Смерть Несущая - Александрова Марина - Страница 8

Что он там сейчас наговорит старому дураку? А ведь я даже вступиться за себя не могу! Обрисует меня какой-нибудь развалиной, и что потом делать? Зачем магу больные ученики, если ему и здоровые-то не всегда нужны?

С того самого момента, когда я начала понимать всю разницу между собой и другими детьми, в душе у меня поселилась боль. Им не составляло труда бегать целыми днями, купание в ледяной воде озера Ома не причиняло вреда их здоровью, легкий сквозняк не мог свалить их с лихорадкой в постель на недели. Это казалось мне таким несправедливым!

Болячки, словно стая голодных собак, накидывались на меня, стоило им только дать повод. Мама давно ввела свод правил для меня: теплые носочки на ночь, в озере не купаться (когда она видит, конечно), прежде чем выйти из хорошо натопленной избы зимой, остыть в сенях и всякая подобная чушь. Конечно, можно было бы назвать это ерундой, если бы не весь трагизм ситуации. Соседи, когда я в очередной раз заболевала, сочувственно косились на мать. И я понимала, что означают эти взгляды: «Кто ж у тебя задаром такую девку замуж возьмет? Да и какой толк от нее в хозяйстве? Померла бы уж, все полегче стало бы».

И когда я шла на поправку, то всегда думала, что просто обязана выжить, хотя бы назло «добрым людям». Каждый раз, выходя на улицу с братом, я старалась не уступать остальным ребятам ни в чем. Может быть, даже занятия с Орэном где-то в глубине души я воспринимала, как очередное испытание. Я верила, что чем строже буду к себе относиться, тем сильнее стану.

Размышляя обо всем этом, я не заметила, как дверь старой избы отворилась и ко мне подошел Ким.

– Идем, – коротко сказал он.

Недовольно открыв глаза и сощурившись от яркого солнца, я посмотрела на брата.

– Куда?

– Домой, – недовольно буркнул брат.

– Зачем? – все еще не понимая, чего он хочет, спросила я.

– Учитель сказал, – громко вздохнул Ким.

– Ну, теперь ты доволен? – уперев руки в бока, как это делала мама, поинтересовалась я.

– Нет. Идем, – повторил Ким.

– Ну идем, – закусив губу, согласилась я.

И что теперь делать? Как все исправить? Вечно влезет, а я потом расхлебывай. Легко соскочив с облюбованного мною пня, я взяла брата за руку и пошла в сторону дома. Спрашивать Кима об их разговоре с учителем сейчас было глупо, скорее всего, накричит на меня, снимая напряжение, а потом будет дуться полдня. Ругаться настроения не было. Я чувствовала, как переживает брат. Волна боли, исходящая от него, ощущалась буквально физически. Ничего, я все исправлю, что бы он ни натворил. Я успокаивала себя, что нет ничего непоправимого. В молчании мы добрались до родной избы.

– Пойдем домой, я не хочу сегодня больше гулять, – как-то потерянно проговорил брат.

На мгновение мне показалось, что его карие глаза заблестели на солнце, будто наполняясь слезами. Но ведь Ким не плачет, никогда!

– Конечно, – почти шепотом сказала я и провела рукой по его темно-каштановым кудряшкам.

Между нами будто плотина прорвалась. Ким порывисто прижал меня к себе и зашептал на ухо:

– Я хочу, чтобы ты знала, Марами: я не жалею, что поговорил с Орэном. Не жалею и о том, что теперь наши занятия, скорее всего, окончены. Все это глупости, лишь мои детские мечты. Главное для меня – это ты.

Ком подступил к горлу, стало больно дышать.

– И ты, Энаким, знай, – зашептала я в ответ, – для меня главное – это ты. А твои мечты не глупости, они – наша надежда на будущее. Что бы сегодня ни произошло, я все исправлю, ты же знаешь, – на мгновение я вырвалась из объятий брата и посмотрела в его темные глаза. Ким коротко кивнул, взял меня за руку и повел в дом.

Мама была приятно удивлена нашим ранним приходом. Дом был пуст, отец и старшие братья пропадали в кузнице, Бьерн, скорее всего, ухлестывал за очередной красоткой, как говорила мама, а Элдай еще на рассвете отправился на озеро за рыбой. Радость мамы от нашего прихода была основана, скорее всего, на том, что теперь она могла перевалить на нас всю грязную работу по дому. Таким образом, мне досталось мытье пола, а Киму – чистка очага, кормление уток, кур и свиней.

