История Оливера - Сигал Эрик - Страница 27

— Честно говоря, Уолтер обратил на меня внимание только после гибели брата.

Мы были похожи на двух актёров, сравнивающих свою игру в разных постановках «Гамлета». Только вот Марси не желала играть Офелию. Её роль, как и моя, была ролью Меланхоличного Принца. Мне всегда казалось, что женщины соперничают со своими матерями. Кстати, о матери она не упомянула ни разу.

— А у тебя есть мать? — наконец спросил я.

— Да, — ответила она. Без эмоций.

— Она жива?

Марси кивнула.

— Они с Уолтером развелись в 1956-ом. Она не добивалась родительских прав. Вышла замуж за торговца недвижимостью из Сан-Диего.

— Ты когда-нибудь видела её?

— Она присутствовала на свадьбе.

Бледная улыбка Марси не убедила меня, что ей это безразлично.

— Извини.

— Я бы всё равно рассказала. Теперь ты.

— Что?

— Расскажи что-нибудь ужасное о своём прошлом.

Я задумался на минуту. И признался:

— Я был хоккеистом. Играл грязную игру.

— В самом деле? — загорелась Марси.

— Угу.

— Оливер, я хочу подробностей.

Она на самом деле хотела их. Полтора часа кряду она требовала всё новых хоккейных историй.

Но тут я слегка коснулся её губ.

— Завтра, Марси.

Когда я расплачивался, она заметила:

— Это был лучший ужин в моей жизни.

Почему-то я решил, что речь идёт не о макаронах и не о мороженном.

Держась за руки, мы вернулись к «Дядюшке Эбнеру».

Потом зажгли камин.

Потом помогли друг другу стать чуточку менее застенчивыми, чем были до того.

И ещё много приятных вещей произошло тем вечером — как-то само по себе.

А потом мы заснули — обнявшись.

Марси проснулась рано. Но я уже сидел на берегу и смотрел, как восходит солнце.

Кутаясь в свой плащ, с растрёпанными волосами, она села рядом и прошептала (хотя на мили вокруг не было ни души):

— Как ты, Оливер?

— О'кэй, — я коснулся её руки. Зная, что и голос, и глаза выдадут меня.

— Тебя что-то беспокоит?

Я кивнул.

— Потому что ты думал о... Дженни?

— Нет, — сказал я и посмотрел в сторону озера, — Потому что не думал.

Потом, без лишних слов, мы встали и двинулись в «Говард Джонсонс» — завтракать.