Большой Кыш - Блинова Мила - Страница 66

Сяпа был умным кышем. Он рассудил верно.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

До весны

Пришла зима.

Бяка — дежурный по холму.

Всем спокойной спячки!

До весны!

Начались холода, землю сковал лед. Снежная поземка стелилась по холму, задувая в нос и уши кышу-одиночке, единственному в Маленькой Тени, кто еще не спал. Бяка одиноко бродил по Лошадиной Голове, гремя гремелкой, приделанной к соломенному колпаку, и стуча гульсиями по заиндевелой земле. Он по-хозяйски осматривал родные места и искал уснувших кышей, чтобы устроить их на зимовку. Насекомые, животные, птицы, рыбы хорошо заботятся о себе сами, но розовые пушистые кыши так рассеянны! Они частенько засыпают на ходу на открытом месте. Их ошибки должен был исправить Большой Кыш. Вот поэтому он ежедневно выходил на поиски впавших в спячку друзей.

Туку Бяка нашел около Дуба. Тот не захотел расставаться на зиму со своим деревом и уснул у порога домика, на подстилке из резных листьев, положив голову на шершавый корень своего могучего друга. По Закону кыши не должны были зимовать в своих хижинках, потому что хищный зверь мог соблазниться уютным домиком и тогда кышу было бы несдобровать. Что жалеть хижинку? Лучше лишиться хижинки, чем жизни. Но разлучить Туку с Дубом было никак невозможно. И Бяка решил нарушить Закон. Чуть-чуть. Настоящая дружба — это вам не жабья пупырка.

Втащив Туку в хижинку, Большой Кыш удобно устроил его на топчане. Плотно закрыл дверь и окна снаружи, заложив их большими камнями. Вокруг он тоже набросал камней, только острых — звери не любят колоть себе лапы.

Дысь и Бибо уснули рядышком у родничка. Они так и не успели достроить Асю новый дом. Бибо уснул с камешком в лапах, а Дысь — положив под голову кусочек слюды. Их мордочки выражали сосредоточенность и целеустремленность. Бяка достал из торбы чайник-медведь и стал поливать друзей водой из Плюхи-Плюхи-Булька. Вмерзание в лед у кышей считалось самым безопасным способом зимовки. Вода застывала, создавая для них крепкую защиту — ледовую скорлупку. Потом Большой Кыш отнес льдинки с Бибо и Дысем в пещеру у родничка и завалил еловым лапником. Осмотрев свою работу, кыш остался доволен.

Маленький Сяпа уснул в терновом кусте, привязав к животу свою любимую панаму. Трудно объяснить, как ему удалось уснуть вниз головой, зацепившись носками за длинные колючки. Но философы весьма необычные существа, от них можно ожидать чего угодно. Бяка с трудом дотянулся до малыша и хотел затянуть потуже узелок на бечевке, поддерживающей панаму, но узелок уже замерз. Бяка удовлетворенно хмыкнул: место Сяпиной зимовки было очень хорошее, крепкие длинные колючки не позволят зверькам и птицам дотянуться до малыша. Зная об удивительной способности Сяпы попадать в разные истории, Бяка решил подстраховаться и, достав из торбы желудевую скорлупку с сушеными лесными клопами, обсыпал ими куст со всех сторон. Он сделал это для того, чтобы резкий запах насекомых отбил запах кыша.

Проходя вдоль замерзшего ручья, Бяка услышал странные хлопки. Подойдя к лежащей иве, он заметил неприкрытую дверцу. Ветер трепал ее туда и сюда. Дверная колотушка, подвешенная к притолоке, громко колотила по дверце. «Плохо! Непорядок!» — подумал Большой Кыш. Он хотел заколотить хижинку деревянными колышками, но решил прежде осмотреть ее изнутри. В безукоризненно чистом домике было тихо и спокойно. Мелких вещей не было, потому что кыши заранее отдали их на хранение. Отдали уже не Асю, а Бяке. А он спрятал их в общий «Секрет». Мебель в хижинке была аккуратно расставлена, а очаг чисто выбелен. Вода, затопившая пол хижинки в период осенних дождей, застыла, превратив пол в гладкий каток. Бяка осторожно, чтоб не поскользнуться, обошел комнаты, закрыл окна и двери, вбив крепкие клинья. Уже уходя, он приметил еще одну маленькую дверцу. Кыш толкнул ее и оказался в странной комнатке. Все в ней было маленькое-маленькое: табуреточки, сундучки. К стене была прикреплена плетеная постелька — его, Бякин, воспитательный гамачок. А у стены стояла сурковая поилка и другие пропавшие у кышей вещи. «Вот оно что! Значит, их стащили Слюня и Хлюпа! — удивился Бяка. — Вот никогда бы не подумал!» Большой Кыш рассмеялся и, не удержавшись на льду, плюхнулся на пол. Приподняв голову, он вдруг заметил беленький хвост-пушок, торчащий из-под топчана. Бяка отодвинул топчанчик и замер: за ним спали рядком три кыша. Двоих Бяка хорошо знал, это были братья-близнецы. А вот третьего… Бяка ласково погладил кышонка по мягкой шерстке. Малыш улыбнулся во сне.

