Эпилог (СИ) - Хол Блэки - Страница 36

— Зачем же он заикался о стимуляции? — изумилась я.

— Наверное, подразумевал микроскопические дозы, цель которых — подтолкнуть в нужном направлении. Но и в таком случае мозг начинает лениться. Ждет помощи и не ищет решений самостоятельно. А это самообман. Нужно надеяться только на себя.

Мэл рассказал, что на контрабандном рынке гуляют разнообразные поддельные сыворотки, похожие на ту, что использовали при висоризации. Нелегальные препараты создаются в подпольных условиях, далеких от стерильности. К тому же подозрителен состав намешиваемых суррогатов. До сей поры ни одному из контрабандных средств не удалось и наполовину повторить рецептуру официально замороженной сыворотки.

— У дэпов накоплена приличная статистика, когда желающие увидеть волны получали инвалидность или умирали. Бывало, что кровь распадалась на составляющие, или внутренние органы превращались в желе. Или мозги вскипали самым натуральным образом.

Бр-р, жуть. Явно не мой метод.

— Значит, нужно запасаться лейкопластырем от мозолей, — вздохнула я.

И мозоли зарабатывались. Двухуровневые заклинания осваивались медленно, со скрипом. Зачастую неделями не получалось сотворить что-либо путевое, а иногда зараз выходило по два заклинания.

Во-вторых, месяц оказался богат на дни рождения.

— Приспичило же ораве народу родиться в октябре, — ворчала я.

— Сама посуди. Зимой делать нечего. Трескучие морозы, дороги заметены. Ленись на здоровье или лежи на печи и делай новых людей. Поэтому в сентябре-октябре наблюдается пик рождаемости, — пояснил Мэл.

Ишь, знаток демографических тонкостей. Хотя любит поваляться на печке вне зависимости от времени года.

Ну, ладно, без стыда и смущения скажу, что мой день рождения меня нисколечко не утомил. Что ни говори, а я получила первый стоящий праздник за всю сознательную жизнь.

Мэл подарил новый телефон. Во всех смыслах новый. Последняя модель, писк моды. Со встроенным фотоаппаратом, видеокамерой, музыкальным проигрывателем, телевизионным и радиоприемниками, с наушниками, диктофоном, возможностью чтения книг с экрана и набора текстов.

Стоит ли говорить, что мне запретили допытываться о стоимости подарка?

— Гош… — выдавила я ошарашенно, крутя в руках розово-перламутровый обмылок. — А звонить-то по нему можно?

— Нужно, — ответил солидно даритель.

Он перебросил на новый телефон весь мой список контактов, добавил номера экстренных служб, а также свой рабочий номер, номера родственников — деда и отца и подключил их к "горячим" кнопкам.

— Зачем? — удивилась я. Неужели у меня на лбу написано страстное желание пообщаться с Мелёшиным-старшим?

— На всякий случай, — пояснил Мэл. — Вдруг охранники поведут себя неадекватно? Надышатся синдромом и поставят твою жизнь под угрозу. Тогда без раздумий связывайся с отцом. Нажмешь на пятерку и значок вызова.

Нашел простушку. Я еще не совсем тютюкнулась, чтобы звонить начальнику дэпов и пищать, задыхаясь от страха: "Помоги-ите!" Ни за что. Но на всякий случай покиваю, соглашаясь с Мэлом.

Кстати, ко дню рождения от семейства Мелёшиных доставили роскошный букет пурпурных роз, а от моего родителя — гибридные радужные хризантемы. Большие шары переливались всеми цветами радуги, а через неделю иллюзия развеялась и закрепилась на лепестках пестрыми клоунскими кляксами.

Курьер принес корзину с цветами и от Рубли. Вернее, не от него самого, а от службы распорядителей. Мэл повертел безликую желто-зеленую карточку с надписью в завитушках: "С днем рождения", но не стал комментировать.

Праздник пришелся на воскресенье, и Мэл заранее забронировал места в "Вулкано" в расчете на привычную компанию золотой молодежи. Я пригласила Аффу с братьями Чеманцевыми, но они отказались под предлогом занятости. Надуманная причина или нет, но интуиция подсказала мне, что бывшие соседи по общаге чувствовали себя не в своей тарелке, получив приглашение в дорогое столичное заведение. А Вива сказала, что клиенты не будут её ждать, да и не резон смешивать деловые и дружеские отношения, пусть даже поводом является день рождения.

