Большая книга ужасов – 58 (сборник) - Усачева Елена Александровна - Страница 48

Черты ее лица были странно знакомые, хотя Глебов точно мог сказать, что ни разу не видел этой девочки. Уж он бы запомнил!

Но как зовут ее, он почему-то знал.

Таня, Таня Захарова.

Девчонка подняла веки с длинными белесыми ресницами, посмотрела на него водянистыми глазами и улыбнулась.

На Глебова как вихрь налетело что-то непонятное: лица, образы, события. То, что он никогда не видел, но теперь должен был знать. Лицо девочки стало еще бледнее. Она плашмя упала в воду. И только тут до Васьки дошло, что это утопленница.

Он шарахнулся назад, налетел на Колю, все это время сверлившего его спину своим жутким взглядом. Впереди без движения под водой лежала Таня.

Васька заметался, выбирая, в какую сторону безопасней податься. Сделал шаг к Коле, качнулся, а потом резко, изо всех сил бросил свое тело прочь от берега, перелетел страшный участок реки с девочкой и головой вперед ушел в воду.

С такой скоростью он никогда не плавал. За секунду он догнал вяло плещущегося Щукина, который что-то ему кричал, и вылетел на берег. Воздуха в груди не хватало. Он с трудом сделал два шага по песку, уже подбирая слова, чтобы рассказать Ленке о том, что увидел, поднял голову и закашлялся. Рядом с Леной стоял Платон и хмуро смотрел на медленно подплывающего Серегу.

– Ну-ка, идите сюда, – поманил он ребят к себе.

Щукин не спеша выбрался из воды.

– Я же предупреждал, – прошептал Серега. – Куда ты мчался?

Страх только начал отпускать Ваську, зубы выбивали предательскую дробь.

– Так… – медленно, с видимым удовольствием протянул вожатый. – И что мы там делали?

Ребята одновременно опустили головы.

– Вы в курсе, что без вожатых к реке подходить нельзя? – не унимался Платон.

– Чего ты там делал? – толкнул друга Щукин.

– Вы не между собой разговаривайте, вы со мной разговаривайте! – Платон злился. – Вы знаете, что вожатый за вас отвечает? Что, если вы, дураки, утонете, его за вас в тюрьму посадят? Чего молчите?

И тут Васька сделал самое глупое, что только мог. Он поднял на Платона глаза и писклявым голосом сказал:

– Мы больше не будем.

Платон переменился в лице, еще чуть-чуть – и из глаз у него посыпались бы искры. Он взмахнул рукой, но вовремя удержался, чтобы не залепить Глебову хорошую затрещину. Он только опустил руку на плечо Васьки, крепко сжал и, подталкивая вперед, зашагал к лагерю. Ленка подбежала к Щукину.

– Ну, чего?

– Ничего, – отмахнулся от нее Серега. – Могла бы и предупредить, – бросил он через плечо, догоняя вожатого.

– Я не успела, – заторопилась Лена. – Он сзади подошел. Я не заметила…

Слушать ее Щукин не стал. Он дошел до Платона и пристроился сзади.

– Все, Глебов, можешь прощаться с лагерем, отправят тебя домой, – медленно, чеканя каждое слово, выговаривал вожатый. – Раз по-хорошему не понимаешь, будем разговаривать с тобой по-плохому. Давно ты мне не нравился, давно. Ты один поставил на уши весь лагерь. Без тебя все будут только отдыхать. Слава богу, что хоть статуи этой не стало – ты бы таскал ее без остановки. И откуда силы в таком сопляке?

Василий молча кивал, рассеянно глядя себе под ноги. Но уже подходя к административному корпусу, он легко вырвался из-под тяжелой руки Платона, отскочил в сторону и закричал:

– Как можно всего этого не видеть? Она же здесь! Она ходит! И ребята исчезают! Вы должны об этом знать! – Глебов вглядывался в глаза вожатого, но ничего, кроме презрения, в них не находил. Сжав кулаки, он качнулся вперед. – А! Так вы с ней заодно!

Платон подхватил падающего на него Ваську.

– Не надо! – взвизгнула Лена, испугавшись, что вожатый сделает Глебову больно. – Он правду говорит!

– Ты-то куда лезешь? – грубо отпихнул ее Щукин. – Сиди уж, ты свое дело сделала. – Он подошел к вожатому. – Платон, так все и есть. Ходит здесь типа статуя. Коснется человека, и нет его. Даже воспоминаний не остается. И всех туда, на берег, в заброшенный лагерь собирает. Тусовка у них там. Вот.

Все это Серега выдал беглой скороговоркой, боясь, что его не дослушают, прервут.

