Тайна двухэтажного города - Зверев Максим Дмитриевич - Страница 15

— Сабира, проснись! — затормошил он девочку.

Дети легко прошли еще несколько поворотов. Надежда на спасение сразу вернула им силы. Гася и зажигая фонарик, они торопливо пробирались все дальше, придерживаясь руками за стены. Идти было легко, все время вниз.

Неожиданно девочка схватила за руку Вову:

— Стой, слышишь, музыка где-то?

И в самом деле, откуда-то доносились слабые звуки музыки.

— Слышу, вот здорово-то! Идем скорее.

— Вдруг это опять пещерное эхо искажает шум ручья или еще что-нибудь? — засомневался Вова.

— Нет, музыка мне знакомая, я где-то слышала ее, — ответила Сабира.

Чем дальше шли дети, тем громче слышалась музыка; она то стихала, то начиналась снова. Не глядя больше на чертеж, дети побежали. Но они свернули в какой-то боковой ход, и звуки стали тише.

— Назад, не туда пошли! — заволновалась Сабира.

Они вернулись и направились в другой ход. Звуки опять сделались слышнее.

Сабира внезапно остановилась.

— Ты что?

— Откуда так высоко в горах музыка? Этого не может быть, — сказала девочка.

— Мало ли откуда!.. Идем скорее.

— А что если это духи предков заманивают нас знакомой музыкой и хотят погубить в наказание за то, что…

— Что за чушь ты городишь!

— Иди, а я останусь. Буду ждать ребят, — решительно заявила Сабира и села.

— Ты что? Какие еще там духи? Вставай сейчас же, еще пионерка! Я в школе, когда буду делать доклад…

— Ну и что? Сказала не пойду, и все!

— Ну, знаешь, такого я не ожидал… Может быть, близко с транзистором сидят альпинисты или туристы, а ты — духи!

— Иди, а я останусь.

— И пойду, но не смей уходить с этого места. Я буду рвать свой альбом и бросать бумажки. По ним мы вернемся за тобой. Поняла?

Сабира молчала.

Вова вырвал лист из альбома, разорвал на мелкие клочки и быстро пошел вперед. Но не успел он пройти до конца поворота, как Сабира догнала его:

— Я одна не останусь… страшно… Только ты иди впереди, а я сзади.

Сплошная темнота пещеры начала рассеиваться. Вдруг пахнуло свежим воздухом.

Ребята бросились вперед.

Через минуту они оказались в небольшой пещере. Через узкую щелку проникал слабый свет и доносилось пение красногорлого соловья, знакомое Сабире. Его ребята и приняли за звуки радио. На дне пещеры, около щели, росла обыкновенная трава, но белая, полупрозрачная.

Ребята разочарованно остановились — выхода из пещеры не было, его давно завалило.

— Это конец, тупик, — мрачно проговорил Вова.

— А где же выход? — испуганно спросила Сабира.

— Наверно, был, но теперь завалило, а может быть, и не было — просто конец пещеры и все.

— Пойдем обратно! Если поторопимся, успеем, пока фонарик горит, — предложила Сабира.

— Вряд ли успеем, фонарик чуть светит. А впрочем… на, посвети-ка, я посмотрю чертеж, — сказал Вова и вдруг закричал на девочку — Из-за тебя, Сабирка, теперь будем сидеть здесь! Заупрямилась тогда — духи, духи, а я в темноте вырвал из альбома как раз страницу с чертежами и разорвал в клочки.

— Ну и сам растяпа, — сердито ответила девочка.

Дети замолчали.

— Что же теперь делать, Вова? — робко спросила наконец Сабира. — Ждать ребят, да?

Мальчик не ответил. Он лег и смотрел в щель. Опять громко запел высокогорный красногорлый соловей. Вероятно, у него было где-то рядом гнездо. Виднелась яркая зеленая трава. Под лучами восходящего солнца на ней сверкала роса. Журчал ручей.

Вова позвал Сабиру:

— Посмотри, как далеко мы ушли вниз — альпийский луг! — он оглянулся и увидел, что она что-то жует.

— Иди сюда, Вова, эту белую траву можно есть! — крикнула девочка. Сидя на корточках, дети начали жевать полупрозрачную траву.

— Где-то овца заблеяла! — насторожилась девочка.

— Сама ты овца!

— Что ты, оглох? Слушай!

Несколько овец сразу заблеяло совсем близко.

Дети бросились к щели.

