«Клубок» вокруг Сталина - Баландин Рудольф Константинович - Страница 33

В Политбюро тогда сформировалось руководящее ядро: Сталин, Молотов, Каганович, Киров. К ним примыкали не входившие в этот орган секретарь ЦК П.П. Постышев, председатель Центральной контрольной комиссии А.А. Андреев и некоторые другие.

О том, как относились оппозиционеры к этим людям, можно судить по сообщению Б. Резникова в ЦК ВКП(б) о совещании группы Сырцова Сергея Ивановича, члена ЦК, председателя СНХ РСФСР. Вот что, судя по этому документу, говорил Сырцов:

«Политбюро — это фикция. На самом деле все решается за спиной Политбюро небольшой кучкой, которая собирается в Кремле, в бывшей квартире Цеткиной (Клары Цеткин. — Авт.), что вне этой кучки находятся такие члены Политбюро, как Куйбышев, Ворошилов, Калинин, Рудзутак, и наоборот, в «кучку» входят не члены Политбюро, например Яковлев, Постышев и др.

Далее он сказал, что тов. Ворошилов отшит от работы, его заменили Уборевичем, человеком беспринципным, дьявольски самолюбивым, явным термидорианцем…

Каврайский поставил ему (Сырцову. — Авт.) такой вопрос: можно ли рассчитывать на поддержку некоторых членов Политбюро? Сырцов сказал: «Да, когда дело станет по-серьезному. Из местных работников, можно полагать, что когда наступит решительный момент, могут пойти против Сталина: Андреев, Колотилов, Эйхе и, пожалуй, еще кое-кто. Но это, конечно, в крайнем случае», — поспешил добавить он».

Как видим, речь идет о противодействии главным образом двум деятелям: Сталину и Уборевичу. Получив такой «сигнал», Сталин, конечно же, должен был подумать не только о том, чтобы «обезвредить» группу Сырцова, но и обратить серьезное внимание на кандидатуру Уборевича. Тем более, что арестованный Каврайский дал в ОГПУ по этому эпизоду такие показания:

«Т. Сырцов отметил, что т. Ворошилов по сути дела в Наркомвоене не работает — всеми военными делами занимается главным образом тов. Уборевич, который, как известно, при выборах в ЦК получил несколько сот голосов против. Это в случае интервенции представляет особую опасность в смысле возможности проявления бонапартизма».

Все эти события относятся к концу октября 1930 года. Вместе с Сырцовым выступал (подпольно) против Сталина В.Г. Ломинадзе — бывший в 20-е годы лидером компартии Грузии, затем Коммунистического интернационала молодежи и руководителем большевиков Закавказья.

Какие же кары последовали после того, как был раскрыт антисталинский блок Сырцова-Ломинадзе? Политбюро решило не выносить сор из партийной избы. Оба деятеля отделались только падением с партийных вершин: их вывели из состава ЦК. Сырцова отправили на хозяйственную работу, а Ломинадзе стал парторгом авиационного завода, и даже удостоился в 1933 году ордена Ленина.

Если исходить из концепции Р. Конквиста и многих его последователей, то в те годы (до конца 1934) Сталин еще не обрел своих маниакальных наклонностей. Ведь по его словам: «Личные побуждения Сталина были основной пружиной террора». Более того, как писал этот «политисторик»: «Вопреки всем идеям Маркса, в Советском Союзе сталинской эпохи создалось положение, при котором экономические и общественные силы не определяли метода правления. Наоборот, центральным фактором были личные соображения правителя, которые выливались в действия, часто противоречившие естественным тенденциям этих сил».

Это высказывание вызывает изумление не только само по себе, но и своей популярностью в определенных кругах «интеллектуалов». Считается, что Сталин выступает едва ли не всемогущим демоном, Воландом, который способен по своему желанию менять естественное движение экономических и общественных сил, да еще в течение трех десятилетий! Обычное объяснение: он создал такую систему. Да ведь создать систему, успешно противостоящую естественному ходу событий, да еще такую, при которой страна достигла небывалого экономического и культурного подъема, под силу только гению!