«Вот, значит, как. Выходит, чудаковатые братья Слюня с Хлюпой спасли „погибшее" яйцо. Молодцы! Спасли и не похвастались! Ай да братья! Ась, конечно же, обо всем знал и помогал им растить малыша. А Люля-то, Люля! Чего напридумывал! Сколько историй насочинял! И про яйцовое привидение, и про трясучку! Вот тебе и привидение! Ну нет у нас привидений. Зато есть спасенный кышонок! И замечательные папаши! Кто бы мог подумать?»

Бяка бережно перенес все семейство на чердак, набросал вокруг стеблей чернокорня и тщательно запер дверь, подперев ее снаружи двумя огромными сучковатыми палками. Получилось внушительно.

Хнусь опять умудрился зазимовать в сосульке. Это было скорее хорошо, чем плохо, ведь сосульку никто есть не станет. Ей страшны лишь зимние оттепели, а они случаются очень редко. Бяка отколупнул сосульку с Хнусем, взял ее на плечо и пошел искать безопасное место. «А этот хитрец все же проехался на моем загривке!» — с усмешкой подумал он, вспоминая весну. Местечко для Хнуся Бяка нашел случайно: шел, шел и наткнулся на щель в поваленном клене. Щель была расположена очень удобно: для зверя — высоко, для птицы — низко. И оказалась нужного размера — маленького. Бяка засунул внутрь сосульку с Хнусем и заткнул вход ежевичной веткой.

Толстый Люля впал в спячку рядом с домиком Сяпы, в пустой корзине из-под провизии. Сплетник и проныра аккуратненько вмерз в корзину, образовав с ней одно целое. Эту глыбу даже Большой Кыш поднять не смог. Бяка просто перевернул ее вверх дном и задвинул под корягу, похожую на паука.

Утика уснула в брусничных зарослях. Ее ярко-розовая шкурка заметно выделялась на белом снегу. Бяка подоспел вовремя: две крупные вороны уже кружили над кышечкой. Подхватив Утику, Большой Кыш добежал до колючего куста дикого крыжовника, положил кышечку в центр и, собрав колючие ветки воедино, связал их концы. Потом он снял со своего колпака гремелку и пристроил ее сверху. Ветер яростно закружил ветряк, гремелка загремела, сильно напугав ворон.

Ась как ушел по осени, так и пропал. Где он зазимовал, никто не знал.

Гнуса с Гнусенком Бобо Бяка искать не стал, зная, что они отправились через подземный ход зимовать в Большую Тень.

Вот и все. Остался только Бяка. Он проведал зимовья Сурка и Енота, а потом свистнул Кроху. Птица прилетела сразу.

— Я старался хорошо выполнить свое ВЕЛИКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ. Теперь ты, птица, принимай дежурство. До весны, друг! Не забудь разбудить меня первым. Весной у меня будет много дел.

— Всенепр-р-ременно! — пообещал Кроха.

Сонно позевывая, Бяка набрал чайником-медведем студеной водицы из Шалуна и облился ею. Потом подошел к большой поваленной ветром березе, протиснулся в заранее присмотренное дупло и заткнул вход изнутри круглым трутовиком. Мороз быстро и накрепко соединил воедино дерево, гриб и кыша. Маленькая Тень крепко уснула до весны. Кыш — ее неотъемлемая частичка — уснул вместе с ней. Тихо стало на холме. Лишь вороны, чуткие стражи леса, хрипло перекаркивались из своих гнезд.

1997 год