История Оливера - Сигал Эрик - Страница 55

Я не много запомнил из той поездки. Кроме того, что это был последний раз, когда я видел Марси Биннендэйл.

Мы вылетели из Нью-Йорка во вторник всего с одной заправкой — в Фербэнксе. Мне ужасно хотелось попробовать «Печённой Аляски», Марси собиралась выбраться наружу и поиграть в снежки. Пока мы решали, объявили посадку.

Мы поспали, насколько это было возможно, растянувшись поперёк трёх кресел. В праздничном настроении мы даже решились вступить в «Клуб-на-высоте-мили», как это называют свингеры. Проще говоря,занялись тайком любовью, пока остальные пассажиры следили за Клинтом Иствудом, отстреливающим кучу плохих парней за пригоршню баксов.

Когда мы приземлились в Токио, там начинался вечер среды (!). До пересадки оставалось ещё четыре часа. Двадцатичасовой перелёт так укатал меня, что я без особых церемоний свалился на диван комнаты отдыха «Пан-Ам». Тем временем, Марси, бодрая и свежая, как всегда, проводила совещание с какими-то парнями, приехавшими ради этого из города. (Это входило в условия сделки: четыре дня она работает, потом две недели отпуска-и-гори-весь-мир-зелёным-пламенем). К моменту, когда я проснулся для финального перегона, она уже выработала условия обмена бутиками с Такашимайя, японским поставщиком элегантности.

Больше я не спал. Я был слишком возбуждён, высматривая впереди огни Гонконгской гавани. В конце концов, они засверкали под нами, когда, ближе к полуночи мы пошли на посадку. Выглядело это даже лучше, чем на виденных мною картинках.

Нас встречал Джон Александер Хсианг. Очевидно, Номер Один среди поверенных Марси в Колонии. Лет под сорок, костюм английский, акцент американский («Я посещал Школу Бизнеса в Штатах» — сообщил он). И в каждой фразе непременное «Эй-о'кэй». Что в полной мере соответствовало всем сделанным им приготовлениям к визиту. Всего через двадцать минут после посадки мы уже пересекали гавань в направлении района Виктория, где нам и предстояло остановиться. Средством транспортировки служил вертолёт, и вид с него открывался фантастический. Город сверкал бриллиантом во мраке Китайского Моря.

— Местная поговорка, — прокомментировал Джон Хсианг, — «Пусть горят тысячи огней».

— Почему так поздно? — поинтересовался я.

— Наш новогодний фестиваль.

Бэрретт, ты идиот! Забыть, зачем ты сюда приехал! Ты ведь даже знал, что это будет год Собаки!

— А когда народ пойдёт спать?

— Ну, дня через два, может три, — улыбнулся мистер Хсианг.

— Я продержусь ещё максимум пятнадцать секунд, — Марси зевнула.

— Ты что, устала? — удивился я.

— Да. Утренний теннис отменяется, — ответила она. И поцеловала меня в ухо.

В темноте я не смог разглядеть виллу снаружи. Но изнутри она была роскошной, как в Голливуде. Располагалась она на склоне пика Виктории. То есть, где-то в миле над гаванью, так что вид из окна открывался потрясающий.

— К сожалению, сейчас зима. Для купания холодновато, — отметил Джон. Оказывается, я не заметил в саду бассейна.

— У меня мозги плывут, Джон, — ответил я.

— Почему бы им не проводить это шоу летом? — спросила Марси. Мы вели лёгкую беседу, пока прислуга (горничная и два боя) заносили наши вещи, распаковывали их и развешивали по местам.

— Лето в Гонконге — не самое приятное время, — отозвался Джон, — влажность может создавать определённые неудобства.

— Ага, восемьдесят пять процентов, — вставил Оливер Бэрретт, хорошо выучивший своё домашнее задание и к тому же проснувшийся настолько, чтобы его цитировать.

— Да, — сказал мистер Хсианг, — Как в августе в Нью-Йорке.

Очевидно, Джону стоило большого труда признать, что в Гонконге что-то не «Эй-о'кэй».

— Спокойной ночи. Надеюсь, вам понравится наш город.

— О, разумеется, — дипломатично ответил я, — это «великолепное, полное достопримечательностей место».

Он ушёл. Без сомнений, воодушевлённый моей цитатой.

Мы с Марси остались сидеть, слишком вымотанные, чтоб заставить себя пойти спать. Бой Номер Один принёс вино и апельсиновый сок.

— Чьё это всё? — полюбопытствовал я.

— Домовладельца. Мы просто арендуем его из года в год. Сюда ездит масса народу, удобнее иметь для них постоянное место.

— Какие планы на завтра?

— Ну, часов в пять за мной заедет машина, чтобы отвезти в офис. Потом завтрак с воротилами бизнеса. Ты можешь присоединиться....

— Благодарю. Я — пас.

— Джон будет в твоём распоряжении. Он покажет тебе достопримечательности. Тигровые сады, базары. Можешь провести так хоть весь день.

— С Джоном?

Она улыбнулась.

— Я посоветовала показать тебе Шатин.

— Монастырь тысячи Будд? Так?

— Верно. Потом мы с тобой поедем на остров Лан Тао и проведём ночь в тамошнем монастыре.

— Эге! Ты здорово знаешь всё тут.

— Я бывала здесь уже много раз.

— Одна? — ревниво спросил я.

— Не просто одна, — отозвалась она, — в каком-то безнадёжном одиночестве. На закате это чувствуется особенно сильно.

Отлично. Похоже, она ещё не знает, как вместе встречать закаты. Я научу её.

Завтра.

Естественно, я купил себе фотоаппарат.

Следующим утром Джон привёз меня на Каулун, где на витринах обнаружились целые развалы фототехники.

— Как это у них получается, Джон, — спросил я, — японская техника дешевле, чем в Японии? Французская парфюмерия — дешевле, чем во Франции! (Я уже успел купить кое-что для Марси).

— Секрет Гонконга, — улыбнулся он, — волшебный город.

Вначале — цветочные рынки в их новогоднем великолепии — хризантемы, фрукты, золотая бумага. Праздник цветов для моей свежекупленной камеры (И большой букет для Марси).

Потом — обратно на Викторию. Узкие улицы со ступеньками. Раскинувшийся, вроде паука базар. Кэт-стрит, где в задрапированных красным ларьках можно было найти абсолютно всё — самая невероятная мешанина, которую я когда-либо видел..

Я съел столетней давности яйцо (прожевал и проглотил, стараясь не чувствовать вкуса).

Позже Джон объяснил, что на самом деле эти яйца изготавливаются всего за какие-то недели — «Их протравливают мышьяком, а потом покрывают илом». (И это после того, как я его съел!)