Домик на реке - Чуковский Николай Корнеевич - Страница 6

— О чем?

— Ну, это никому неизвестно. Они при немцах по партизанскому делу подружились.

— Архипов был партизаном?

— Не знаю. Был, кажется, связан с партизанами.

— А Виталий Макарыч?

— Витмак партизанил.

— Где?

— Здесь, в городе. Он нездешний, он был учителем где-то в Молдавии. Немцы посадили его в лагерь, но он сбежал, пришел сюда и вступил здесь в партизанский отряд.

— Здешний отряд немцы весь перебили, — сказал Коля. — Восемнадцать человек.

— Витмак был девятнадцатый. Его ранили в правую руку, но он уцелел.

— Один из всех?

— Один. Он перешел через фронт к нашим, там его положили в госпиталь. Пришлось отнять ему руку. Когда он выписался из госпиталя, город был уже свободен, и его прислали сюда налаживать школу.

Работая кистями, они пятились вниз по скату, и пропасть за их спинами все приближалась. Коля чувствовал ее каждым кусочком своей спины и не знал, далеко ли до нее или близко, потому что боялся обернуться. Ему казалось: стоит обернуться, и от страха он рухнет вниз. Он старался только двигаться наравне со Степочкой — не отставать от него и, главное, не обогнать его ни на волос. А Степочка чувствовал себя непринужденно и свободно, как на земле. Он, казалось, даже забыл, что у крыши есть конец. Коля с замиранием сердца следил за ним. Неужели он не оглянется, неужели он сделает еще один шаг назад? Но Степочка не оглядывался. Степочка делал еще один шаг назад, и Коле приходилось делать точь-в-точь такой же шаг.

Наконец, в тот самый миг, когда Коля почувствовал, что никакая сила не заставит его шагнуть дальше, Степочка, надев ведерко с краской на свою длинную кисть, легко зашагал вверх, обходя закрашенную часть крыши. Коля, обрадованный, обогнал его, стараясь как можно скорее добраться до трубы. Там, у кирпичной трубы, за которую можно держаться, он чувствовал себя в безопасности.

— Я, конечно, догадываюсь, о чем он разговаривает с Архиповым, — сказал Степочка, неторопливо приближаясь к трубе по гремящей крыше. — Он кого-то ищет.

— Ищет? — удивился Коля. — Кого?

— Девочку.

— Какую?

— Вот то-то и есть — какую!

— А зачем ему девочка?

— Вот то-то и есть — зачем! Архипов ему помогает искать.

— Помогает?

— Она должна приехать. Я сам слышал, как Виталий Макарыч посылал Архипова на вокзал и велел не пропустить девочку.

— Что же это за девочка?

— Не знаю. Я, конечно, узнал бы, если бы здесь остался. Уж я бы узнал!

— А ты разве здесь не останешься? — спросил Коля.

Степочка ничего не ответил. Он сел рядом с трубой на крышу. Коля тоже сел, держась за трубу. Накаленная солнцем крыша обжигала его сквозь брезент брюк. Внизу перед ними — за площадью, за развалинами домов, за зелеными купами бузины — блестела на солнце река, гладкая и твердая, как никель. У пристани стоял пароход «Иван Мичурин», длинный и узкий, сияя нарядной своей белизной. Слева над рекой висело в воздухе порванное кружево разбитого моста. Справа река делала крутой поворот, расширялась, уходила вдаль до самого горизонта и там, в синеватой, пронизанной солнцем дрожащей дымке, сливалась с низкими полями.

— Как море, — сказал Степочка, смотря направо.

— А ты видел море? — спросил Коля.

— Нет, — сказал Степочка. — И ты тоже не видел.

Действительно, они оба никогда не видели моря.

— Скоро увидим, — сказал Степочка.

— Скоро увидим?

На лице у Степочки появилось важное и торжественное выражение, и Коля понял, что сейчас начнется тот «долгий разговор», который Степочка обещал ему с самого утра.

4

— Что ни говори, а построить школу интересно! — сказал Степочка.

Коля кивнул головой, ожидая, что Степочка скажет дальше.

— Мне, конечно, не хочется огорчать Витмака, — проговорил Степочка. — Мы с ним вместе работали, я знаю, как он относится к постройке школы, и я дорожу его мнением. Он здесь на постройке, как капитан на корабле, и когда я уеду, он решит, что я дезертир. Но тут ничего не поделаешь. У всякого человека должна быть цель в жизни, и этой цели приходится подчинять все. У нас с тобой цель одна — стать моряками.

