ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг. - Гаспарян Армен Сумбатович - Страница 26

То есть председателю Русского общевоинского союза дали ненавязчиво понять, что «Внутренняя линия» существует, руководит ей по-прежнему Шатилов, и соваться в ее работу Миллеру не нужно. Так ему будет лучше.

Однако Евгений Карлович почему-то не захотел, чтобы ему было лучше. Вместо этого он взялся разбираться, что это за неуловимая организация, которую даже закрыть нельзя? Адмирал Кедров был столь любезен, что поделился с председателем РОВС теми немногими данными, которыми он располагал о тайном ордене. Внимательно изучив все имеющиеся документы по этому поводу, Миллер в глубоком раздумье сидел над «шапкой» инструкций «линейцам». Фраза «Центр. 1 октября 1933 года» ставила его в тупик. Он поднял архив РОВС и удостоверился, что в те дни никаких приказов или распоряжений не издавал.

Генерал Русской императорской армии не привык чувствовать себя дураком. Вызвав самых преданных себе людей, он поделился с ними мучившим его вопросом: что делать с «Внутренней линией»? Большинство склонялись к тому, что это организация вредная и ее надо распустить. Однако с мнением своих помощников Миллер не согласился. Он посчитал вредным как раз роспуск набранной агентуры. Совершенно справедливо рассудив, что если он прикажет закрыть контрразведку, то она уйдет в еще большее подполье и продолжит действовать бесконтрольно. И Бог его знает, что там в голову придет этому Закржевскому. В результате Евгений Карлович принял решение назначить начальником «Внутренней линии»… генерала Скоблина.

Я не возьмусь судить, что испытал Николай Владимирович Скоблин, когда ему сообщили о решение генерала Миллера. Но, думаю, что Павел Николаевич Шатилов в тот момент смеялся до слез. Поступок председателя Русского общевоинского союза лучше всего подтверждал данное ему Туркулом определение: «выживший из ума старик».

За всю историю русской военной эмиграции более глупого решения трудно найти. Оно свидетельствует прежде всего о том, что Миллер совершенно не понимал, что происходит в РОВС. Это в лучшем случае. В худшем, как это было принято в Советском Союзе, его можно было бы обвинить в планомерном вредительстве. Только не организации, а самому себе. Что, согласитесь, об умственных способностях если и говорит, то вовсе не в превосходной степени.

Да простят меня все те, кто трепетно относится к Евгению Карловичу Миллеру. Своей смертью он искупил все многочисленные ошибки и просчеты, сделанные им на посту председателя Русского общевоинского союза. Это словно о нем говорил великий философ Иван Александрович Ильин: «Белое движение отнюдь не надо идеализировать: с одной стороны, всегда и всюду могут оказаться люди слабые, неустойчивые и даже порочные и наделать неподобающее; особенно после перенапряжений такой войны, которая велась недовооружённой армией; особенно когда вся страна болела смутою; особенно при поднятии такого исключительного по размерам и напряжению подвига. С другой стороны, самые лучшие люди могут совершать ошибки, недосмотры — да ещё при таких потрясениях, сдвигах и во всеобщем замешательстве и пере- осложнении».

Необходимо признать: среди всех руководителей крупнейшей белой организации, от Врангеля до Харжевского, Миллер был самым слабым. Больше того: период его лидерства в Русском общевоинском союзе совпал с полным развалом какой-бы то ни было работы и окончательного списания всего антикоммунистического сопротивления первой волны на свалку истории. Результаты тотальной бездеятельности Миллера и неспособности его разобраться, что же именно от него хочет «Внутренняя линия», сказались уже через четыре года — 22 июня 1941 года.

Нападение Германии на Советский Союз русская эмиграция встретила разобщенной, не имеющей какой-нибудь твердо сформулированной позиции. Все только и делали, что продолжали грызться друг с другом. Трудно было ожидать чего-то другого, если учитывать, что за 7 лет председательствования в РОВС Миллера, только этим и занимались. «Внутренняя линия» потратила уйму сил на попытки заставить Евгения Карловича думать, но все было впустую.

