Эпилог (СИ) - Хол Блэки - Страница 71

— А ты откуда знаешь? — стукнула его по руке. — Проверял?

— Нет. Женские монастыри не для меня. Друзья рассказывали.

Довольный вид Мэла прямо-таки был написан на лице, когда он приезжал на ужин в алую зону. Самый старший Мелёшин, без сомнений, догадывался о том, что мы вытворяем, но почему-то молчал. Однажды, правда, попросил внука утихомириться и бывать в доме через день. Опять же, ради приличий. Мэл поджал губы, но исполнил просьбу. Одинокие вечера я проводила в телефонных разговорах и в гляделках на расстоянии.

34

Персонал в поместье Константина Дмитриевича был более многочисленным, нежели в доме Мелёшина-старшего. Свыше тридцати человек облагораживали, ухаживали, ремонтировали, охраняли, готовили, убирали и поддерживали в надлежащем состоянии. Два конюха и берейтор трудились в конюшне, автомеханик и три водителя — в гараже. Охрана в количестве восьми мужчин патрулировала периметр и сопровождала в поездках. Два повара и кухарка услаждали блюдами вкусовые рецепторы. Четыре садовника ползали по клумбам и косили газоны. Двое разнорабочих чистили фильтры и меняли воду в бассейне. Пятеро горничных наводили лоск в комнатах. На самого старшего Мелёшина работали люди в возрасте от сорока и старше, причем большинство нанятых трудилось в поместье много лет. Среди них были и семейные пары, например экономка и старший садовник.

Постепенно я осваивалась в доме и теперь не прибегала к помощи горничной, чтобы попасть в малую гостиную или в столовую. В частности, месторасположение рабочего кабинета Константина Дмитриевича перестало быть тайной, но покамест мне не довелось побывать там. Должно быть, это всем кабинетам кабинет. Настраивает на деловой лад и создает рабочую атмосферу.

Однажды проходя по коридору к бассейну, я заметила, что дверь в кабинет приоткрыта, и дед Мэла разговаривает с кем-то на повышенных тонах. Как оказалось, по телефону.

— Он безрассуден, а ты куда смотрела? Отдала, не предупредив меня… Нет… Её случай — запущенный. Непростой… Быстро кошки родятся, а то ж ребенок…

Я замедлила шаги. И ведь не хотела подслушивать, а само собой получилось. Дверь не заперта, Константин Дмитриевич говорит громко. В моем присутствии он никогда не повышал голос. В неширокую щель попали паркетный пол, край ковра и угол шкафа из красного дерева. Тут, к моему изумлению, дверь начала медленно закрываться, пока не захлопнулась. Хозяин догадался, что его подслушивают! По этому поводу дед Мэла не сказал мне ни слова — ни за завтраком, ни позже вечером. А у меня горели уши от стыда.

Кормили нас знатно. На убой. Точнее, к столу подавали общие для всех блюда, но каждый вечер экономка спрашивала о предпочтениях в меню на завтра. Лично мне по фигу, чем накормят. Я съедала всё, что положат, хотя правила этикета предписывали не доедать ложку-другую. Ну как, скажите, оставлять вкуснотень на тарелке? Во-первых, я не привыкла в силу врожденной жадности и экономии. А во-вторых, труд поваров нужно уважать. И я уважала, прося экономку передать спасибо кулинарам. И горничной, убиравшей комнату, говорила спасибо. И дворецкому, открывавшему парадные двери, тоже говорила спасибо. И водителю, и охранникам, и садовнику… Наверное, они крутили пальцем у виска, когда я отворачивалась. За что благодарить, коли это их работа? Но по-другому я не умела.

Зинаида Никодимовна стеснялась. Предпочтений в еде не высказывала, внимание на себя не перетягивала. Поначалу ей стоило больших трудов попросить вечером чашку зеленого чая. Прошлось мне проявить активность.

— Какой? С мятой, жасмином, медом, черникой? Иные предпочтения? — осведомилась горничная, явившаяся в библиотеку после дерганья шнурка с кисточкой.

Мы с Зинаидой Никодимовной растерянно переглянулись.

— Мне любой, на ваше усмотрение, — сказала я уверенно. — И печенье. А вам?

— Мне… с яблоком и корицей… Если можно, — добавила компаньонка.

