Бездна - Сильверберг Роберт - Страница 31

— Ладно… Вы чего-нибудь добились?

— Конечно, нет. Неужели вы и в самом деле считали, что мне удастся что-то изменить?

— Надежду никогда нельзя терять… Такой парень, как вы, естественно, смотрит на мир иначе… но надеяться надо. У нас ведь есть еще целый месяц! За это время они могут изменить свое решение. Док, выпьете со мной?

Лоулер взял чашку и залпом проглотил содержимое.

— Пора бы выбросить это дерьмо из головы, Нид. Настало время отказаться от всех фантазий на счет того, что джилли могут передумать.

Делагард поднял глаза. В тусклом мерцающем свете его круглое лицо казалось еще более тяжелым, тени подчеркивали отвисшие мешки под глазами, делая щеки, обветренные и загорелые, похожими на обвисшие челюсти. Глаза Нида стали как будто меньше, в них мелькали тени беспокойства и усталости.

— Вы так думаете?

— Без всяких сомнений. Они по-настоящему хотят избавиться от нас. Что бы мы ни делали и что бы ни говорили — ничего не изменится.

— Это они вам так сказали?

— А зачем джилли говорить? Я достаточно долго прожил рядом с ними, чтобы знать одну простую истину: у них слова никогда не расходятся с делом. И вы прекрасно знаете об этом.

— Да, — задумчиво согласился Делагард, — знаю.

— Пора посмотреть правде в лицо. Нет ни малейшего шанса, что мы сумеем их уговорить изменить решение. Как вы считаете, Делагард? Или думаете иначе? Ради Бога, скажите, шанс еще есть ?

— Полагаю, что нет.

— В таком случае, когда же вы перестанете надеяться на успех? Или мне напомнить вам еще раз о Шаликомо, когда после их приказа люди не покинули остров?

— Так то на Шаликомо и давным-давно… А мы живем на Сорве и сейчас.

— Но джилли остаются джилли. Неужели вы хотите повторения трагедии Шаликомо?

— Док, вы прекрасно знаете ответ на свой вопрос.

— Ну что ж, хорошо. Вы с самого начала понимали, что надежд на изменение решения двеллеров не существует, поэтому просто демонстрировали бурную деятельность ради того, чтобы показать всем, насколько вас озаботил тот кошмар, в который вы одним легкомысленным движением руки ввергли всех нас.

— Считаете, я дурачил людей?

— Да, таково мое мнение.

— Но это не так. Неужели вы не понимаете, что я чувствую, оказавшись единственным виновником сей беды? Лоулер! Как тяжело признаться самому себя и сказать: «Нид, ты последняя дрянь!» За кого вы меня принимаете? За бессердечное животное, за кровопийцу? Вы считаете, я просто разведу руками и сообщу всем вокруг: «Ну что ж, миленькие… Ну, побаловались маленько с этими чертовыми ныряльщиками… Знаете, кое-что у нас с ними не сработало, и потому нам всем придется убираться к черту на рога. Извините за причиненные неудобства… До свидания, до скорой встречи»… Док, Сорве — мой дом. Я чувствовал, что должен хотя бы показать, как бьюсь-над решением общей проблемы, дабы исправить тот вред, который сам причинил.

— Хорошо. Вы пытались… Мы оба пытались, и у нас ничего не вышло, чего, кстати, и следовало ожидать. Ну, а теперь что будем делать?

— Чего вы ждете от меня?

— Я вам уже говорил… Хватит пустой болтовни о лобызании ласт у двеллеров! Мы должны подумать, как нам покинуть остров и куда направиться. Нужно начать планирование эвакуации, Делагард. Вы все это породили, вы единственный виновник… Значит, ваша прямая обязанность — искать прямой выход из создавшегося положения.

— По сути дела, — медленно произнес Нид, — я как раз этим и занимался. Сегодня вечером, когда вы продолжали вести переговоры с аборигенами, я написал и отправил письма на три своих корабля, осуществляющих в настоящее время паромные перевозки, чтобы они немедленно повернули обратно и возвратились на Сорве в качестве транспортных судов для нас.

— Ну, и куда же они повезут людей?

— Вот… Выпейте еще. — Делагард наполнил стакан Лоулера, не дожидаясь просьбы с его стороны. — Позвольте мне кое-что показать вам.

Он открыл шкафчик и извлек оттуда морскую карту, представлявшую собой составленный из отдельных пластиковых пластин глобус около шестидесяти сантиметров в диаметре. Его собрали из нескольких десятков полос различного цвета, соединенных воедино умелой рукой искусного мастера. Изнутри этого разноцветного «шарика-Гидроса» раздавалось тиканье часового механизма.

Лоулер склонился над чудесной вещицей. Морские карты здесь всегда считались редкостью и очень ценились. На его долю редко выпадала возможность рассматривать их со столь близкого расстояния.

— Отец Оньоса Фелка, Дисмас, изготовил его пятьдесят лет тому назад, — благоговейно произнес Делагард. — Мой дед купил этот глобус у него, когда старина Фелк решил заняться перевозками и ему понадобились деньги на строительство кораблей. Вы помните флот Дисмаса? Три судна. Жуткое дело… Заплатить за три корабля, продав морскую карту, и затем сразу их потерять! Особенно жаль, если вы расплатились за них самой лучшей картой, когда-либо изготовленной человеком. Оньос отдал бы за нее все… Но с какой стати я стану ее продавать? Правда, иногда я позволяю ему пользоваться этой штукой.

Круглые лиловые медальончики размером с ноготь медленно перемещались вверх и вниз по карте (их было примерно тридцать или сорок, а возможно, и больше), приводимые в движение механизмом, расположенным внутри. Большинство двигалось по прямой от одного полюса к другому, но время от времени один из них почти незаметно соскальзывал на соседний слой — другой меридиан, примерно так же, как настоящий остров порой смещается немного на восток или на запад, увлекаемый плавным течением, несущим его к одной из верхних точек Гидроса. Лоулера поразило совершенство, с которым изготовили эту уникальнейшую вещь.

— Вы разбираетесь в картах? — поинтересовался Делагард. — Вот это — острова… Здесь — Внутреннее море… А вот эта точка — Сорве.

Маленькая лиловая клякса медленно двигалась вверх неподалеку от экватора на фоне зеленой полосы глобуса, по которой она перемещалась: неприметное пятнышко, движущаяся капелька краски — и ничего больше. «Слишком маленькая, чтобы вызывать столь сильную привязанность», — подумал Вальбен.