Тайны русских знахарей. Целебные составы, обряды и ритуалы - Ларин Владимир Николаевич - Страница 21

– Серый, – позвал я, – Серый.

Существо замерло. Посмотрело на меня бусинками глаз, едва видневшихся среди густой шерсти, смешно хрюкнуло и засеменило в мою сторону, быстро перебирая широкими лапками.

Серый казался толстым и неуклюжим, но умудрился одним неуловимым движением очутиться рядом. Он остановился и опять уставился на меня. Даже вблизи, на свету мне не удавалось четко рассмотреть ни его глаза, ни тело. Глаза выглядели очень темными без зрачков, они не отражали свет и поэтому казались провалами в какую-то черную бездну. Тело, покрытое шерстью, постоянно чуть-чуть менялось, контуры дрожали и расплывались. На нем невозможно было сконцентрировать взгляд.

Мы стояли друг против друга. Наконец Серый поднял переднюю лапу и потянулся ко мне. У него была совсем человеческая ладонь, без шерсти, с очень длинными тонкими пальцами. Они были настолько подвижными, что, казалось, не имели суставов. Одним из этих гибких пальцев существо прикоснулось ко мне. Я словно получил удар током и вскрикнул от неожиданности.

– Хватит, Серый, уйди! – бабушка стояла на крыльце и держала открытую ладонь в направлении Серого.

Существо заметалось и мгновенно исчезло, слившись с кустами, откуда еще некоторое время раздавались обиженные звуки, похожие на поросячье похрюкивание.

– Зачем ты его прогнала, ба, – заныл я. – Он хороший, смешной.

– Он смешной, а мне некогда, да и завтракать пора, – ответила бабушка.

Тайны теплого ключа

Мы пошли в дом. После мытья кожу слегка пощипывало. Казалось, что на ней лопаются малюсенькие пузырьки. За завтраком я спросил:

– Ба, какой водой я мылся? Она жжется.

– Непростая эта вода, а из Теплого ключа. Она любое зло отведет, любую боль исцелить может.

– Что такое Теплый ключ, ба?

Бабушка задумалась. Ее молчание длилось довольно долго, и я уже начал нетерпеливо ерзать на месте, когда она начала свой рассказ.

– Люди говорят, что после Великого потопа вода начала возвращаться на свое место: земная – в землю, небесная – на небо.

Ветхий Завет я хорошо знал и поэтому понимал, о чем говорила бабушка.

– Вышел Ной из ковчега, вывел на землю семью свою и всякую тварь живую. Страшной предстала перед ними земля – мертвой и разрушенной. Поднял Ной руки к небу и воззвал к Богу: «Господи, взгляни на нас, ты спас нас от бурных вод потопа в этом ковчеге не для того ли, чтоб погибли мы на мертвой земле от голода и страданий? Долгое время носили нас волны над бездной, люди и животные истощены и больны…» Услышал Господь мольбу Ноя и ответил ему: «Нет, не погибнете вы от голода и болезней. Ибо оставлю я вам малую толику вод небесных. Оживят они землю, исцелят страждущих, очистят мир от всякого зла».

Забили святые источники, ожила земля, излечились люди и животные. Теперь такие ключи Теплыми называют.

– Бабушка, а их много?

– Люди рассказывают, что много было, да мало осталось.

– Почему?

– Теплые ключи тайну имеют, – продолжала бабушка, – как только возьмут из них воду с корыстной целью, так и иссякнет ключ. Кроме того, каждый год такой ключ освящать надо.

– Ба, а ключ Бог освящает?

– Нет, миленький. Сначала семь страждущих в Святую ночь должны от него исцелиться, а потом Господь его и освятит, ведь для спасения жизни он их создал. Говорят, сам Купала из такого ключа родился, оттого его теплым богом зовут… Ну, ладно, хватит сказки рассказывать. Ты, миленький, пару деньков с Федором Ивановичем поживешь, мне уйти надо.

– Я с тобой, ба!

– Нельзя тебе со мной, мал еще, – сказала бабушка и стала убирать со стола.

Скоро вернулся и дед Федор. Он принес корзинку грибов, брусники, лесных орехов. «На-ка, внучек, орехов погрызи», – сказал дед, протягивая мне горсть. Их было так много, что не хватило и двух моих рук, чтобы удержать все, и половина рассыпалась по земле. Я попрятал орехи по карманам и подобрал упавшие.

Дед тем временем поставил корзинку на лавочку, подстелил листья лопуха и разложил на них бруснику и орехи. Потом пошел умываться. Умывался он медленно, получая огромное удовольствие от этой процедуры. Он тщательно втирал воду в руки, лицо, тело.

