Бездна - Сильверберг Роберт - Страница 52

— Ну и болван!

— Что ты сказал, Гейб?

— Хочешь, чтобы я повторил?

— Вы, двое! Если собираетесь подраться, отправляйтесь на палубу, — потребовала Никлаус, с отвращением поглядывая на мужчин.

— Драться? Я с Дагом? — изумился Кинверсон (он мог одним пальцем свалить Тарпа). — Лис, не говори глупостей.

— Ты хочешь почесать кулаки?! — крикнул тщедушный радист, его маленькое красное личико с острыми чертами еще больше налилось кровью. — Давай! Думаешь, я испугался тебя?

— А следовало бы, — мягко порекомендовал ему Лоулер. — Он раза в четыре сильнее, чем ты. — Вальбен широко улыбнулся и бросил взгляд в сторону Струвина. — Если мы исчерпали нашу сегодняшнюю квоту на питьевую воду, то как там насчет бренди, Госпо? Он явно облегчит наши страдания.

— Правильно! Бренди! — заорал капитан.

Лис протянула ему фляжку. Госпо какое-то мгновение рассматривал емкость с кислым видом.

— Это же бренди с Сорве! Давайте побережем его до более тяжелых времен. Дай мне напиток с Кхувиара, пожалуйста.

Никлаус достала из шкафа другую флягу, смахнула с нее пыль. Струвин провел по бутыли рукой и расцвел улыбкой ценителя.

— Кхувиар, да! Они там по-настоящему знают толк в бренди. Да и в вине тоже… Бывали на этом острове, док? Ага… Выходит, что никто не посетил сии райские кущи! Они там пьют день и ночь! Самые счастливые люди на всей планете.

— Почему же? Мне приходилось заглядывать в те места, — откликнулся Кинверсон. — Они там вечно пьяные… Ничего не делают, только пьют и блюют, а потом снова пьют.

— Но что эти бездельники пьют! — зашелся в восторге Струвин. — Ах, что они пьют!

— Но как же жители острова могут существовать, а тем более выполнять какую-то работу, если никогда не бывают трезвыми? — удивился Лоулер. — Кто у них занимается рыбной ловлей и починкой сетей?

— Да никто, — ответил Госпо. — Это мерзкое и грязное место. Они находят в себе силы протрезветь ровно настолько, чтобы выйти в залив и собрать охапку винных водорослей, которые затем перегоняют в бренди или делают из них вино. После сих трудов праведных островитяне вновь напиваются. Вы бы не поверили, что так можно жить! Они одеты в лохмотья, ютятся в лачугах из водорослей, как джилли… В резервуарах у них гадкая солоноватая водица… Отвратительное место! Но кто сказал, что острова должны быть похожи? Они всегда разные, один отличается от другого. Мне всегда казалось, что каждый остров имеет свое собственное лицо, не похожее на другое… Правда, Кхувиар не назовешь личиком. Скорее, это пьяная морда. Вот так-то, Тарп. Ты говоришь, хочешь пить? Попробуй немного бренди с Кхувиара. Будь моим гостем, угощайся.

— Я не люблю бренди, — угрюмо ответил Даг, — и тебе это хорошо известно, Госпо. Кроме того, от него только еще сильнее хочется пить. Он сушит слизистые оболочки полости рта. Не так ли, док? Вы должны знать об этом. — Он с шумом выдохнул воздух из легких. — Черт с вами! Давайте сюда сырую рыбу!

Лоулер передал ему тарелку. Даг подцепил вилкой кусок, окинул его изучающим взглядом так, словно никогда ничего подобного не видел, и наконец откусил крошечную частичку, повертел ее языком во рту, проглотил — и задумался. Затем откусил еще.

— Э! — сделал он глубокомысленный вывод. — Вполне… Не так уж и плохо.

— Болван! — повторил Кинверсон, улыбнувшись на этот раз.

После окончания трапезы все поднялись на палубу для смены вахты. Хендерс, Гольгхоз и Делагард, копавшиеся в снастях, отправились на камбуз, а Мартелло, Тила Браун и Кинверсон заняли их места.

Яркое сияние Креста делило ночное небо на четыре части. Море было настолько спокойным, что созвездие отражалось в нем подобно ровной полосе белых огоньков, зажженных прямо на воде и уходящих куда-то в неизведанные дали, постепенно тускнея, теряя яркость и наконец исчезая совсем.

Лоулер стоял, облокотившись на леер ограждения, и смотрел на мерцающие точки фонарей на других пяти кораблях, следовавших за флагманом четким треугольником. «Вот и весь Сорве, — подумал Вальбен, поеживаясь от прохладного ветерка, — переселившийся на воду. Здесь все жители маленького острова, разместившиеся на шести кораблях: Тальхеймы и Таналинды, Катцины и Янсены, Свейнеры, Сотеллы и все остальные… Знакомые имена, старые добрые приятели…»

После наступления темноты на всех судах на леерах ограждений зажигались специальные факелы, изготовленные из сушеных водорослей. Они очень долго горели, выбрасывая дымные оранжевые языки пламени. Делагард с особым пристрастием следил за тем, чтобы все корабли держались вместе, ни в коем случае не нарушая заданное им расположение. На каждом судне имелась рация, и они всю ночь, до самого утра, поддерживали непрерывную связь друг с другом. Никто не должен отстать и тем более сбиться с курса.

— Внимание, начинается бриз! — раздался голос капитана. — Освободите фортек!

Лоулера приводило в восторг искусство моряков лавировать против ветра. Он жалел, что так плохо разбирается в этом. Мореходство представлялось ему почти волшебством, мистической завораживающей тайной. На кораблях Делагарда, значительно более внушительных, нежели те мелкие рыбацкие ялики, на которых островитяне выходили в залив и совершали робкие вылазки за его пределы, на каждой из двух больших мачт находился огромный треугольный парус из плотно переплетенных бамбуковых волокон, под которым, в свою очередь, располагался четырехугольный, закрепленный на рее. Еще одно треугольное полотнище меньшего размера устанавливалось между мачтами. Главные паруса крепились к тяжелым деревянным рейкам-боковинам и удерживались при помощи сложной сети канатов, снабженных специальными приспособлениями, включавшими и зажимы разнообразной формы. Они управлялись посредством фалов, пропущенных сквозь систему блоков.

При обычных условиях для поворота парусов требовалась группа из трех человек, четвертый при этом находился у руля и подавал команды. Команда, в которую входили Мартелло, Кинверсон и Браун, работала под руководством Госпо Струвина; в другой смене Нейяна Гольгхоз, Данн Хендерс и сам Делагард меняли конфигурацию парусов, а Оньос Фелк, хранитель карт и навигатор, занимал место Струвина в рулевой рубке. Сандира Тейн выступала в роли запасного члена экипажа во время вахты Госпо, а Лис Никлаус — в подкоманде Фелка.