На той стороне ручья медленно брели овцы. Они паслись на ходу. А за ними с опущенной головой шла и паслась лошадь, со стариком-чабаном в седле. Он глубоко задумался о чем-то своем.

— Дяденька! — изо всех сил закричал Вова.

— Аксакал! — поддержала его Сабира.

Но то ли чабан был глуховат, то ли шум ручья заглушил крики, только всадник даже не повернул головы в их сторону. На мгновение оторвалась от травы лошадь и повернула голову, навострив уши, но потом опять начала пастись, двигаясь за овцами.

Ребята кричали напрасно: овцы прошли, уехал чабан.

Сабира заплакала.

— Чего ты ревешь? — обернулся к девочке Вова.

— Альпийский луг рядом, а мы сидим в этой яме — знаешь, чабан назад теперь только осенью пойдет.

— Осень скоро — через три месяца, — грустно пошутил мальчик.

— Вот насмешил — три месяца будем белую траву есть?

— Насмешил? Главное, не нюнить! Думай, что дальше делать?

Вова почувствовал себя более сильным, он даже вспомнил, как мама всегда останавливала его слезы словами: «Ты же мужчина!»

— Пойдем назад, — решила Сабира. — Галия и твой дедушка, наверное, беспокоятся — пойдут нас искать да еще застрянут в щели.

— Знаешь, Сабира, фонарика на весь путь не хватит, а здесь все-таки свет. Подожди, сейчас я весь план пещеры по памяти зарисую и посмотрим, что дальше делать.

Вова быстро взял карандаш и начал чертить ломаную линию. Эта работа не заняла много времени — они уже прошли весь этот путь и Вова зарисовывал скорее то, что он помнил из похода, а не из чертежа. У линии не было ни одного отвода, и мальчик, подумав, сказал:

— Уходить отсюда нельзя — все время кто-то должен дежурить у этого лаза — теперь нас найти вдвое легче. Там дедушка с Галией, а здесь мы с тобой — скорее даже сюда придут люди, чем к ним.

— Они-то не знают, где мы, и беспокоятся.

— Это плохо, и дедушку жалко, но когда мы найдемся, мы сразу же пойдем их откапывать и успокоим, а уйдем отсюда — не найдут и нас.

Мальчик устроился поудобнее и стал присматриваться к видневшемуся вдалеке логу, заросшему травой, к единственному дереву, видимому в неширокую щель.

— Так и сидеть вдвоем? — спросила девочка. — Давай по очереди сидеть. Сейчас ты посиди, а я пещеру буду изучать, может быть, гнезда голубиные найдем или еще что-нибудь. Есть охота.

— Ой, мне уже совсем неохота было есть, а ты сказала и опять захотелось.

— Дай фонарик!

— Жалко фонарик — еле светит, — сказал Вова.

— Что я придумала! Как стемнеет, будем сигналить, как Галия. Только как пещеру без фонарика исследовать? — Сабира внимательно посмотрела в светлую щель. — Ничего, скоро света прибавится.

— Откуда?

— От солнца, — ответила Сабира, — смотри, видишь дерево — у него одна сторона замшелая, а другая — коричневая и отливает золотом.

— Ну и что? — нетерпеливо спросил Вова.

— А то, что замшелая — со стороны севера, а светлая — на юг. Значит, наша щель выходит на юго-запад, скоро и у нас светлее будет.

— Сабира, а если мы по сантиметру будем разгребать завал, как ты думаешь, выберемся?

— Нет, завал пока не трогай — знаешь, в горах от одного камушка может настоящий обвал произойти — пока будем ждать.

Вскоре в самом деле стало светлее, и только в самом углу, где росла белая трава, не было почти совсем света.

Сабира осмотрелась вокруг, все стены были в углублениях. Хотя и были эти углубления не совсем ровные, они походили одно на другое. Сабира стала осматривать все ниши и вдруг вскрикнула — в одной из них стоял глиняный кувшин, тщательно закупоренный. Сверху лежала пыль. Кувшин сплошь был затянут пропыленной паутиной.

— Вова, иди сюда, — позвала девочка.

— Чего тебе? — спросил Вова, — я наблюдение веду — не могу уйти.

— Я кувшин нашла…

— С золотом?

— Да ты не смейся — я, правда, кувшин нашла — может, там мед?

Вова с удовольствием покинул свой скучный пост. Глаза его не сразу привыкли к полумраку. Когда же он разглядел кувшин, то сказал: