пригодной для освоения людьми планеты за пределами Солнечной системы, либо через год после старта, если таковой планеты обнаружить не удастся.

Примите мои самые искренние пожелания. Уверен, Вы добьетесь такого же успеха в своем ходатайстве перед ООН, какого нам удалось достичь здесь. – Хотя, простите меня, но я горячо надеюсь, что успешное завершение нашего начинания, возможно, лишит смысла какую бы то ни было программу по выравниванию населенности на старушке-Земле.

Мак-Леод" Уолтон еще какое-то время изумленно глядел на записки. Он испытал такое потрясение, что все это просто не укладывалось в голове. Итак, сверхсветовой привод перестал быть мечтой, и первый разведывательный полет длится уже почти год!

Он ощутил новый прилив восхищения Фиц-Моэмом. Наш пострел везде поспел… Что еще можно было сказать об этом старом и таком замечательном негоднике!

Успешно доведенная до конца программа создания сверхсветового привода, высадка целой бригады специалистов по планетарному переустройству на Венере – и обо всем этом ни слова не только широким кругам общественности, но и собственному персоналу, самым ближайшим доверенным лицам. Ни даже намека!

Ну да Бог с ним, ладно – с его стороны это было весьма разумно. Он хотел сначала убедиться, что все прошло без сучка без задоринки. Если бы и случилось что-нибудь с Лэнгом и его бригадой на Венере, что вполне возможно, поскольку они должны были подать о себе весть еще неделю назад, то совсем несложно было бы отговориться тем, что программа по планетарному переустройству до сих пор еще не вышла из стадии подготовки. В случае успеха молчание объяснилось бы «соображениями безопасности».

То же и с экспедицией в глубокий космос. Если Мак-Леод со своими людьми затеряется в межзвездном пространстве и так и не вернется на Землю, то Фиц-Моэму не пришлось бы отвечать за неудачу проекта, который, как полагают широкие круги общественности, все еще находится в зачаточной стадии. Такой подход предполагал возможность двойного толкования, а контроль над этим толкованием оставался в руках директора Бюро.

В интеркоме раздался мелодичный голос секретарши:

– Мистер Уолтон, прибыл доктор Ламарр. Время приема назначено вами вчера.

Слова секретарши застали Роя врасплох. Лихорадочно заработал мозг.

Ламарр? Кого еще принесли черти? А, с ним договорился Фиц-Моэм, но встреча не состоялась.

– Скажите, пожалуйста, доктору Ламарру, что я буду рад с ним встретиться через минуту-другую. Я позвоню вам, когда буду готов его принять.

Он поспешно убрал со стола документы, касающиеся разработки сверхсветового привода, и сунул их в тот же ящик, куда спрятал бумаги о планетарном переустройстве. После этого внимательно осмотрел свой кабинет – все, кажется, было в полном порядке и выглядело вполне респектабельно.

Еще раз бросив взгляд на необъятную поверхность письменного стола, лишний раз проверил, не осталась ли на нем случайно какая-нибудь бумага, которая могла бы пролить свет на истинное состояние дел по проблеме космических путешествий.

– Пригласите, пожалуйста, доктора Ламарра, – произнес он в микрофон интеркома.

Доктор Ламарр оказался невысоким, худым, бледным человеком с кое-как расчесанными волосами песочного цвета и слегка поникшими плечами. При нем был огромный черный портфель, набитый так, что создавалось впечатление, будто он вот-вот взорвется.

– Мистер Уолтон?

– Естественно. А вы – доктор Ламарр?

Посетитель протянул ему визитную карточку, на которой крупной вязью было выведено:

Т. Эллиот Ламарр геронтолог Уолтон, испытывая некоторую неловкость, повертел карточку в пальцах несколько секунд, затем вернул ее владельцу.

– Геронтолог? Специалист по изучению методов продления продолжительности жизни?

– Совершенно верно.

Уолтон нахмурился.

– Осмелюсь предположить, что вам и раньше приходилось иметь дело со столь неожиданно почившим директором Фиц-Моэмом?

У Ламарра от изумления едва не отвалилась нижняя челюсть.

– Вы хотите сказать, что он ничего не говорил вам?

– Директор Фиц-Моэм посвящал заместителей далеко не во все свои дела, мистер Ламарр. Внезапность моего назначения на эту высокую должность не позволила мне достаточно полно ознакомиться с архивами. Может быть, вам не составит особого труда ввести меня в курс дела, пусть хотя бы в самых общих чертах?

– Разумеется. – Ламарр закинул ногу на ногу и, слегка прищурившись, что говорило о его близорукости, поглядел на Уолтона через разделявший их стол. – Постараюсь быть кратким. Мистер Фиц-Моэм впервые прослышал о моей работе четырнадцать лет назад. С тех пор он поддерживал мои эксперименты.

Сначала из своих личных средств, затем стал привлекать ассигнования из различных общественных фондов, когда это ему удавалось, в последнее время – из средств, идущих на финансирование деятельности ВЫНАСа. Как вы сами понимаете, весьма специфический характер выполняемой мною работы не допускал никакой рекламы. Свои последние испытания я закончил на прошлой неделе и условился встретиться с директором вчера. Однако…

– Знаю. Я был крайне занят ознакомлением с наиболее неотложными делами, которыми в последнее время был загружен мистер Фиц-Моэм, и поэтому просто не мог принимать посетителей. – Теперь Уолтон очень жалел о том, что не удосужился заблаговременно выяснить, кто такой Ламарр, которому назначил прием директор Фиц-Моэм. По-видимому, это был какой-то личный проект Фиц-Моэма, и притом особо важный.

– Позвольте поинтересоваться, а в чем собственно заключается ваша работа?

– Пожалуйста. Однажды мистер Фиц-Моэм выразил надежду, что когда-нибудь продолжительность человеческой жизни можно будет увеличить практически до бесконечности. Так вот, счастлив сообщить, что я разработал весьма простую методику, с помощью которой можно достичь этой цели. – Лицо Ламарра расплылось в самодовольной улыбке. – Короче говоря, то, чего мне удалось добиться, в обыденной жизни называется, мистер Уолтон, очень просто – бессмертием!