Простой человек - Хаидов Юсуп - Страница 3

Я бы и шагу не сделал, если бы мог предположить, что так случится. Но раз уж столько проехал, то решил отправиться в Ташауз хоть пешком. Но через некоторое время меня нагнали два милиционера. «Ты кто, откуда? Похож на преступника, которого мы ищем», — наседали они на меня. «Мы с тобой особо поговорим»,— сказал один из них, связал руки за спиной и повел меня перед конем. «Поблизости действует наша группа, которая ищет преступника», — сказал он. В это время появились ваши всадники. Милиционер ускакал. И вот он — я.

— Ты сказал, что тебя зовут Магтым Думан (Магтым — имя, Думан — туман) — уточнил Мукым сердар.

— Нет. Максим Туманов.

— Правильно. Я понимаю. Но по-туркменски будет Магтым Думан. Я тоже грамотный. Окончил медресе в Бухаре.

Максим Туманов не стал спорить.

— Да, я Магтым Думан. Какая разница, как называть.

— Так милиционер стрелял в тебя?

— Стрелял. Я растерялся. По-видимому, он тоже растерялся. Я второпях ничего не понял.

— Хочешь, отправлю за ним нукеров и заставлю его вот здесь опуститься на колени? — сказал Мукым сердар и как то криво улыбнулся.

— Зачем? Выскользнул, и ладно, — сказал Туманов и погладил свои густые рыжие брови.

— Магтым, расскажи, как ты ухитрился открыть кандалы!

— Вы, наверное, знаете? После 1917-го года в России продолжительное время шла гражданская война. В одном городе один день одна власть, другой день — другая, потом следующая. Власти сажали в тюрьму всех, кто попадет под руку. И прежде всего в их руки попадали такие, как я— бездомно шатающиеся. Мне много раз одевали кандалы на руки и на ноги, и тогда я просто вынужден был научиться, как их открывать. Вот.

— Хорошо, хорошо, — сказал Мукым сердар и улыбнулся.

Видимая мягкость Мукым сердара вызвала тревогу у Туманова. Он пока не мог прийти ни к какому выводу об этом человеке, хотя внимательно присматривался к нему.

— Могу я спросить у вас кое-что, чего я не понимаю?

— Какой может быть разговор? Я люблю беседовать.

— Дом этот ваш, и эти люди ваши родственники?

— Ты умный человек, Магтым. Ты не можешь не интересоваться нами, — сказал Мукым сердар и обновил табак в кальяне, взял щипцами маленький уголек, положил на табак и, не отводя взгляда от Туманова, раза два булькая, потянул.

— Хорошо, будем считать, что я не спрашивал, — заговорил Туманов, сделав вывод из того, что Мукым сердар отвлекался кальяном.

— Нет, мой ответ готов. Мы занимаемся разбоем. А я предводитель вот этих. Недавно, когда меня не было, мои люди ограбили других басмачей. И те, чтобы рассчитаться за это, привязали к поясу моего сына мину. Достаточно?

— Вполне достаточно. Но я, оказывается, ошибся в своем предположении. Я думал, что вы занимаетесь религиозными делами.

— В свое время я был и муллой, и детей учил.

— А теперь что, нельзя учить детей?

— Магтым, ты хочешь получить ответ и на третий вопрос? Если углубляться в вопросы, разговор будет длинным, — сказал Мукым сердар, разгоняя руками завесу дыма перед лицом, потом посмотрел на Туманова в упор. — Магтым, твой старший брат и сейчас в Ташаузе?

— Яшули (Яшули — обращение к старику, к старшему по возрасту), я не знаю, находится мой брат сейчас в Ташаузе или нет. От него давно нет вестей. Если как-нибудь доберусь до Ташауза, то или найду брата, или узнаю о нем.

— Как вижу, Магтым, ты очень преданный брат. И братья бывают разными. Некоторые хуже совершенно чужих людей. Но ты, оказывается, не такой.

— Яшули, откуда вы взяли, что я преданный брат?

— Это узнать нетрудно, Магтым. Об этом свидетельствует то, что ты специально выучил туркменский язык, чтобы искать своего брата в Ташаузе, и то, что ты идешь пешком в Ташауз из Чарджоу.