Платон как будто испугался. Он осторожно отпустил Глебова.

– Хорошо, – подозрительно ласково проговорил он. – Ходит. Пускай ходит, только не шумите. Ну что вы? – заторопился он, вглядываясь в побелевшее лицо Глебова. – Все же хорошо. И не ругаю я вас. Просто мы за вас волнуемся. Мало ли что могло случиться на том берегу…

– Оно уже случилось! – простонал Глебов. – Статуя, она забирает ребят и пытается создать из них отряд! Она скоро всех убьет.

Платон посмотрел вверх на жгучее солнце.

– Пойдемте-ка лучше под крышу, – сказал он. – Жарко здесь.

Он пошел вперед, приглашая ребят идти следом. Мальчишки бежали за ним. Лена замялась. Ей не нравилась перемена, произошедшая с вожатым. Она посмотрела в спину уходящим ребятам, непроизвольно пятясь назад, и вдруг наткнулась на что-то жесткое.

Глава VII

Девочка по имени Таня

Лене даже поворачиваться не надо было – и так ясно, кто за ней стоит. Куда же без нее теперь деться? Ведь все происходит из-за этой дурацкой статуи. Что-то они не поделили с той, другой. Может быть, власть над лагерем? Но зачем каменным изваяниям лагерь? Или они не те, за кого себя выдают?

Это была не та барабанщица, которую разбивали, а другая, с обсыпавшейся головой и без барабана.

Барабанщица легко наклонилась, приблизив к девочке свое лицо.

Темный глаз, кривая ухмылка. В ушах зазвучала далекая барабанная дробь.

Лена зажмурилась, поняв, что сейчас должно произойти что-то очень страшное – она растает, испарится, превратится в порошок… От ужаса она забыла, что можно закричать, позвать на помощь.

Мгновение…

Ничего не произошло.

Барабаны били. Лена приоткрыла глаза.

Статуя выпрямилась, а потом опять резко наклонилась.

Ничего.

Глаза статуи, казалось, стали еще темнее.

Поймав момент, Лена дернулась в сторону, выскользнула из крошащихся рук и бросилась к первым же кустам. В голове сидела одна мысль – бежать, бежать, скорее бежать. Найти ту, другую, свести этих двух ненормальных вместе, и пускай они между собой сами разбираются.

Ее пробежка по лагерю не осталась незамеченной. Как только она вылетела на спортивную площадку и миновала флагшток, ее перехватила Гусева.

– Ленок, куда мчишься? – спросила она, обмахиваясь мокрым полотенцем. – Чего на речке не была? Тебя Наташка обыскалась.

– Отстань. – Лена попыталась обойти Маринку стороной. – Мне надо…

– По мальчикам пошла, – как обычно, съязвила Гусева, растопыренными руками загораживая Лене дорогу. – Между прочим, Кубинов сегодня какой-то задумчивый. Что ты ему сказала?

– Чего ты ко мне со своим Кубиновым привязалась? Не нужен он мне!

– А раз не нужен, то не забудь, что на дискотеку ты сегодня не идешь. Мы духов вызываем.

– Без меня вызывайте. Некогда мне!

– Чего это некогда? – Гусева перекинула полотенце через плечо и воинственно уперла руки в бока.

Лена уже собралась ответить, но тут за спиной Гусевой воздух стал сгущаться, в белесом тумане появились знакомые черты.

– Не поворачивайся, – прошептала Лена, чувствуя, как у нее начало бешено колотиться сердце. Она секунду поколебалась, соображая, что бы такого сказать Маринке, чтобы она не посмотрела на барабанщицу, и не нашла ничего умнее, как со всего размаху врезать ей по плечу, развернуться и побежать.

Какое-то время Гусева стояла, бессмысленно тараща глаза.

– Ах, ты так? – выдохнула она. – Стой, ненормальная!

Ленка услышала за собой тяжелый Маринкин топот. Она прибавила скорости, но земля стала уходить у нее из-под ног. Ее резко дернули в сторону и вверх, и она поняла, что летит. Дыхание перехватило, живот скрутило от страха. Талию медленно обвила белая рука, заканчивающаяся корявой железякой.

Внизу пробежала Гусева, проплыл административный корпус, спортивная площадка, флагшток с вяло болтающимся на слабом ветерке полотнищем, мелькнула река. Лене стало не хватать воздуха. Гипсовая рука больно сдавила ребра. Голова закружилась. Хватка стала еще сильнее. И уже теряя сознание, она увидела, что земля начала резко приближаться. Лена выставила руки, хотя и так было понятно, что удар этим не смягчить. Ладони впечатались в землю, Лена покатилась по траве, врезалась в белый постамент.