Жизнь после смерти (ЛП) - Кинг Стивен - Страница 1

Уильям Эндрюс, инвестиционный банкир из Голдман Сакс, умирает днем 23 сентября 2012 года. Эта смерть была ожидаема — жена и взрослые дети сидят у его постели. Вечером, когда она наконец может немного побыть одна, вдали от непрекращающегося потока родственников и сочувствующих гостей, Линн Эндрюс звонит старинному другу, который все еще живет в Милуоки. Именно Сэлли Фримен познакомил ее с Биллом, и если кто и заслуживает узнать, как прошли последние 60 секунд ее тридцатилетнего брака, то это Сэлли.

— Он был под действием лекарств всю последнюю неделю, но в самом конце пришел в сознание. Он лежал с открытыми глазами и смотрел на меня. Он улыбнулся. Я взяла его за руку, и он легонько сжал ее. Я наклонилась и поцеловала его щеку. Когда я выпрямилась, он уже умер. Возможность произнести это она ждала часами, и теперь, когда сказала, залилась слезами.

Она предполагала, что улыбка была для нее, что вполне естественно. Но она ошибалась. Глядя на жену и детей — они кажутся невероятно большими существами с ангельски крепким здоровьем, населяющими мир, который он сейчас покидает — Билл чувствует, как боль, с которой он прожил последние 18 месяцев, уходит из его тела. Как будто помои выплеснули из ведра. И он улыбается.

Боль ушла, и не осталось почти ничего. Он легок, как пушинка. Жена опускается вниз из большого и здорового мира и берет его за руку. Используя остатки силы, он сжимает ее пальцы. Она наклоняется. Она хочет поцеловать его.

Прежде чем она касается губами его щеки, в центре его видения появляется дыра. Она белая, а не черная. Она разрастается, поглощая единственный известный ему с 1956 года мир, в который он пришел в маленькой больнице округа Хемингфорд в Небраске. За последний год Билл много прочитал о переходе от жизни к смерти (он всегда работал на компьютере и тщательно удалял историю посещений, чтобы не расстроить Линн, ни на минуту не терявшей свой нереалистичный оптимизм). И хотя большинство информации он отбросил, посчитав чушью собачьей, явление так называемого «белого света» показалось ему довольно правдоподобным. Во-первых, оно присутствовало во всех культурах. Во-вторых, в нем была толика научной достоверности. В одной из прочитанных им теорий говорилось, что белый свет — это результат внезапной остановки притока крови к мозгу. Другая, более изящная, предполагала, что мозг производит последнее всеобъемлющее сканирование в поисках ощущений, сравнимых с умиранием.

Или это просто финальный фейерверк.

Что бы то ни было, это сейчас происходило с Биллом Эндрюсом. Белый свет поглотил его семью и просторную комнату, откуда работники морга скоро увезут его бездыханное, покрытое простыней тело. Проводя исследования, он наткнулся на аббревиатуру ОКС — опыт клинической смерти. Во многих подобных случая, белый свет становился тоннелем, в конце которого стояли зовущие тебя уже умершие родственники, или друзья, или ангелы, или Иисус, или еще какое-нибудь милосердное божье создание.

Но Билл не ждет радушного приема. Он ожидает именно финального фейерверка, который померкнет до темноты небытия, но этого не происходит. Когда свет тускнеет, он находится ни на небесах, ни в аду. Он в коридоре. Он решает, что это чистилище. Этот коридор — стены, выкрашенные в промышленный зеленый цвет, и пол, покрытый старой потертой плиткой — вполне мог бы служить чистилищем, будь он бесконечен. Но он заканчивается через 20 футов дверью с табличкой: АЙЗЕК ХАРРИС, УПРАВЛЯЮЩИЙ.

Билл останавливается на несколько минут, осматривая себя. На нем пижама, в которой он умер (конечно, если он умер), он босой, но признаки рака, который сначала попробовал его на вкус, а затем жадно проглотил, оставив только кожу и кости, исчезли. Кажется, он снова весит где-то 190 фунтов. Таков был его идеальный вес, (правда, с небольшим животиком) до того как неожиданно ударил рак. Он трогает свой зад и поясницу. Пролежни исчезли. Хорошо. Он делает глубокий вдох, затем выдыхает без кашля. Еще лучше.

Он немного проходит вперед по коридору. Слева от него висит огнетушитель, а над ним красуется необычная надпись:

Лучше поздно, чем никогда!

