Последний Конунг - Северин Тим - Страница 8

– А ты кто такой? – спросил он.

Его внешность так поразила меня, что я замешкался с ответом, и пришлось Халльдору ответить за меня.

– Это Торгильс, сын Лейва Счастливчика, – сказал исландец. – Подростком он жил на хуторе моего отца в Исландии.

– Он был вашим воспитанником?

– Нет, мой отец принял в нем участие, потому что он, как сказал бы ты, обладал даром. Он был – а может, и остался – ясновидцем.

Великан-норвежец повернулся ко мне и внимательно вгляделся в мое лицо, изучая. Я понял, что он размышляет, на что могу сгодиться.

– Это одежда императорской дружины?

– Да, господин, – ответил я.

То, что я назвал его господином, казалось совершенно естественным. Коли я когда и встречал прирожденного вельможу, так это был именно он – этот высокий, надменный незнакомец. Похоже, он лет на пятнадцать моложе меня, но у меня не возникло никаких сомнений, кто из нас двоих достоин почтения.

– Полагаю, тебя послали к нам на разведку, – откровенно продолжил он. – Так скажи своему господину, что мы именно то, чем кажемся – отряд воинов, а их предводитель – Харальд, сын Сигурда, из Норвегии, сводный брат святого Олава. Скажи ему, что я пришел, желая предоставить себя и своих людей в его распоряжение. Скажи ему еще, что воинского опыта нам не занимать. Большинство из нас служили в дружине киевского князя Ярослава.

Теперь я знал точно, кто он: отпрыск одного из могущественнейших родов Норвегии. Его сводный брат Олав правил Норвегией дюжину лет, прежде чем его сбросили завистливые главы кланов.

– Господин, я всего лишь сопровождающий, – кротко ответил я. – Тебе нужно говорить с двумя чиновниками, они ждут снаружи. Они из приказа, ведающего иноземцами. Они будут вести переговоры.

– Тогда не станем терять времени, – бодро сказал Харальд. – Представь меня.

И круто повернувшись, вышел из палатки. Я поспешил за ним как раз вовремя, чтобы увидеть выражение лиц двоих бюрократов, когда этот величественный великан навис над ними. Вид у них был встревоженный.

– Это предводитель… эээ… варваров, – сказал я по-гречески. – Он очень высокого рождения. В своей стране он принадлежит к самым знатным людям. Он провел некоторое время при киевском дворе, а теперь хочет со своими людьми поступить на службу к великому басилевсу.

Оба чиновника пришли в себя. Они достали пергамент и тростниковые писала из маленьких слоновой кости рабочих ящичков, принесенных с собой, и приготовились записывать.

– Прошу тебя, повтори имя этого знатнейшего человека, – сказал тот, кого я считал старшим.

– Харальд, сын Сигурда, – сказал я.

– Его чин и племя?

– Никакого племени, – ответил я. – Из его семьи вышли короли далекой северной страны под названием Норвегия.

Чиновник что-то пробормотал своему коллеге. Я не слышал, что он сказал, но тот кивнул.

– Его отец является сейчас королем его народа?

Вопрос несколько смутил меня. Я понятия не имел о нынешнем положении Харальда и не готов был спросить у него напрямик, поэтому перевел вопрос Халльдору, уже подошедшему к нам. Но ответил сам Харальд.

– Скажи ему, что моей страной правил мой сводный брат, пока не погиб в сражении с врагами, и что я – законный наследник.

Харальд, подумал я, имеет очень четкое представление о том, чего он стоит. Я перевел его слова, и чиновник старательно записал. Теперь, когда можно было свести все к писаному слову, он явно чувствовал себя увереннее.

– Мне понадобится точный список людей, его сопровождающих – их имена, возраст, чин и место рождения. А также полное перечисление всех грузов, ими привезенных, а также опись их оружия; а также кто и каким морским ремеслом владеет; и кто и какие болезни перенес во время плавания из Киева…

Я почувствовал, что стоящий рядом со мной Харальд теряет терпение.

– Составляют перечни, да? – вмешался он.

– Да, мой господин. Они должны предоставить в свой приказ полное описание твоей дружины и ее вооружения.