— Я никогда не изучал туркменский язык, — сказал Туманов, не задумываясь. — В России много народностей из тюркской группы. Например, татары, башкиры, огузы. Можно много насчитать. Я в детстве проводил много времени с татарскими мальчиками. Когда вырос, работал среди татар. Вот тогда и научился. Затем в поисках работы приехал в Баку, здесь дополнил знания. И сейчас с помощью татарского, азербайджанско-ского языков я разговариваю с вами. А причину того, что я пеший вышел из Чарджоу, я уже объяснил. Я не тороплюсь. Только одно я упустил из вида — потерял немного бдительность. Потому что, по словам того же милиционера, на дороге есть басмачи. Каюсь, что отправился, не выяснив этого.

— Гость, ты в эти места пришел не сам. Не раскаивайся. Тебя сюда привел мой бог.

— Если меня сюда привел ваш бог, то он же меня дальше доведет до Ташауза.

Почему-то Мукым сердар оставил свои нападки и дал возможность Туманову одержать победу в разговоре. Но из-за того, что на этой грани он проявил слабость, в другом он одержал вверх. Когда он сказал Туманову: «Тебя сюда привел мой бог», слушающие разговор нукеры невольно вздрогнули: «Смотри-ка, какая у него магическая сила, по желанию может любого человека загипнотизировать и усыпить, а также, прочитав заклинание, может привести к себе».

— Ребята, принесите обед, — приказал нукерам Мукым сердар.

Проснулся Соегмурат, поев, он сел, скрестив ноги, около отца. Разговоры и шутки сидящих в комнате людей сегодня не доносились до его слуха. Он не отводил глаз от Туманова. Внимание мальчика особенно привлекали рубашка Туманова со множеством карманов, пуговицы на воротнике шинели и кожаная кепка.

Туманов осторожно спросил у занятого кальяном Мукым сердара:

— Яшули, вы хорошо знаете Ташауз?

— Да, да, лет пять-шесть тому назад я часто бывал там на базаре.

Туманов порылся в карманах и вытащил что-то четырехугольное, обернутое несколько раз бумагой. Бумага пожелтела, в некоторых местах надорвалась. Из этих оберток он вытащил фотографию парня в матросской одежде.

Туманов протянул фотографию Мукым сердару.

— Вот это мой старший брат, которого я разыскиваю. Случайно в Ташаузе не встречали?

— Нет, нигде не встречал человека, похожего на этого, — сказал Мукым сердар, посмотрев на фотографию.

И другие с удовольствием посмотрели на фотографию, каждый задумывался о способе ее изготовления.

Мукым сердару не понравилось поведение его нукеров. Он с улыбкой сказал:

— Смотрите, как бы этот парень не выскочил из фотографии. Будьте осторожны.

Суеверные нукеры отдали фотографию. Когда фотография вернулась к хозяину, Соегмурат жалобно посмотрел сначала на отца, потом на Туманова, но не издал ни звука.

Туманов протянул фотографию мальчику.

— Ну, и ты посмотри!

Соегмурат осторожно взял фотографию. Его очень удивило, что на маленькой ровной бумажке изображен настоящий человек. Он не отдавал ее до тех пор, пока отец ему не подал знака.

— Сынок, иди-ка в угол и ложись спать!

Соегмурат нехотя поднялся и направился в указанное отцом место. В очаге чурбаны, сложенные крест накрест, сгорели и обуглились. Прошел вечер, угольки, покрытые золой, перемигивались красными глазенками. Комната остыла. Кто в тулупах, кто под одеяло — все легли спать.

* * *

— Магтым, ты теперь что будешь делать? — спросил за утренним чаем Мукым сердар,

— Если позволите, отправлюсь.

— Когда отправишься?

— Можно и сейчас двинуться в путь. Меня никто не задерживает.

— Будет более удобно, если ты отправишься еще через два часа. Я сейчас приду, — сказал Мукым сердар и вышел в другую комнату, где находились его нукеры.

Он вскоре вернулся. Через некоторое время снаружи раздался конский топот, который постепенно заглох.

— Теперь я хочу тебя отблагодарить, — сказал Мукым сердар и из угла комнаты принес маленький железный сундучок. Он его открыл и пододвинул к Туманову. Сундучок был переполнен дорогими безделушками и золотыми монетами.

— Магтым, сундучок в твоем распоряжении.

Туманов рассмотрел каждую сияющую безделушку в отдельности. Взяв одну золотую монету, поставил ребром на ровное место крышки сундучка. Золотая монета стояла на поставленном месте, она не упала и не покатилась. Туманов, подняв одну бровь, посмотрел на Мукым сердара, взяв стоящую на ребре монету, бросил в сундучок и закрыл крышку.