Я твердо убежден: если бы Миллера не похитили в сентябре 1937 года, то никакого бы Русского корпуса спустя 4 года Скородумов и Штейфон не организовали бы. Все время у них ушло бы на составление пространных меморандумов, в попытках объяснить генералу, что нынче не 1919 год, а новое время требует новых решений. Да, оба лидера «шюцкора» в РОВС не состояли. Но ведь подавляющее большинство чинов Русского корпуса были из РОВС и соответственно им нужно было получить разрешение председателя. Миллер колебался бы до последнего, что доказывает и участие русских добровольцев в гражданской войне в Испании.

ГЛАВА 6.

Миллер и «Внутренняя линия». Активность Туркула. Миллер против Скоблина. Выход Туркула из РОВС

Декабрь 1935 года ознаменовался тем, что Миллер издал собственные ценные указания чинам «Внут.линии». Что называется, доброе утро, страна! И что же хотел от контрразведчиков Евгений Карлович? Вы не поверите: им предписывалось вести наблюдение за большевистской агентурой, не допуская ее проникновения в среду РОВС. Кроме этого — наблюдать за враждебными организациями. То есть даже прочитав основные документы, составленные Шатиловым, Миллер так и не смог понять, что делает «Внутренняя линия». К огромному сожалению, умственный коэффициент окружения был еще меньше, чем у председателя РОВС, поэтому ему пришлось обратиться за дополнительными разъяснениями к Абрамову. Письмо, полное горечи и непонимания, содержало в принципе только один вопрос: почему ему никак не могут объяснить (!!!) что это за организация и чего она хочет достичь?

Я не берусь судить, что испытал генерал Федор Федорович, вскрыв конверте пометкой «срочно». Склонен предполагать, что он почувствовал жалость к «архангельскому деду», которому невозможно что-то объяснить. Как человек воспитанный, он не стал отвечать на это письмо развернутой версией вопроса «Сколько раз мы еще должны будем повторить Вашему Превосходительству, что такое «Внутренняя линия»? Вместо этого Абрамов посоветовал еще раз внимательно перечитать два документа: инструкцию чинам и идеологию организации.

Миллер, получив такой ответ, был оскорблен в лучших чувствах. Проникнуть в тайны «Внутренней линии» у него почему- то не получалось. Однако он нашел выход из положения. Вызвав генерала Скоблина, он снова (!!!) попросил объяснить ему, чем занимается контрразведка! А чтобы Скоблин сразу не посоветовал ему читать инструкции чинам и идеологию, начал беседу с простого вопроса: «Сколько человек состоит в организации»?

Николай Владимирович уже давно понял, что тут объясняй — не объясняй — лучше не станет. Поэтому он молча положил на стол председателю РОВС список из 26 фамилий. Сказать, что Миллер был удивлен — это не сказать ничего. Он уже в глубине души смирился с тем, что ему никогда не постичь секретов этой организации, а тут главный корниловец протягивает руку помощи.

Однако Скоблин уже знал от Шатилова, что к нему обратятся за разъяснениями по поводу тайного ордена. Поэтому он заранее подготовился к беседе. Дело в том, что высланный из Франции Закржевский весь свой архив оставил именно Николаю Владимировичу. Выбрав из огромного списка 26 самых безобидных фамилий, которые ничего не говорили бы Миллеру, он как бы показывал: поводов для волнений нет никаких, господин генерал.

Вы же сами видите, что тут нет Шатилова, Закржевского, Абрамова, Фосса… Все, согласно вашему приказу, отошли отдел. Все под моим контролем.

Миллер на время успокоился. Освободившись от уже давно бесившего всех вопроса «Что такое «Внутренняя линия»?, Скоблин и Шатилов начали готовить ответный удар. Ничего не понимающий Миллер должен сойтись в бою с Туркулом, который рвал и метал, что ему, боевому генералу, никак не могут поручить нормального дела. Своими жалобами он изводил всех. Доходило до того, что люди старались не попадаться ему на глаза. Скоблин тогда ехидно сказал: «Дед его успокоит своим неторопливым бормотанием, что необходимо сначала составить меморандум». Шатилов засмеялся в ответ…