Царь Гильгамеш - Сильверберг Роберт - Страница 18

В начале нового года, когда праздник Священного Брака завершился, и похоронные обряды были исполнены над старой жрицей, меня призвали пред очи той, кто ныне была Инанной. Этому приказу я едва ли мог противиться. Но все же мне не хотелось ее видеть, ибо тень Думузи была между нами, словно меч.

Три маленьких храмовых раба, глядя на меня вытаращенными глазами, будто я был каким-то гигантским демоном, провели меня в комнату богини в самой святой части Эанны. Более мы с ней не будем встречаться в безвестных часовенках, в неприглядных туннелях под храмом. Помещение, где она меня приняла, было огромным величественным залом, отделанным белыми кирпичами. Сквозь отверстия в стенах проникали огненные копья солнца. По стенам под потолком шла полоса странных украшений — раздутых красных полушарий, которые очень напоминали женскую грудь. Возможно, так и должно было быть: в одной из своих ипостасей богиня — великая распутница, царица желания.

Я долго ждал, прежде чем она появилась. Она величественно вплыла в комнату, сопровождаемая четырьмя пажами, которые несли огромные снопы тростника, перевязанные сверху, высотой вполовину человеческого роста. Снопы тростника повсюду сопровождают Инанну. Нетерпеливым жестом она отослала пажей, и мы остались одни.

Она стояла передо мной. Выглядела она величественно, победно и пугающе. Я видел, что в ней еще осталось что-то девичье. С тех пор, как я видел ее в последний раз, она превратилось во что-то совершенно непонятное и недоступное мне.

Я подумал, как она лежала нагая в объятиях царя-бога, в ночь Священного Брака, которая была первой ночью ее жизни в облике верховной жрицы, и сердце мое наполнилось скорбью.

Она была одета в простую накидку, украшенную пучками шерсти, покрывавшую ее с ног до головы и оставлявшую обнаженным только ее плечо. Темные волосы были разделены на пробор и заплетены в толстую косу, обвившую голову. Щеки были чуть подкрашены желтой охрой, а веки подведены сурьмой. Знаком ее нового положения была золотая корона, искусно сделанная из звеньев, сплетенных в змеиный узор — знак богини. Корона охватывала ее лоб, и от всего ее облика исходило сияние силы, словно свет небес снизошел на нее.

Я смотрел на нее, не в силах заглянуть ей в глаза. Я только и думал о том, как ее тело извивалось под телом Думузи, как ее губы прижимались к его губам, а его ладонь касалась ее бедер. Я весь горел от стыда и скорби.

Я понимал, что женщина, стоящая передо мной, не та девушка, которую я когда-то желал. Она была воплощением высочайшей власти в мире — сама богиня. Пропасть между нами была огромной. Подле нее я и все мои желания были ничто.

— Ну? — спросила она после долгого молчания.

Я приветствовал ее знаком богини.

— Царица Небес и Земли, — бормотал я. — Божественная Мать. Первая Дщерь Луны…

— Посмотри на меня.

Я поднял глаза, но посмотреть на нее все равно не мог.

— Смотри на меня! В глаза! Откуда этот страх? Что случилось? Я изменилась?

— Да, — прошептал я.

— Ты меня боишься?

— Да. Я боюсь тебя. Ты — Инанна.

— Царица Небес и Земли! Божественная Мать! Первая Дщерь Луны!

Она прикрыла рот рукой, стараясь подавить улыбку, но внезапно разразилась пронзительным смехом.

Ошеломленный, дрожащий, я сделал отвращающий зло жест — знак богини.

— Боишься меня! — воскликнула она, не в силах сдержать свое нечестивое веселье.

Она величественно протянула руку:

— На колени! Ползи, дурень!

Наслаждаясь моим замешательством, она, улыбаясь, добавила:

— Ох, какой же ты ребенок! «Царица Неба и Земли! Первая Дщерь Луны!» — передразнила она.

Я не понимал причины ее смеха, он ужаснул меня. Я снова сделал знак богини.

Прежде она была для меня нагой девчонкой со сверкающими глазами и юной грудью, которая смеялась и тискала меня в коридоре, предрекая великие события. Потом — хитрая молодая жрица, которая играла со мной в непонятные игры, кокетничая и смущая меня. Сейчас я ничего не понимал. Что это? Издевательство над богиней, когда она сама была богиней? Я испугался. Я задрожал от страха. Я воззвал к Лугальбанде с просьбой защитить меня.

Через минуту она успокоилась, и страх мой прошел. Она тихо сказала:

— Да, я теперь другая. Я теперь Инанна. Но я всегда ею была. Неужели ты думаешь, что богиня не знала от начала времен, что выберет мое тело, когда покончит с тем, старым? Теперь пришла моя очередь. Ты был здесь в ночь Священного Брака?

— Да. Я стоял в первом ряду. Ты так и не посмотрела на меня. Вернее, не увидела, хотя и смотрела.

— Огонь богини ослепил мои глаза в ту ночь.

— Или огонь бога, — сказал я дерзко.

Она взглянула на меня в изумлении и внезапном бешенстве. Щеки ее побагровели под желтой краской, глаза сверкнули. Но гнев ее прошел так же быстро, как и появился. Она улыбнулась и сказала:

— Вот оно что. Вот что тебя грызет, Гильгамеш.

Я не мог говорить. Щеки мои горели. Я уставился себе под ноги.

Она подошла ко мне и взяла мою руку. Она мягко сказала:

— Я говорю тебе, перестань о нем думать. Ничего не было! Ритуал, который я добросовестно исполнила, и больше ничего. Его обнимала богиня, а не жрица. Ты и я — между нами ничего не переменилось. Понимаешь?

КОГДА ТЫ БУДЕШЬ ЦАРЕМ, Я БУДУ ЛЕЖАТЬ В ТВОИХ ОБЪЯТИЯХ…

Я взглянул на нее, и наши глаза встретились.

— Кажется, понимаю.

— Ну и хорошо.

Я промолчал. Она все еще была слишком могущественна для меня. Ее сила подавляла.

Помолчав, я сказал:

— Как ты меня назвала только что?

— Гильгамеш.

— Но это не мое имя.

— Оно будет твоим, — ответила она. — Гильгамеш — Тот, Кто Избран. Ты будешь править под этим именем. Это имя древних, которые населяли землю давным-давно. Это знание пришло ко мне во сне, когда богиня впервые вошла в меня. Скажи: Гильгамеш, Гильгамеш.

— Гильгамеш.

— Царь Гильгамеш.

— Это безбожно так говорить, ведь царь — Думузи.

— Царь Гильгамеш! Скажи это! Скажи.

Я поежился.

— Оставь меня, Инанна, я молю тебя. Если боги соблаговолят сделать меня царем, это случится в свое время. Но троном ныне владеет Думузи. Я не назову себя царем перед тобой, здесь, в жилище богини.