И еще одно нелепое утверждение некоторых историков: будто открытые процессы оппозиционеров и массовые репрессии — верный способ укрепления государства. Но для такого гигантского общественного организма как СССР этот метод имеет смысл использовать лишь в крайнем случае и тогда, когда позиции правящей группы достаточно надежны. А в начале 30-х обстановка в стране была чрезвычайно накалена. В частности, недовольство насильственной коллективизацией, раскулачиванием вылилось в широкую волну крестьянских бунтов. Успехи индустриализации были еще впереди.

При такой взрывоопасной ситуации было бы неразумно выставлять на общее обозрение противоречия в правящей верхушке и недовольство ряда крупных партийных работников политикой Сталина.

Как видим, «либеральное» отношение к оппозиционерам группы Сырцова-Ломинадзе было вполне оправданным, целесообразным. И даже если оно определялось личным желанием Сталина, то его действия следует признать вполне разумными.

Показательно и то, что он обратил внимание на опасность «бонапартизма» Уборевича, лишив его высокого поста без особого шума.

О том, что сталинцы вовсе не собирались осуществлять террор против партии, свидетельствует следующий документ:

«Постановление Политбюро по вопросам ОГПУ

10 июля 1931 г. (тт. Молотов, Сталин, Ворошилов, Андреев, Орджоникидзе)

1) Никого из коммунистов, работающих в органах ОГПУ или вне этих органов, как в центре, так и на местах, не арестовывать без ведома и согласия ЦК ВКП(б).

2) Никого из специалистов (инженерно-технический персонал, военные, агрономы, врачи и т. п.) не арестовывать без согласия соответствующего наркома (союзного или республиканского), в случае же разногласия вопрос переносить в ЦК ВКП(б).

3) Граждан, арестованных по обвинению в политическом преступлении, не держать без допроса более, чем две недели, и под следствием более, чем три месяца, после чего дело должно быть ликвидировано либо передачей суду, либо самостоятельным решением Коллегии ОГПУ.

4) Все приговоры о высшей мере наказания, выносимые коллегией ОГПУ, вносить на утверждение ЦК ВКП(б)».

Судя по этому постановлению, оно призвано было ограничить репрессивные возможности ОГПУ и поставить эту организацию под контроль партии. А это свидетельствует о том, что ОГПУ стало превращаться в орган, в значительной мере независимый от партии и в чем-то даже конкурирующий с ней.

Случай со снятием Уборевича и некоторые ограничения властных возможностей ОГПУ раскрывают, по нашему мнению, один очень важный «секрет» сталинского управления страной, созданной им системы. Он старался держать в состоянии «динамического равновесия» такие важные государственные структуры как партия, армия, органы госбезопасности, а также руководство промышленностью и местными органами власти.

У каждой из этих структур были свои интересы, порой трудно совместимые с интересами других структур и общества в целом. Более того, отдельные группы в руководстве партией, армией, органами госбезопасности могли совершить переворот и захватить власть. Требовалось наладить систему взаимного подчинения, а рычаги управления держать в своих руках.

О том, что опасность переворотов была не мнимой, а реальной, говорить не приходится. Положение в стране было чревато народными восстаниями и гражданской войной, а курс государственного развития определял прежде всего Сталин. Многим должно было казаться, что если «убрать Сталина», дела пойдут на лад. Это совершенно закономерное мнение (никто же не мог знать, что будет происходить в скором времени, как изменится ситуация в стране). Поэтому и формирование оппозиционных групп было вполне оправдано.

Другое дело, как их официально именовали. Например, такое клише: «Антипартийная контрреволюционная группировка». Ясно, что контрреволюции не могло быть уже хотя бы потому, что революция давно завершилась. Вдобавок речь обычно шла не о тех, кто выступал против партии как таковой, а лишь против ее генеральной линии. Так что это были по сути антисталинские блоки, заговоры.

О том, что в руководстве СССР существовали силы, противостоящие сталинскому курсу, с нескрываемой радостью констатировал «Бюллетень оппозиции», орган троцкистов: