Мое прекрасное искупление (ЛП) - Макгвайр Джейми - Страница 12

Я подняла подбородок.

– Твоя ерундовая история о Сойере не складывается.

– Что ты хочешь от меня услышать? – спросил он.

Я чувствовала его мятное дыхание.

– Я хочу правды.

Он наклонился, его нос проследил по моей челюсти. Мои колени почти подкашивались, когда его губы касались моего уха.

– У тебя может быть всё, что ты захочешь.

Он отклонился назад, его взгляд упал на мои губы.

У меня перехватило дыхание, и я обхватила себя, закрывая глаза, когда он приблизился.

Он остановился у моего рта.

– Скажи это, – прошептал он, – Скажи, что ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя.

Я вытянула пальцы, скользя ими вниз по его рифленому животу, смахивая бусины воды до тех пор, пока я не прикоснулась до верха его полотенца. Каждый нерв моего тела умолял меня сказать "да".

– Нет.

Я вырвалась от него и ушла.

Я забралась на беговую дорожку, выбрала самый быстрый режим и вставила наушники в уши, сменяя песни, пока что–нибудь кричащее не начало играть.

Через 45 минут, запыхавшаяся и вспотевшая, я замедлила темп, идя с руками на бедрах. После пяти минут остывания, я приняла душ, а после оделась, перед тем как собрать волосы в мокрую булочку.

Вэл ждала меня на другой стороне прозрачного коридора.

– Как всё прошло? – спросила она, искренне беспокоясь.

Я изо всех сил пыталась сохранить мои плечи и выражение расслабленными. – Я бегала. Это было замечательно.

– Ложь.

– Проехали, Вэл.

– Ты просто...бегала? – она казалась озадаченной.

– Да. Как прошел твой обед?

– Я взяла пакетик PG и J. Он кричал на тебя?

– Нет.

– Пытался выгнать тебя?

– Нет.

– Я не...понимаю.

Я усмехнулась.

– Что непонятного? Он же не людоед. На самом деле, это он сейчас должен думать, что я – людоед.

Мы вместе вошли в лифт и я нажала кнопку нашего этажа. Вэл приблизилась ко мне на шаг, достаточно близко, что я откинулась назад.

– Но он – людоед. Он злой и безжалостный, и кричит на людей, когда они заходят в тренажерный зал во время его часа, даже если они просто хотят забрать левый кроссовок. Я знаю. Я была в такой ситуации. Он орал, полностью выпуская свое дерьмо на меня, пытающуюся забрать гребаный забытый кроссовок, – последние несколько слов она сказала медленно и выразительно, будто она стояла перед аудиторией, следящей за её поэзией.

– Может он изменился.

– С тех пор, что ты здесь? За три дня? Нет.

Её пренебрежительный тон раздражал меня.

– Ты становишься немного чрезмерна.

– Драматична?

– Да.

– Я просто так разговариваю.

– Драматично?

– Да. Хватит прислушиваться к способам, осудить меня и послушай, что я пытаюсь сказать.

– Хорошо, – сказала я.

Двери лифта открылись и я вошла в коридор.

Вэл последовала за мной к двери охраны.

– Джоэль настаивает на том, чтобы я ела мои PB и J в его кабинете.

– Кто такой Джоэль?

– Агент Маркс. Обрати внимание. Он писал мне прошлой ночью. Он сказал, что Мэддокс был какой–то странный. Его младший брат женится в следующем месяце, хотя не женится, а вступает в повторный брак.

Мое лицо сжалось.

– Обновление их клятв, может быть?

Она указала на меня.

– Да.

– Почему ты делишься этим со мной?

– Он собирается увидеть, знаешь...её.

– Ту, которая чуть не сожгла его?

– Ага. В последний раз, когда он ездил домой и видел её, он возвращался другим человеком.

Её нос сморщился.

– Не в хорошем смысле. Он был сломанный. И это было ужасно.

– Ясно.

– Он рассказывал Марксу...ты вообще слушаешь меня?

Я пожала плечами. – Пошли.

– Он рассказывал Марксу, что он был отчасти рад тому, что ты переехала сюда.

Я вошла в свой кабинет и с легкой улыбкой пригласила войти Вэл, она провеяла мимо меня. Как только дверь плотно прилегла к раме, я убедилась, что она закрыта, а потом защелкнула. Дерево двери чувствовалось холодным и грубым, даже через блузку.

– Господи, Вэл! Что я делаю? – прошипела я, симулируя панику, – Он отчасти рад?

