Горы Маджипура - Сильверберг Роберт - Страница 23

И это Маджипур, подумал Харпириас, тринадцатый год правления понтифекса Тагина Гавада!

Эхо боевого клича Тойкеллы замерло вдали.

Король снова оделся; носильщики подняли церемониальное копье и вернули его в меховой чехол; верховный жрец Манкхелм ногой развалил свои пирамидки и затоптал обугленные остатки сучьев и травы. Ритуальные действия были закончены. Казалось, теперь отиноры были готовы перейти непосредственно к королевской охоте.

— Посмотрите туда, — произнес Эскенацо Марабауд.

Скандар указывал на дальний высокий гребень скалы. Харпириас заслонил глаза от сверкающего неба, но его зрение было не столь острым, как у Эскенацо Марабауда, и он не смог разглядеть там ничего необычного.

Однако король Тойкелла, который тоже проследил взглядом за вытянутой рукой скандара, очевидно, что-то увидел. Он застыл в странно неподвижной позе, широко расставив ноги, откинув назад голову, весь напрягся и сосредоточенно разглядывал гребень. Через мгновение из его глотки вырвался сдавленный вопль ярости.

— Что ты увидел? — спросил Харпириас Эскенацо Марабауда.

— Люди. Передвигаются там, на самой вершине.

— Я их не вижу.

— Присмотритесь получше, принц. Вон там, спускаются с того гребня.

Харпириас вгляделся вдаль. Но увидел только беспорядочное нагромождение скал. Он искоса взглянул на Коринаама. Метаморф смотрел на высокий гребень с тем же пристальным напряжением, что и король, и дрожал. Его ладони были крепко сплетены за спиной, а руки от плеч до запястий извивались и трепетали, словно пара возбужденных змей.

Тут наконец Харпириас разглядел то, что видели остальные: темную шеренгу из восьми или десяти миниатюрных фигурок, которые появлялись словно злые гномы из потайных расщелин и скальных трещин у самого гребня и ползли к чему-то вроде естественного амфитеатра чуть пониже самой высокой точки. Там их было легче различить. Длиннорукие, стройные, почти паукообразные по своей конституции — совершенно внешне не похожие на коренастых отиноров.

Тойкелла потряс в их сторону сжатыми кулаками и что-то прорычал.

— Что он говорит? — спросил Харпириас у Коринаама.

— Он говорит: «Враги… враги…»

— Это они сбрасывали убитых хайбараков в деревню, как ты считаешь?

— Возможно, — ответил метаморф. — Откуда мне знать? — Его голос звучал слабо и отрешенно, он не отрывал глаз от фигурок наверху. Руки он продолжал держать крепко сжатыми за спиной и не переставал дрожать.

Тут разъяренный король вышел из своего оцепенения. Жестом позвав за собой других отиноров, он ринулся на дикую крутизну и начал карабкаться вверх. Тропы больше не было, только широкий крутой склон, усыпанный скалами, булыжниками да редкими валунами.

Тойкелла подпрыгивал, цеплялся, карабкался, скользил вверх по неглубоким выемкам в скале, часто снова скатывался вниз, он двигался как человек, одержимый злыми духами. Казалось, он хочет голыми руками схватить вторгнувшихся чужаков и швырнуть их вниз с горы. Манкхелм и носильщики взбирались следом за ним, почти не отставая.

У Харпириаса не было другого выхода, как только взбираться в гору вместе с ними. Неразумно отрываться от королевской экспедиции в этих горах.

Поднявшись на сотню шагов вверх, он оглянулся и увидел, что Коринаам не последовал за ним. Метаморф все еще неподвижно стоял внизу, словно погрузившись в транс, и смотрел на фигурки на далеком гребне скалы.

Харпириас сердито окликнул его:

— Коринаам? Коринаам! Не отставай от меня!

— Да… Иду… иду…

Харпириас подождал, пока он его догонит.

Скандары их уже опередили.

Отсюда ему уже лучше были видны те, кто находился наверху. Теперь они выстроились в шеренгу вдоль гребня и принялись беспорядочно плясать, мотая головой из стороны в сторону, размахивая длинными тонкими руками, высоко подбрасывая колени: лихорадочный дьявольский танец, явно выражающий презрение и насмешку. Они бросали Тойкелле вызов, подзадоривая его подняться и достать их.

