Товарищ маузер (ил. А.Иткина) - Цирулис Гунар - Страница 19

— Не горячитесь, Александр Александрович. — Регус снова опустился в кресло. — Есть тут у меня еще одна мыслишка. Что, если мы обнаружим лишь часть награбленного? — Он хитро взглянул на Лихеева.

— Так, так… — прикинул тот. — Поднимется всеобщая тревога и возмущение против грабителей!

— Совершенно верно! Газеты будут вопить: куда девались остальные деньги? Потребуют самых энергичных действий! Опять же это для нас выгодно. Глядишь, перепадет целковый, другой. Жениху подкинуть за усердие. Кто в наши дни станет рисковать своей шкурой ради чистых убеждений?

Лихеев подался вперед:

— А ведь есть, Иван Эмерикович, неписаный закон, гласящий, что нашедшему причитается третья часть найденного.

Регус прищурился.

— А вы, кажется, не дурак! — сказал он.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,

в которой боевики считают рубли и секунды

Шампион стоял у окна. За последнее время стоять у окна вошло у него в привычку: он смотрел на улицу, раздумывая над тем, как закончить написанную им фразу, или когда ломал голову в поисках броского заголовка для своей статьи. Вот и сейчас, только что возвратясь из Либавы и даже не умывшись с дороги, он занял свой излюбленный пост. Часы над ювелирным магазином Розенталя показывали половину второго. Он заметил, что обычно в это время Регус входит в дом напротив. Где бы ни блуждали мысли Шампиона, этот дом, словно магнит, всегда притягивал к себе его взгляд.

Как бы невзначай он собрал кое-какие сведения у дворника. Оказалось, что никакой Регус там не живет. Единственную квартиру на третьем этаже снимает некий владелец лесопилки, большую часть года живущий в провинции и лишь изредка наезжающий в Ригу. Хотя ничего больше Шампиону установить не удалось, он все же был убежден, что с этим домом все не так просто. Немыслимо, чтобы чутье обманывало его.

В дверь постучались:

— Почта, господин Шампион!

Короткое письмо за подписью самого редактора. Одно это уже свидетельствовало о том, что в Париже довольны его работой. Еще убедительнее это доказывал необычно крупный чек, выпавший из конверта. Но самое большое удовольствие доставил номер «Тана» с рижской корреспонденцией Шампиона. С первой страницы кричал набранный жирным шрифтом заголовок: «Меланхолический вальс под взрывы бомб».

Однако едва он пробежал взглядом текст, как его радость испарилась. В чем дело? Ни строчки, даже ни единого слова о приключениях журналиста в тайной полиции, ни слова о чудовищных зверствах Регуса и его агентов, о нечеловеческих страданиях заключенных. Шампион считал, что вычеркнутые абзацы были самыми сильными. Не чернилами он писал их, а кровью собственного сердца. А то место, где он рассказывает, как Регус собирался превратить его нос в пятачок, — просто шедевр, а редактор это не пропустил.

Раздумывая над тем, как обкорнает редактор репортаж о стычке призванных резервистов с солдатами, которая произошла в Либаве, Шампион еще больше помрачнел. Надо выйти на улицу, рассеяться, найти человека, кому можно излить свое возмущение, тогда, может, станет легче на душе. Лучше всех его понял бы Русениек, но тот, как назло, не показывался уже три дня.

Спустившись вниз, Шампион, по обыкновению, взглянул на дом номер восемнадцать. Как раз в этот момент дверь парадного приоткрылась. В щели появилась голова. Человек посмотрел по сторонам, словно принюхиваясь, чист ли воздух, и лишь после этого вышел на улицу. В его облике Шампиону почудилось что-то знакомое. Ну да, это же Лип Тулиан, приятель Русениека. Вот наконец человек, с которым можно поделиться и быть понятым! А заодно, возможно, удастся выудить какую-нибудь информацию. Говорил же Русениек, что готовится нечто важное…

Шампион собрался перейти улицу, но ему помешала карета. Когда путь освободился, он вдруг заметил Регуса.

«Опять ты здесь, дружок! — подумал журналист. — Ну подожди, я все-таки не поленюсь и пройду по твоим следам. Я еще вышибу из тебя пятнадцатифранковый репортаж!» Регус удалялся в том же направлении, что и Лип Тулиан. Почему и тот и другой вышли из дома номер восемнадцать? Совпадение? Ну, а чем тогда объяснить осторожность Липа Тулиана, когда он выходил из этого дома? Разве так ведет себя человек, который побывал у фотографа или заказал себе новую шляпу?