Коля посмотрел на Степочку удивленно. Три года назад, когда они, десятилетними мальчиками, пускали кораблики в пруду, они говорили о том, что непременно станут моряками. Это тогда им обоим казалось несомненным и ясным. Но с тех пор прошло столько времени, совершилось столько событий, и у Коли сменилось столько мечтаний, желаний! Коля, конечно, и теперь порой думал, что когда вырастет, будет моряком, но это казалось ему отдаленным, не имеющим отношения к его сегодняшней жизни. И он почувствовал уважение к постоянству и твердости Степочки.

— Я ждал только тебя, — сказал Степочка. — Мы с тобой едем на Черное море.

— На Черное море?

— Мы поступим юнгами на тот крейсер, где служил мой папа.

— А нас примут? — спросил Коля.

— Ты об этом не беспокойся, — сказал Степочка презрительно. — Это уж не твоя забота. Крейсером командует капитан второго ранга Василий Васильевич Перцов. Когда папу убили, он прислал моей тете письмо, в котором пишет, что сделает для меня что угодно.

— А тетя тебя отпускает?

Степочка свистнул.

— Я не сказал ей ни слова, — ответил он. — Знаешь женщин! Они ведь ничего не понимают. С теткой говорить бессмысленно. Ты первый человек, которому я говорю.

Коля подумал и спросил:

— Где же ты возьмешь денег на билеты?

— На какие билеты?

— На железнодорожные. Чтобы доехать до Черного моря.

Степочка рассмеялся.

— Зачем нам железная дорога? У нас есть дорога получше.

— Где?

— Вот.

Он взмахнул рукой и показал на реку, блестевшую внизу.

Коля сам удивился, как это он не догадался сразу. Ведь он отлично знал, что их река впадает в реку, которая впадает в Черное море.

— По реке на пароходе? — спросил он.

— Нет, — сказал Степочка. — На шлюпке.

— Вот здорово! — воскликнул Коля, пораженный. — Сколько же нужно времени, чтобы на шлюпке добраться до Черного моря?

— Немного. Если мы будем грести — три недели. Если мы просто поплывем по течению — полтора месяца.

— Через полтора месяца будет осень, — сказал Коля.

— Чудак! — проговорил Степочка. — Это здесь будет осень. А там, на юге, в сентябре жарче, чем здесь в июле.

— Хорошо, — сказал Коля, — но где же ты достанешь шлюпку?

— Шлюпка уже есть. Ну, не шлюпка, а двухвесельный бот. Ну, не бот, а обыкновенный рыбачий челночок, но просмоленный, устойчивый, слушается руля, как бог.

— Где же он?

— Спрятан, — сказал Степочка уклончиво и многозначительно.

Коля задумался. Он представил себе, как плывут они со Степочкой в челночке по сияющей реке вдоль незнакомых берегов все дальше и дальше. Привольная жизнь, полная приключений и неожиданностей! Что может быть лучше такой жизни!

— По ночам мы будем выходить на берег где-нибудь в пустынном месте и разжигать костер, — продолжал Степочка. — Дым костра прогонит комаров. С рассветом — снова в плавание. Когда нам станет слишком жарко, мы будем купаться. Купайся сколько угодно, хоть десять раз в день. Если нам покажется, что мы движемся слишком медленно, мы попросим капитана проходящего парохода взять нас на буксир. Он нам не откажет, ему это ничего не стоит. Но это на крайний случай — нам торопиться некуда, мы и без буксира обойдемся, а то путешествие выйдет слишком коротким. Города мы будем проплывать мимо, города нам не нужны, мы будем высаживаться в пустынных местах…

— А что мы будем есть? — спросил Коля.

— Все обдумано, — ответил Степочка. — Я уже три недели сушу сухари.

— И много ты насушил?

— Кило два, — сказал Степочка. Однако по голосу его Коля понял, что он не уверен, есть ли у него два кило сухарей. — Но у меня главный расчет не на сухари, — поспешно добавил он. — Я унес мешок картошки и спрятал его рядом с челноком. У меня есть красноармейский бачок — знаешь, с выгнутым боком, — и мы будем варить в нем картошку… Но не на картошку у меня главный расчет, а на рыбу…