Так, в делах, незаметно приближался вечер. Я старалась не думать о том, что произошло сегодня утром, полностью надеясь на то, что новый день принесет не только свежий ветер, но и свежие мысли. К обеду вернулся Элдай, за ним – Бьерн. Ребята натаскали воды из колодца и отправились в кузницу, отнести обед Тэйро, Кариму и папе. Мы же с Кимом есть не стали, за что получили по подзатыльнику. «На сладкое», – как сказала мама.

Ближе к закату дверь в избу распахнулась, и в горницу вошли братья вместе с отцом.

– О, и двойняшки уже дома. А мы думали, вас опять семью собаками не сыщешь, – хихикнул Тэйро.

Смотря на братьев, я невольно подумала, в кого я только такая уродилась. Все широкоплечие, высокие, смуглые, с карими глазами и темными волосами. Мечта любой девушки. Пошли в отца и маму. И я, чахлая, худосочная, как поганка среди белых грибов. Карим выразительно принюхался и торжественно изрек:

– Есть хочу!

– Все хотят, – хмыкнул Бьерн и прошел к столу.

– Мара, ты чего грустная такая? – спросил Тэйро, усаживаясь за стол.

Я неопределенно пожала плечами и вздохнула:

– Да так, настроения нет.

– Ну понятно. Ким, – позвал Тэйро.

Брат подошел к столу и вопросительно поднял глаза на Тэйро.

– Почему наша малышка грустит? Опять подрались? – Старший брат сурово свел черные брови и посмотрел на Кима.

– Нет, – буркнул он и сел рядом со мной, чем немало озадачил всех остальных.

Все знали: единственное, что могло заставить нас с Кимом грустить, – это ссора между нами.

– Они с самого утра такие, – сказала мать, ставя на стол горшок из печки.

Отец подошел к нам со спины и положил на головы свои огромные мозолистые ладони.

– Что стряслось? – просто спросил он.

Я подняла глаза на отца, и сердце болезненно сжалось. Врать было тяжело, но так необходимо.

– Да все нормально, папочка, садись кушать, – сказала я.

Папа нежно, насколько это возможно с его руками, погладил меня по голове.

– Точно? – нахмурился он. – Или брешете? – Следующий суровый взгляд был дарован Киму.

– Да не ругались мы, – коротко ответил он.

– Двойняшки… одно настроение на двоих, – сказал Элдай, садясь за стол.

К тому моменту, когда все уселись, уже совсем стемнело. Ели молча, наше с Кимом настроение словно передалось всей семье. Где-то через полчаса после начала ужина во дворе послышался лай Тузика, так звали нашу цепную собаку. Старый пес лаял как заведенный, а через мгновение в дверь постучали. Отец удивленно вскинул брови и посмотрел на маму.

– Я никого не жду, – невпопад сказала она.

Папа тяжело поднялся с лавки и направился в сторону входа, отодвинул засов и открыл дверь. На пороге стоял Орэн. Старый маг был одет в темно-синюю мантию, длинные волосы заплетены в косу, а в руках – кожаная сумка. От неожиданности я выронила ложку, и та с хлюпаньем утонула в каше.

– Вечер добрый, хозяин, – сказал маг.

– Вечер добрый, – машинально ответил отец.

– Дозволено ли будет войти в сей дом магу королевства? – вопросительно вскинув бровь, поинтересовался Орэн.

– Конечно, конечно, – затараторил отец.

Маги королевства вызывали у жителей нашего края страх и уважение. Всем было известно, на что способны эти люди, если их не принять, как полагается. Отец широко распахнул дверь и жестом пригласил Орэна войти. Я украдкой бросила взгляд на Кима и для себя отметила, что не одна я пребываю в растерянности. Тем временем немного пришедший в себя отец вновь заговорил:

– Не угодно ли будет путнику разделить с нами ужин?

– Не откажусь, – кратко заметил наш учитель.

Хоть и выглядел Орэн глубоким старцем, но походка и осанка не выдавали его возраста и слабости. Маг неторопливо подошел к столу и сел напротив Кима и меня. Самое удивительное то, что именно это место оказалось свободным. Мы таращились на старца во все глаза, а он в это время ерзал на лавке, устраиваясь поудобнее. Потом посмотрел в нашу сторону и нахально подмигнул.