Я сделала самое отвратительное лицо, на которое только была способна, а потом начала задыхаться.

Она закатила глаза и упала на мой "трон".

– Отвяжись.

– Ты не можешь сказать мне отвязаться, пока сидишь в моем кресле.

– Могу, если ты высмеиваешь меня.

Её штаны тянулись против черной кожи, когда она наклонялась вперед.

– Я говорю тебе, это большое дело. Это будто не он. Он не был рад, не был даже отчасти рад. Он ненавидит всё.

– Хорошо, но это правда, не разведка здесь, Вэл. Даже если это – нетипично, ты тянешь пожарную тревогу из–за свечки.

Она изогнула бровь. – Я говорю тебе, ты просто свалила его свечу.

– У тебя есть дела поважнее, Вэл, как и у меня.

– Выпьем вечером?

– Мне нужно распаковываться.

– Я помогу тебе и принесу вино.

– Договорились, – сказала я, когда она покинула мой кабинет.

Сидя в моем кресле, я чувствовала себя утешительно. Я скрывалась на видном месте, моя спина защищена, мое тело заключено ручками на уровне талии. Мои пальцы щелкали по клавиатуре, и маленькие черные точки заполняли белое поле на мониторе. Первый раз, когда я вошла в систему, я помню, что увидела ФБР–эмблему на экране и почувствовала ускорение пульса. Некоторые вещи никогда не меняются.

Мой почтовый ящик был полон сообщений от каждого агента о прогрессе, вопросы и указания. Имя Констанции практически выпрыгивало из страницы, поэтому я нажала на него.

АГЕНТ ЛИНДИ, МЭДДОКС ТРЕБУЕТ ВСТРЕЧУ

В 15:00, ЧТОБЫ ОБСУДИТЬ РАЗВИТИЕ. ПОЖАЛУЙСТА,

ОСВОБОДИТЕ СВОЙ ГРАФИК.

– КОНСТАНЦИЯ

Черт.

Каждая минута, что проходила после этого, была более мучительной, чем мои предыдущие походы в фитнес–зал. Без пяти три, я свернула мою текущую задачу и спустилась по коридору.

Длинные черные ресницы Констанции трепетали, когда она замечала меня и она коснулась уха. Слова проскальзывали через её яркие красные губы, низко и невнятно. Она повернулась на долю дюйма к двери Мэддокса. Её светлые волосы упали сзади плеча, а потом отскочили обратно в мягкой волне. Она улыбнулась мне.

– Пожалуйста, проходите, Агент Линди.

Я кивнула, ничего, что она не отводила с меня глаз, когда я проходила ее маленький рабочий стол. Она не была просто помощником Мэддокса. Она была его сторожевой собакой в белокурой упаковке.

Я вздохнула и повернула матовую никелевую ручку.

Кабинет Мэддокса был сделан из красного дерева и пышных ковров, но его полки были голые и вызывающие жалость, как и мои, недостающие семейных фотографий и личных безделушек, которые могли бы принудить кого–либо верить в то, что у него есть жизнь вне Бюро. Стены демонстрировали его любимые воспоминания, включая награды, наряду с фотографией его, пожимающего руку директору.

Три рамки стояли на его рабочем столе, пошатывающиеся и отвернутые от меня. Меня беспокоило то, что я не могла видеть, что внутри них. Мне стало интересно, а не было ли там фотографий её.

Мэддокс стоял в темно–синем костюме, с одной рукой в кармане, глядя на прекрасный вид из кабинета.

– Садись, Линди.

Я села.

Он повернулся.

– У меня дилемма, с которой ты, возможно, можешь мне помочь.

Сотни разных заявлений могли выйти из его рта. Это не было одним из тех, которые я рассматривала.

– Извините, сэр. Что это было?

– Я встретился с S.A.C. ранее и он считает, что ты могла бы быть решением для недавней проблемы, – сказал он, наконец, сидя в своем кресле.

Жалюзи впускают полный свет дневного солнца, создавая ослепительный блеск на уже глянцевой поверхности стола. Он достаточно большой, чтобы усадить шесть человек, и я догадываюсь, что он очень тяжелый, чтобы поднять двум людям.

Он бросил папку на стол, и она проскользила передо мной, остановившись почти на краю. Когда я подняла её и держала толстую стопку бумаг в руке, я была все еще слишком отвлеченной на предыдущем заявлении Мэддокса, чтобы открыть её.