– Превосходно, – сказал он. – Скажи им, пусть сделают для меня список с перечня. Он может пригодиться моему старшему кормчему.

С этими словами он повернулся и ушел.

К счастью, один из русов-проводников, ведший Харальда и его людей вниз от Киева, неплохо говорил по-гречески и вызвался помочь мне с переводом, пока крючки из дромоса терпеливо делали свое дело. Я воспользовался возможностью отвести Халльдора в сторону и расспросить его о Харальде.

– Правда ли, что он законный наследник норвежского трона? – спросил я. – И если он законный наследник, то как оказался в Киеве при дворе князя Ярослава?

– Ему пришлось бежать из Норвегии, когда его сводный брат потерпел поражение и погиб в битве, пытаясь вернуть себе трон. Он нашел убежище у князя Ярослава, как и многие норвежцы, стоявшие в междоусобице на стороне проигравших. Провел в Киеве три года, был военачальником и так возвысился, что посватался к княжеской дочери Елизавете.

Кажется, самоуверенность Харальда, сына Сигурда, не ведает пределов.

– И каков же был ответ князя?

– Ему незачем было отвечать. Княжна Елизавета сама сказала Харальду, что станет он богатым и прославленным – пусть возвращается, а поскольку Харальд не из тех, у кого трава успевает вырасти под ногами, он и скажи, что сделает состояние на службе у басилевса. Всякий желающий, был бы хороший воин, мог присоединиться к нему и присягнуть ему на верность. Так он ушел из Киева со своей дружиной.

– Ну, а как же ты? Неужели похвальбы Харальда хватило, чтобы ты пошел за ним?

– Все так, как я сказал, Торгильс. Я хочу разбогатеть. А кто еще, коль не Харальд, сын Сигурда, способен взять добычу? Он честолюбив, он полон сил и, кроме всего прочего, ему везет в сражениях.

Был еще один вопрос, который я должен был задать, и я очень боялся ответа.

– Харальд – последователь Белого Христа, – спросил я, – или он держится исконной веры?

– Это дело странное, – ответил Халльдор. – Можно подумать, что Харальд – такой же христианин, как его брат конунг Олав, а его уже многие называют святым Олавом. Но я что-то не замечал, чтобы Харальд стремился побывать в церкви или произнести молитву Христу. Он служит одному богу – самому себе. Он прекрасно знает, чего хочет – завоевать норвежский трон, и будет исповедовать любую веру и верить в любого бога, коль это поможет ему добиться желаемого.

Именно эти слова убедили меня связать мою судьбу с Харальдом, сыном Сигурда. Со временем я присоединился к нему, но не ради богатства, а потому, что он казался мне единственным человеком, способным возродить исконную веру. Я думал: коль я помогу Харальду получить трон и покажу ему, что Один и исконные боги благоволят к нему, тогда он вернет свое королевство к исконной вере. Этот замысел оттачивался и приобретал очертания у меня в голове в последующие недели и месяцы, но возник он в тот самый день, когда Халльдор, сын Снорри, поведал мне о честолюбивых намерениях Харальда.

– Да будет тебе известно, Харальд не просто смелый воин, – продолжал Халльдор, не зная, что каждое его слово придает мне уверенности в том, что сам Один уготовил Харальду роль своего поборника. – Харальд покровительствует скальдам. Он может судить о поэзии, ибо сведущ в древних знаниях, как мало кто из живущих, и он щедро одаривает любого искусного скальда, воспевающего мир богов. Он ведь не просто знаток. Он и сам складывает прекрасные строфы. Большинство из нас, его дружинников, знает стих, сказанный им, когда он бежал из битвы, в которой убили его сводного брата. – Здесь Халльдор остановился. Потом набрал воздуху и произнес:

– Неплохо для пятнадцатилетки, раненного, бившегося на стороне проигравших в бою, где на кону стоял трон, – заметил он.

И вновь я почувствовал, что Один указывает мне путь. Мне тоже было пятнадцать, когда я сражался и был ранен в великой битве, в которой решалась судьба королевства, трон Ирландии. Норны, сплетающие судьбу человека, воткали схожие узоры в жизнь Харальда, сына Сигурда, и в мою. И теперь Один привел нас туда, где наши дороги пересеклись.