Но у Тойкеллы не было никаких шансов до них добраться. Взобравшись немного выше, Харпириас увидел, что их кряж отделяет от более высокого гребня незаметная прежде трещина с отвесными стенами. Тойкелла со своими людьми поднялся до нее и ринулся было внутрь, но по виду этого крутого склона можно было предположить, что потребуется весь день, чтобы спуститься с одной стороны и подняться по противоположному склону этой расселины.

Вряд ли добыча станет их дожидаться.

И действительно, отиноры уже возвращались.

Мрачные и усталые, они медленно появлялись из расселины.

Харпириас снова взглянул вверх, в сторону танцоров. Они исчезли, как ему сперва показалось; но потом он заметил их левее, ясно вырисовывающимися на фоне яркого неба: они уходили прочь, пробираясь по острому гребню скалы.

Но что это? Он был уверен, что они бегут на всех четырех ногах, как волки. И все же всего несколько секунд назад очертания их тел выглядели несомненно человеческими.

Шайка метаморфов? Здесь?

— Что скажешь, Коринаам? Это кто-то из вашего народа? Неужели в этих горах могут обитать пиуривары?

Но Коринаам лишь пожал плечами, покачал головой и ничего не ответил.

В данный момент ему явно было глубоко наплевать на происхождение бегущих по гребню существ. Он выглядел совершенно измотанным этим подъемом. Взор его затуманился, узкие плечи сгорбились, он Дышал короткими, хриплыми всхлипами.

В следующие несколько часов таинственные высокогорные создания больше не показывались. Они появились, исполнили свой насмешливый танец и исчезли. Но этот странный эпизод бросил длинную тень на королевскую охоту, и тень эта омрачила весь остаток дня. Тойкелла шагал вперед, храня ледяное молчание, взбирался на один гребень и спускался со следующего, погруженный в свои мрачные, сердитые раздумья. Остальные отиноры тоже не произносили ни слова. Харпириас тащился вслед за ними в сопровождении Коринаама и скандаров, не понимая, что происходит.

На плоских участках между вершинами гор можно было видеть животных — черных, лохматых, с виду очень крупных, которые медленно бродили по каменистым равнинам и пощипывали редкие клочки жесткой серо-зеленой травы. Хайбараки? Коринаам не был в этом уверен, а отиноры по-прежнему оставались мрачными и необщительными. В любом случае эти животные находились вне пределов их досягаемости и отходили еще дальше, когда Тойкелла к ним приближался.

По мере того как день клонился к вечеру, воздух становился холоднее, теперь он был по-настоящему морозным. Унылая высокогорная местность выглядела серой и безрадостной.

Харпириас чувствовал, как с каждым часом настроение его падает. Это совсем не напоминало ту охоту, на которую он ходил, когда жил на Замковой горе. То был радостный спорт, а сейчас он участвовал в унылом и тоскливом походе.

Начинало казаться, что священная охота может продлиться несколько дней, возможно даже больше. Поистине мрачная перспектива.

К вечеру, однако, какое-то неосторожное животное неожиданно выскочило из прохода между двумя вертикальными плитами розового камня и врезалось прямо в середину отряда охотников. Это был неряшливого вида серый зверь скромных размеров, с большой головой, худой, с неприятными изогнутыми когтями и большой слюнявой пастью. Он походил на пожирателя падали. Один из слуг короля принялся размахивать своей палкой, словно хотел отогнать в сторону стервятника, но Тойкелла издал громкий яростный вопль и быстро шагнул вперед.

Поймав на лету палку и вырвав ее из руки слуги, король грубо оттолкнул его прочь с дороги. Затем вытащил короткий меч, привязанный к веревке на его талии, и воткнул его в живот ошалевшему зверю.

Раненое животное попятилось, поднимаясь на задние лапы и безуспешно пытаясь достать Тойкеллу своими изогнутыми когтями. Король небрежным движением отбросил в сторону переднюю лапу зверя и снова ударил его мечом, затем в третий раз; животное издало тихий булькающий вздох и повалилось на бок. Потоки зеленовато-красной крови фонтаном хлынули из ран.