Справа — доска объявлений. На ней изображено несколько фотографий, напечатанных на старинной бумаге с неровными краями. Над ними от руки написан заголовок: ПИКНИК РАБОТНИКОВ КОМПАНИИ 1956! МЫ ПОВЕСЕЛИЛИСЬ ОТ ДУШИ!

Билл рассматривает фотографии, на которых изображены руководители, секретари, служащие офиса и кучка шумных детей. Мужчины готовят барбекю (на голове у одного из них обязательный смешной поварской колпак), парни и девушки метают подковы, парни и девушки играют в волейбол, парни и девушки плавают в озере. На парнях надеты купальные костюмы — неприлично короткие и тугие для 21 века, — но почти ни у кого не висит живот.

Они выглядят, как в пятидесятых.

На девушках старомодные цельные купальники в стиле Эстер Уильямс: женщины в них выглядят так, будто сзади у них не ягодицы, а сплошная выпуклость над бедрами. Едят хот-доги. Пьют пиво. Похоже, все чертовски хорошо проводят время.

На одной из фотографий отец Ричи Блэнкмора протягивает Анн-Мари Уинклер кусок подрумяненного зефира. Все это чушь, потому что отец Ричи был водителем грузовика и никогда в жизни не ходил на пикники работников компании. Анн-Мари была девушкой Билли в колледже. На другом фото он видит Бобби Тисдейла, с которым он учился в одном классе в начале далеких семидесятых. Бобби, который называл себя Волшебник Тиз, умер от сердечного приступа, не дожив до сорока. Он, наверное, уже родился в 1956, но должен был ходить в детский сад или в первый класс, а не пить пиво на берегу Какого-то-там Озера. На фотографии Волшебнику было лет двадцать, в таком возрасте его и знал Билл. На третьем изображении мать Эдди Скарпони подбрасывает волейбольный мяч. Эдди и Билли стали лучшими друзьями, когда его семья переехала из Небраски в Парамус, штат Нью-Джерси, а Джина Скарпони, однажды замеченная загорающей во внутреннем дворике в одних тонких белых трусиках, была одной из любимых фантазий Билли в период, когда он мог позволить себе лишь мастурбацию.

Парень в колпаке — Рональд Рейган. Билл присматривается, почти прижимаясь носом к черно-белому фото. Сомнений нет. Сороковой президент Соединенных Штатов переворачивает бургеры на пикнике работников компании.

А какой компании?

Где именно он находится?

Эйфория от того, что он снова цел и невредим и его не мучат боли, проходит. Вместо нее появляется чувство тревоги. Знакомые лица на фотографиях сбивают с толку, а то, что большинство из них он даже не встречал, лишь ухудшает положение. Он смотрит назад и видит ступеньки, ведущие к другой двери. На ней большими красными буквами написано: ЗАКРЫТО. Остается только кабинет г-на Харриса. Билл спускается к нему, и немного помедлив, стучит.

— Открыто.

Билл заходит. Возле заваленного бумагами стола стоит мужчина в брюках, висящих на подтяжках, высоко на талии. Его каштановые волосы прилизаны и разделены пробором посередине. На нем очки без оправы. Стены покрыты счетами и безвкусными эротическими журнальными вырезками с обнаженными женскими ножками, глядя на которые Биллу на ум приходит компания грузоперевозок, в которой работал отец Ричи Блэнкмора. Он ходил туда с Ричи несколько раз, и диспетчерская станция выглядела так же.

Окна нет. Календарь показывает, что сейчас март 1911, что так же бессмысленно, как упоминание 1956. Билл входит внутрь и справа видит дверь. Слева находится другая дверь. Окон нет, но из потолка выходит стеклянная труба и свисает над корзиной для белья фирмы Дандекс. В корзине лежит гора желтых листков, похоже, опять счета. А может, уведомления. Бумаги свалены в кучу два фута в высоту на стул перед рабочим столом.

— Билл Андерсон, так? Мужчина садится за стол. Предложения пожать руки не поступило.

— Эндрюс.

— Точно. А я Харрис. И снова вы, Эндрюс.

Такая фраза, на самом деле, не лишена смысла, учитывая все исследования Билла о смерти. Какое облегчение. Если только он не вернется навозным жуком или типа того. — Так это реинкарнация? В этом все дело?