Чай вышел роскошным, печенье — вкусным, а горничная удалилась с достоинством, получив от нас благодарное "спасибо".

Не сказать, что кроме Мэла и меня, ставшей временной жиличкой, в гости к самому старшему Мелёшину никто не наведывался.

Еженедельно по выходным приезжала кузина Мэла по линии его двоюродной бабушки. Девица увлекалась верховой ездой, поэтому пропадала на конюшне. Увидев её впервые, я решила, что передо мной парень. Широкие плечи, узкие бедра и походка соответствующая. Грубоватое лицо без косметики, да и волосы собирает в хвост добрая половина представителей сильного пола. Оказывается, помимо любви к лошадям, кузина Мэла занималась плаванием и завоевывала призовые места на чемпионатах. Целеустремленная личность. Не то, что я, бледная немочь.

Как-то приехала старшая сестра Мэла — Альбина с одиннадцатилетней дочкой. Девочку звали Андроникой. Необычное имя, но оно шло владелице. Мы весело провели время, развлекаясь тем, что построили игрушечную железную дорогу, занявшую половину библиотеки, и организовали две конкурирующие компании, занимающиеся перевозками. С одной стороны — я и Андроника, с другой стороны — Мэл и Альбина. Я не переставала удивляться сестре Мэла, забывая о том, что она — жена второго человека в государстве. С ней было приятно и легко общаться. Мэл потом сказал, что у сестры — особенный дар. Она — donari[35]. Есть люди, которые высасывают из окружающих силы (так называемые энергетические вампиры), а есть доноры, которые, наоборот, генерируют энергию. Общение с Альбиной зарядило меня повышенным трудолюбием на весь день.

Мы с Андроникой проиграли. Конкуренты разгромили нашу игрушечную компанию, устраивая диверсии со сталкиванием вагончиков, подрывами путей и обрушением туннелей. Их составы забирали с платформы всех пассажиров, в то время как наш полупустой поезд уныло тащился позади.

— Нечестно! — кричала я, в то время как Андроника заливалась веселым смехом.

— Бизнес есть бизнес, — объявил Мэл.

— Это грязный бизнес!

— Это жизнь, — учил он.

Я обиделась, и Мэлу пришлось отправиться в город за коробкой конфет, чтобы умаслить разорившуюся сторону. Наверняка в доме нашлись бы сладости, но я повелела, чтобы Мэл самолично купил и вручил нам с Андроникой откупные.

Приезжала и Баста, чтобы посекретничать между нами, девочками, однако ей не удавалось пробить меня на откровения. Сестрица Мэла допытывалась о фасоне свадебного платья, но я молчала, показывая пальцами: "мой рот на замке". Зато похвастала кольцом для Мэла, которое недавно доставили из ювелирной мастерской. В небольшой коробочке, на алом бархате. Ювелиры выгравировали в особой технике мое имя, и оно играло на свету то черным, то фиолетовым.

— Ух ты! — восхитилась девушка. — Собственнический подход.

— По-другому никак, — признала я.

— Из тебя слова не вытянешь, — надула она губы. — Ну, хоть девичник-то устроишь?

О девичнике я не подумала. Да и с кем его провести? С Аффой и Бастой? Я не бывала на предсвадебных вечеринках и не знаю, в чем заключается их суть.

— Пока не знаю. Лучше расскажи о выгодных партиях в этом сезоне. Тебя кто-нибудь впечатлил?

И сестрица Мэла защебетала, переключившись на перспективных женихов и на скандальные брачные сенсации.

О самом старшем Мелёшине не забывал и Вадим. На правах родственника он пользовался доступными в поместье радостями. Я же старалась его избегать.

Однажды, наплававшись, решила выбраться из бассейна, минуя лестницу, как вдруг в поле зрения попала протянутая рука. Передо мной стоял Вадим. Проигнорировав любезность, я взобралась самостоятельно. Как он попал сюда? Константин Дмитриевич уехал с утра в город, Мэл предупредил, что задержится на работе. Кот, ставший неизменным спутником, затрусил от окна, огибая бассейн. Ко мне и к Вадиму. И где Альфред?

— Решил поздороваться лично и прошел окружным путем, — ответил Вадим на невысказанный вопрос. — А ты ничё, — оглядел меня. — Только титек нет. Наверное, хорошо работаешь ртом, коли братец от тебя не отлипает.