Роберт Вильямс Вуд. Современный чародей физической лаборатории - Сибрук Вильям - Страница 14

Я показал еще несколько опытов — какие именно, я теперь забыл, а большой ящик приберег к концу лекции. Если я направлял его вверх, невидимое воздушное кольцо ударялось о купол аудитории и гасило большую часть рожков газовой люстры, висевшей под потолком. Два или три из них все же не погасали, и от них свет опять распространялся по всему кругу люстры, так что опыт можно было повторять снова и снова — так быстро, насколько позволяли удары по ящику. Затем я начал «блицкриг» против аудитории, «стреляя» мощными невидимыми кольцами в море лиц. Зрители были в восхищении и громко аплодировали, и я под конец набрался храбрости и направил кольцо на мистрис Харпер, жену президента; вихрь поднял на несколько дюймов поля ее шляпы, а другое кольцо задело широкое улыбающееся лицо самого президента, который от этого зажмурился».

Мы подходим к ранней весне 1894 года. Вуд закончил исследование, признанное и принятое Отделением химии, как диссертация на степень доктора философии, и должны были начаться экзамены. Однако внезапно его уведомили, что ему надо дополнительно сдать экзамен по высшей физике и математике, если он желает в дальнейшем работать по физической химии. Это изменение в требованиях было результатом того, что главой Отделения физики стал А. А. Майкельсон. Вуд имел длинный и горячий спор с президентом Харпером — он утверждал, что его не предупредили вовремя и что он недостаточно хорошо подготовлен по каждой из дисциплин, чтобы так внезапно сдавать экзамены. Харпер не принял его доводов, и в начале мая Вуд покинул университет.

В это время он окончательно решил отправиться с семьей в Германию, чтобы работать у профессора Вильгельма Оствальда, широко известного тогда в химических кругах. Но отъезд пришлось отложить из-за скоро ожидавшегося появления на свет второго ребенка.

Готовясь к этому событию, Вуды упаковали вещи, надели чехлы на мебель и отправились в Сан-Франциско к родителям Гертруды. Роберт Вуд младший родился 23 июня 1894 года, в доме своей бабушки.

После того, как Гертруда поправилась, оба они яростно принялись за немецкий язык. Их первым наставником был молодой рыжебородый немец шутливого нрава, стремившийся всей душой к лучшим сигарам мистера Эмса. Его посещения больше напоминали торжественный визит, и, так как он предпочитал разговаривать по-английски, «немецкие уроки» были пустым делом. Однако очень трудно было отделаться от такого вежливого человека, но наконец Вуд нашел способ избавиться от гостя. Он подменил одну из сигар знаменитых «Корона» мистера Эмса. И когда герр Беккер на следующем «уроке» зажег ее, раздался взрыв. Сигара выстрелила.

Следующим учителем была фрау Лилиенталь, которая показала себя с превосходной стороны. Она, кроме того, дала им письмо к профессору Лео, первому шекспирологу Германии, который впоследствии очень гостеприимно встретил Вудов.

В конце лета 1894 года Вуды поехали на восток с двумя детьми — Маргарет и Робертом-младшим. Целью поездки был Берлин.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Оказалось, что в Лейпцигском пансионе, где Вуд, его жена и дети должны были жить во время его работы по химии у Оствальда, был только один ватерклозет. К тому же он открывался прямо в столовую. Роберт говорит, что отец «выбрал» для него Гарвард, и есть рассказ, что мистрис Вуд, пораженная вышеуказанным необычайным устройством пансиона, решила, что лучше переехать в Берлин.

Я же сам думаю, что никто никогда не «решал» за Вуда удачно, если это не совпадало с его собственным решением. Во всяком случае, на этот раз все они — жена, дети, чемоданы и свертки — все поехало в Берлин.

То, что особенно поразило и стимулировало лучшие — или худшие — инстинкты Роберта, в германской столице, — было изобилие сигналов, плакатов и полицейских предупреждений, указывавших, что многие самые обычные действия человека, свободные в демократических странах, здесь были либо запрещены, либо контролировались государством. Он, конечно, знал смысл плакатов с надписью Verboten (воспрещается), но не имел представленья о выражении Strengsten untersagt. Это переводится буквально «строжайшим образом возбраняется», и, хотя Роберт настаивает, что они просто забавляли его, я подозреваю, что они действовали на него, как красная тряпка на быка.

Первый плакат с такой надписью он увидел над окном трамвая, за стеклом, в красивой овальной бронзовой рамке. Там было написано:

«Das Hinauslehnen des Korpers aus dem Fenster ist wegen der damit verbundenen Lebensgefahr strengsten untersagt»

(«Высовывание тела из окна, ввиду связанной с этим опасности для жизни, строжайшим образом возбраняется»).

Он открыл отвертку в перочинном ноже, снял плакат с рамкой и стеклом, положил в карман и повесил потом у себя в комнате, чтобы изучать и любоваться.

Он покупал бумеранги и учился бросать их. Он скатывал камни в горах Германии, устраивая маленькие лавины. Он совершал полеты на планере Лилиенталя. Он поставил на улице огромную фотокамеру и снимал ею работу помпы, откачивавшей выгребные ямы — думая (не знаю, на самом деле, или только делал вид), что фотографирует работу берлинских пожарных.

Ричард Уотсон Гилдер, редактировавший тогда Century , также пришел в восторг от «strengsten untersagt» и написал стихотворение на тему о нем. Молодой Вуд выучил его наизусть и часто декламировал на званых обедах. Вот первые две строфы его [15]:

Роберт сам сочинил другое стихотворение о своих собственных Kinder (детях). Вы обязаны были зарегистрировать и прикрепить номер к Kinderwagen (детской коляске), ибо это был «экипаж на четырех колесах».

Молодой отец детей в зарегистрированных колясках в то же время, конечно, начал заниматься в химическом отделении Берлинского университета. Однако, после некоторого промежутка времени, потраченного на скучную рутину и разработку некоторых «особенно глупых проблем», он начал, как это было и в университете Дж. Гопкинса, «дрейфовать» все больше и больше в сторону физических лабораторий и лекций и интересоваться тем, что там происходит. Это дело показалось ему более интересным, и после разговора с профессором Рубенсом, который прекрасно владел английским языком, Вуд сделал окончательный прыжок: физическая химия ему окончательно надоела, и он решил, что полем его деятельности будет физика.

Ему сказали, однако, что он не может начать специальных работ, пока не закончит все задачи малого практикума, что соответствует полному студенческому лабораторному курсу в Америке. Ему было сказано, впрочем, что поверят на слово об окончании всего, кроме полдюжины задач. Первая специальная работа, которую он должен был проделать, состояла в определении периода колебаний крутильного маятника, т.е. большого металлического диска, подвешенного в центре на проволоке, который медленно вращается то вправо, то влево. Прочитав инструкцию и подумав, Вуд решил, что можно найти метод получше указанного. Когда он его испробовал, метод оказался проще и значительно точнее, чем классический, который применялся в лаборатории. Блазиус, который руководил работой, был так поражен, что попросил Вуда написать статью на эту тему, а профессор Варбург, директор Физического института, одобрил опубликование ее в Annalen der Physik.