Внезапно Шампиона охватило такое чувство, будто занавес, скрывающий тайну, приподнялся. Там, за этими шторами, Регус встречается со своими агентами. Такими конспиративными квартирами располагает полиция всего мира. Значит, так называемый Лип Тулиан…

Эта мысль до конца еще не оформилась, а длинные ноги Шампиона уже понесли его по следу Липа Тулиана. На углу улицы Шкюню корреспондент замедлил шаг, чтобы не наскочить на Регуса. По счастью, начальник тайной полиции направился дальше, к площади Ратуши, так что теперь можно без помехи следовать за Липом Тулианом, чей желтоватый пиджачок из чесучи удалялся в направлении биржи.

Шампиону было трудно отдать себе отчет, почему он поступал именно так. Просто инстинкт журналиста толкал его вперед, навстречу новым открытиям. Вот уже и нет больше горького осадка на душе, забыта и досада. Он уже представляет себе мальчишек-газетчиков, кишащих на улицах Парижа и оглашающих воздух пронзительными криками: «Жорж Шампион сообщает о новых событиях». Он уже ощущал крепкое рукопожатие, которым отблагодарит его Атаман за услугу делу революции.

Вдохновленный всем этим, Шампион почувствовал в себе достаточно сил, чтобы преследовать Липа Тулиана хоть на край света. Но необходимости идти так далеко не было, агент Регуса скрылся в одном из домов на улице Якоба. Прочитав на мраморной доске надпись: «Русский международный банк», корреспондент понимающе покачал головой — тут он, по всей видимости, получает иудины сребреники. Не оглядываясь по сторонам, Шампион вошел в здание. Но, даже и оглянись он, все равно не заметил бы агентов охранки, спрятавшихся в соседних подворотнях и парадных.

В операционном зале Шампион легко отыскал взглядом Липа Тулиана. Вот он стоит. А рядом с ним дама в фиолетовом бархатном туалете — ведь это мадемуазель Пурмалис! В руках у нее дорогая сафьяновая шкатулка. И откуда вдруг такой элегантный наряд?

Удар гонга возвестил обеденный перерыв. Дина вздрогнула, изобразила на лице деланную улыбку и направилась к матовой стеклянной двери, на которой золотом было написано: «Приватные». Еще не совсем придя в себя от удивления, Шампион проводил ее взглядом и заметил еще одно знакомое лицо. Боже мой, господин Русениек! Лип Тулиан, Дина и Русениек. Втроем, да еще в таком месте! Если это случайное совпадение, то он больше не лучший журналист Франции. Сейчас он станет очевидцем какого-то нового дерзкого предприятия. Нападение на банк!

Руки Шампиона тряслись от волнения. Стекла пенсне запотели. О, это будет неслыханная сенсация! Его глаза забегали по сторонам в поисках таких подробностей, которые придадут его корреспонденции особую живописность: официантка вносит поднос… стаканы с дымящимся золотистым чаем слегка звенят в металлических подстаканниках… Ничего не подозревающие служащие разворачивают свои бутерброды и прячут обратно в сумки аккуратно сложенную пергаментную обертку… Знаменитый боевик Р. с беспечной улыбкой засовывает руку в карман, готовясь посылать пулю за пулей из своего непревзойденного маузера. Остальные… Шампион повернул голову, и в поле его зрения снова попал Лип Тулиан.

Боже мой, да ведь это же провокатор! Связно мыслить в эту минуту он не мог, но одно ему было ясно — опасность грозит и его корреспонденции и самим революционерам.

Шампион кинулся к Атаману:

— Господин Русениек!…

Атаман резко обернулся:

— Черт подери, как вы-то здесь очутились?! Не мешайтесь под ногами!

— Господин Русениек, выслушайте меня! — Он вцепился в руку Атамана. — Среди вас предатель!…

Атаман побледнел.

— Тише! — прошептал он. — Нас могут услышать! Кто предатель?

С языка Шампиона готово было сорваться имя Липа Тулиана. Однако он колебался. Произнести это имя в такой момент — все равно что подписать парню смертный приговор: с предателями боевики расправлялись беспощадно. Нельзя осудить человека на смерть лишь на основании смутных догадок, не имея реальных доказательств. Что, собственно, известно наверняка? То, что у Регуса есть конспиративная квартира? Но ведь даже этот факт еще окончательно не установлен. Замечено, как из этого дома выходил Лип Тулиан? Но и это еще ничего не доказывает. Шампиона часто называли самым правдивым журналистом в Париже, ибо он писал лишь о том, что видел собственными глазами. Обвиняя Липа Тулиана в предательстве, необходимо опираться на факты, а пока в наличии лишь одни подозрения, да и те построены на умозаключениях. Другое дело, если бы этот человек был застигнут во время разговора с начальником тайной полиции или его бы видели входящим в таинственную квартиру…