Большой Кыш - Блинова Мила - Страница 40

Этот стих, похожий на тушканчика — кривой, нескладный, с длиннющим хвостом, — крепко засел в Бякиной голове и нудно трындел там надоедливым сверчком. Предсказание Ася сбывалось: Большого Кыша мутило от себя самого. И он решил обратиться за поддержкой к Еноту.

Енот крепко спал. Он не услышал Бякиного зова, а вот Кроха на зов явился сразу.

— Бр-р-ряка, привет! Дай р-разминашки для поддер… поддер-р-ржания здор-ровья!

Бяка захлопотал на кухне и через минуту уже потчевал любимца домашними разносолами. При этом он с удовольствием отводил душу: жаловался на Ася и читал обо всех ругательные стихи.

В ответ Кроха неестественно долго безмолвствовал. Потом вдруг встрепенулся и гневно прокаркал:

— Кышмар-р! Дело др-рянь! Пр-ровокация. Фар-рмакок. Он — вр-редина, гадкое созданье! Бр-ряка, скор-рей в дор-рогу! Твои собр-ратья за холмом в опасности, а ты и в ус не дуешь!

— Уймись! — обиженно оборвал его Бяка. — У меня здесь хозяйство: вы с Енотом и чайники. Куда я от чайников-то?

Кроха набрал со стола полон клюв разных вкусностей и взмыл к потолку. Он решил больше не спорить с Бякой. Но на высоте пяти хвостов воронья натура взяла верх, и он презрительно прокаркал:

— Одиночка Бр-ряка! У тебя что, нет сер-рдца? Бр-росаешь р-родню на р-р-растер-рзание Фар-рмакоку, пр-р-редатель?

И на голову Бяке посыпались вареники и ляпушки.

Этого Бяка вынести не мог. Он выгнал Кроху, наорал на вылезшего невесть откуда сонного Енота и заперся в мастерской. Там Большой Кыш в праведном гневе сел на сырой, еще не обожженный чайник и сплющил его до неузнаваемости. Дело довершила некстати появившаяся в окне плутоватая рожица Люли.

— Бяка, а Бяка, — с ходу выпалил он, — я краем уха слышал, что ты хороший и благородный. Ась сказал, что ты идешь спасать кышей из Большой Тени. А я считаю, что это вранье! Как обстоит дело на самом деле?

— Чего тебе тут надо, заноза? — прорычал Бяка.

— Я насчет Большой Тени. Ты идешь или не идешь?

Бяка размахнулся и метнул в Люлю испорченный чайник.

Частенько благодаря случаю рождаются уникальные новаторские произведения. Оттиск Люли на сырой глине, позже старательно обожженный Сяпой, вошел в историю кышьего изобразительного искусства под названием «Кислая мордашка» и имел повсеместно шумный успех.

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

За цветком папоротника

Сяпино Великое Предназначение.

Лекарство от страха.

Сяпа заглянул в подземный ход, оттуда на него пахнуло сыростью и чем-то прелым. Кыш собрался с духом, покрутил хвостом на счастье и шагнул в темноту. Родной и знакомый мир Маленькой Тени остался позади. Впереди была пугающая неизвестность.

Вначале ход был пологим. Но вскоре он круто нырнул вниз, и скудный свет, шедший снаружи, совсем пропал. Путешественник снял панаму, ощупью достал дремавшего под ней Светляка и посадил малыша себе на плечо. Стало светлее. Подтянув гульсии, Сяпа бодро зашагал вперед, стараясь не отвлекаться на червяков, снующих туда-сюда, неожиданно выскакивающих снизу прямо под лапы, образуя маленькие земляные пирамидки, о которые Сяпа то и дело спотыкался.

Вдруг кыш почувствовал рядом чье-то присутствие, червяки были не в счет. Он поправил вязаный бронежилет, утыканный иглами боярышника и ежевики, и вынул из кармашка свисток, сделанный из липового сучка, — подземные жители привыкли к тишине, и неожиданный резкий свист мог отпугнуть незнакомца. Вооружившись таким образом, кыш почувствовал себя увереннее и прислушался. В этом месте ход резко поворачивал влево, малыш мог только догадываться, кто прячется за земляным выступом. Крадучись Сяпа подобрался к повороту. Впереди хрустнуло. Стало быть, зверь тоже готовил какой-то маневр. Не в силах ждать, Сяпа кинулся за угол, надеясь нанести удар первым, и лоб в лоб столкнулся с огромной мышью. Раздался глухой стук, и два бойца повалились в разные стороны на мягкую влажную землю. Мышь вскочила первой. Сяпа увидел испуганные черные глазки и розовый, как августовская клюковка, нос. Только тут Сяпа догадался дунуть в заранее приготовленный свисток. Жаль только, что он забыл вынуть предохранительную затычку. Вместо сильного свиста раздалось страшное змеиное шипение, которое, к слову сказать, на мышь произвело гораздо большее впечатление, чем само столкновение. Грызун развернулся в прыжке, хлестнул Сяпу похолодевшим от страха хвостиком и бросился наутек. Только Сяпа его и видел.

— Мышь! Надо же, это была всего-навсего мышь, — рассердился маленький философ, потирая шишку на лбу, — а страху я натерпелся, как от громадного хоря.

Чтобы успокоиться и отбросить остатки страха, Сяпа начал сочинять для мыши ругательные стихи. Он шагал вперед, бубня себе под нос едкие словечки, и испуг проходил, а дорога не казалась такой опасной:

Нет лучшего способа сократить путь, как читать вслух ругательные стихи. Вот впереди блеснул свет. Дорога круто пошла вверх. С удвоенной энергией Сяпа устремился вперед и через несколько мгновений добрался до выхода. Маленькое розовое существо и его приятель Светляк на какое-то время ослепли от яркого солнца. «Это очень опасно — слепнуть на открытом месте, когда ты никого не видишь, а тебя видят все», — подумал Сяпа. Он юркнул под лист борщевика, росшего неподалеку, и там перевел дух.

— Чего я только не наболтал тебе со страху! — подмигнул Светляку Сяпа, лежа в тени и дожидаясь, пока солнце не опустится за верхушки деревьев. — Ты уж, Светляк, извини, что я трезвонил, как колокольчик на лесной поляне в июньский день.

Тот многозначительно промолчал.

— Деликатность — хранительница дружбы, — одобрительно подмигнул ему Сяпа, пряча дружка под панаму.

Подтянув носки, он огляделся и решительно зашагал к лесу.

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Бяку мучит совесть

Когда доверие в тягость.

Прощай, Лошадиная Голова!

Чайник — лучшее оружие в мире.

В плену.

В этот же день Бяка тоже покинул Маленькую Тень. Он ушел тайно, не сказав никому ни одного словечка.