— Выпью на брудершафт, а потом совесть не позволит брать с тебя оплату, — пошутила она в свойственной циничной манере.

Коли гора не идет к Магомету, то Магомет с радостью бежит к горе. Наплевав на "Вулкано" и компанию великосветских деток, я объявила Мэлу, где и с кем хочу отметить свой настоящий день рождения. Как ни странно, Мэл не стал возражать. Таким образом, напросившись к Аффе с Симой и прихватив из общаги второго Чеманцева, мы завалились шумной толпой к парочке на квартиру и устроили праздник живота. Хозяева подарили мне часы с кукушкой. Настоящие, работоспособные. Кукушка оказалась с секретом. Могла просто куковать, а могла дополнять словами, например: "Сообщаю сигналы точного времени: ку-ку, ку-ку", а по утрам (как выяснилось позже) верещала: "Ать-два, рота-а-а, па-адьем! Ку-ку, ку-ку!" и вообще, редко повторялась, выдавая каждый час новые перлы.

Сима, вручая подарок, пояснил с гордостью, что кукушка запрограммирована на миллион комбинаций, и заверил, что внутри установлена вечная батарейка. Он завел ключиком часовой механизм, и устройство затикало. Я восхитилась и от умиления чуть не расплакалась, но когда на следующее утро подарок завопил в несусветную рань: "Ай! Молоко убежало!" и закукукал, мне стало не до восторгов. Метнувшись со сна на кухню, я ушибла ногу о косяк, и боль отрезвила: какое молоко в шесть часов утра? А Мэл бросил в кукушку подушкой.

Эх, мои наручные часики с гномиком куда приятнее показывали время — молчаливо и ненавязчиво.

Кукушка оказалась несгибаемой и неубиваемой. Повернув ключик, Сима запустил вечный двигатель. Днем механическая птичка сообщала: "Тихий час настает: ку-ку, ку-ку", а вечером просвещала: "Детское время истекло: ку-ку, ку-ку" или поучала: "Спать пора, малыши: ку-ку, ку-ку". На следующий день Мэл потребовал выбросить часы, после того как в пять часов утра кукушка сообщила: "Я сосед снизу, вы нас залили: ку-ку, ку-ку". Но я отказалась. Мне еще никто не дарил подарки, тем более с неожиданностями. Мэл не стал спорить — чего доброго, разревусь. Зато устроил охоту на кукушку. Птичка оказалась юркой и резво пряталась за дверцами. Однако после трех часов бдения Мэл победил, надев-таки на клюв резинку от пищевого пакета с зеленью. Теперь кукушка издавала нечленораздельное мычание вроде "мгрл-дгрл" и, отработав, как полагается, исчезала в своем домике.

— Заслужила, — сказал Мэл птичке, вешая часы на кухне, подальше от спальной комнаты. — Радуйся, что не стала чучелом.

На работе Франц-Иосиф вручил мне перо — скромный, но приятный подарок. Стопятнадцатый тоже поздравил, зачитав зычным голосом белый стих, и презентовал перо. И Матусевич преподнес перо. И старичок-академик пожелал успехов, вынув из кармана… перо. И вообще, встречные и поперечные коллеги по цеху завалили подарками — перьями всех мастей.

Меня растрогало чужое внимание и участие. Получился самый чудесный день рождения на свете.

А на моем рабочем столе в лаборатории обнаружилась коробочка, в которой лежало яблоко, обвязанное красным бантиком.

Я рухнула на стул. Яблоко из пророчества, предсказанное оком! Следующее видение реализовалось — и года не прошло. Чей это подарок? Кто заходил в лабораторию, покуда на практических занятиях из меня лепили висоратку?

— Много народу мелькало, — развел руками Брокгаузен. — Не припомню точно.

Яблоко пахло чудесно. Летом, душистыми травами, медом… Как и букеты, что присылали зимой в медстационар.

Сердце ёкнуло, замерло и забилось тревожно.

Подняла голову та, что стала моим вторым "я". Насторожилась, да поздно. Меня уже не было в лаборатории. Сдуло, унесло.

Я стояла на вершине холма, подставляя лицо ветру, и юбка до щиколоток трепалась парусом.