– Ну вот, теперь пусть ветер и солнышко водицу осушат, потом можно и за дело приниматься, – сказал Федор Иванович и уселся на лавочку.

– Уже вернулся, Федя? – Бабушка стояла на крыльце. – Хорошо, а то мне собираться пора. Ты тут мальчонку моего не обижай!

– Обидишь его, – фыркнул дед. – Да ты иди, Аннушка. Мы уж как-нибудь тут сами справимся.

Бабушка ушла в дом, а дед Федор повернулся ко мне.

– Ну, внучек, пора дело делать, – произнес он. – Возьми-ка орешки и поколи, серединку выбери, потом в ступе разотри да с ягодками смешай. Пускай на солнышке потомятся.

Дед пошел в дом и вынес большую деревянную ступку с пестом, миску, молоток и ножик. Я сел чистить орехи. Расколов несколько штук, я увидел, что они были еще неспелые, ядрышко совсем маленькое, а вокруг сочная белая вата.

– Федор Иванович, они еще зеленые, – сказал я.

– Это для взрослых я Федор Иванович, а для тебя дед Федя, – отозвался он. – А что орешки не поспели, так то и хорошо. Как поспеют, их только ребятишкам да бабам щелкать, а сейчас они самую силу имеют. Ты серединку-то ножичком выскабливай да и скорлупки не бросай, тоже в дело пойдут.

Я уже заканчивал чистить орехи, когда бабушка вышла из дома. Она была одета в чистое платье, в руках держала небольшой узелок.

– Ну, я пошла, – сказала бабушка. – А ты смотри, Федора Ивановича слушайся, не безобразничай.

– Иди, иди, Аннушка, – отозвался дед. – Мы уж тут поладим.

Бабушка ушла, а старик уселся рядом и принялся чистить грибы. Он внимательно следил за моими действиями и поправлял:

– Да ты не толки их, а растирай. И не торопись, лекарство спешки не любит. Растирай медленно, кругами, в одну сторону, чтобы сок дали.

Я измельчил орехи, выложил в миску и, высыпав туда ягоды, стал перемешивать.

– Вот и хорошо, – сказал дед. – Теперь мы их лопушком накроем и на солнышко поставим, пусть потомятся.

Он накрыл миску лопухом и пристроил на пенек, на солнце.

– Деда Федь, а что это за лекарство будет, от чего?

– Много от чего, – ответил он, – а сейчас, внучек, пойдем за водицей сходим.

Он уже закончил чистить грибы, вытер лавку и аккуратно собрал ореховые скорлупки. Дед взял два большущих деревянных ведра, и мы пошли за водой. Проходя мимо колодца, расположенного сразу за домом, я спросил:

– Деда Федя, куда мы идем? Вот ведь колодец!

– Колодец хороший, – согласился дед, – посуду помыть, скотину напоить, а себе мы водицу из Теплого ключа принесем. Она и силу добавит, и тело очистит, и хворь прогонит.

– Далеко до него?

– Нет, недалеко, километра полтора будет.

Я удивился. Полтора километра! В доме я переставлял пустые ведра и едва смог их поднять – такие они были тяжелые. Дед же нес их легко, играючи, как будто не замечая тяжести.

– Деда Федя, а у нас на даче ведра маленькие, железные. Да и у бабушки маленькие берестяные ведерки…

– Нельзя, внучек, святую воду в железе держать, осквернится. А в берестяном ведерке много не принесешь.

Мы вышли на маленькую полянку, поросшую сочной зеленой травой. С краю находился пригорок с рябиной.

– Ну, вот и добрались. Давай, внучек, посидим тут под деревцем. Место тут хорошее, и воздух живой, – сказал дед, усаживаясь на пригорок.

– Деда, а где Теплый ключ?

– Скоро увидишь, да ты отдохни, непоседа. Лес послушай. Лес, он торопыг не любит.

Я утроился рядом. Привычным жестом погладил верхушки трав и стал шепотом с ними говорить. Травинки обвивали пальцы, ласкались и тихонечко щекотали ладонь. Воздух в этом месте действительно был замечательный. Живой, чистый, прохладный. Он, казалось, сам лился внутрь, успокаивал и снимал жар знойного дня.

– Как здесь хорошо! – невольно вырвалось у меня.

– Да, хорошее место, – согласился дед, который все это время внимательно за мной наблюдал. – Рябинки его стерегут, воду кажут.