Рассказы о войне - Богданов Николай Владимирович - Страница 4

— Держись, Анатолий, родной! Еще немного! — кричал Летучий.

Он сбавлял обороты мотора, чтоб встречный вихрь был тише. Самолет едва тянулся над лесом. Вот уже своя территория. Вот и аэродром скоро. А ноги командира уже свесились с крыла.

Лицо его обледенело и смерзлись ресницы. Он уже не мог двигаться, но собрал последние силы и удержался на крыле, локтями за расчалки.

В это время показался аэродром. Не делая круга, Летучий стремительно опустился. Топаллер упал с крыла прямо на руки подбежавших мотористов.

Его внесли в санитарную палатку.

— Все пройдет, — сказал доктор, приведя командира в чувство.

— Руки, спасите его руки — говорил Летучий. — Ведь это летчик, ему нужно летать.

— Постойте, — закричал доктор, — да вы сами обморозились! — И стал оттирать его щеки.

Весть о подвиге летчика Летучего облетела всю страну.

После войны Михаил Иванович Калинин в Кремлевском дворце вручил ему орден Ленина и золотую звезду Героя Советского Союза.

И когда пожимал руку, вдруг пристально взглянул сквозь очки.

— Летучий? Интересная у вас фамилия! Сами выдумали? Ну, вы ее отлично оправдали. Будьте всегда таким.

— Точно, — ответил старший лейтенант, — всегда буду Летучим!

Совиные крылья

Воевали против нас в Финляндии не одни белофинны; немецкие фашисты дали им пушки, танки, прислали свои лучшие самолеты, чтобы нас бомбить.

Пришлось выпустить на них наших «ястребков» и «чаек».

Так мы прозвали своих истребителей, потому что одни из них своим очертанием походят на летящих ястребков, а другие имеют выгиб крыльев такой же, как у чаек.

Завидев их, фашистские самолеты бросались вверх, поднимались выше облаков, туда, где пустота и холод, где человеку и дышать нечем. Фашистские летчики надевали кислородные маски, думая, что у наших нет таких и они отстанут.

Но у наших кислородные маски оказались не хуже. Погоня продолжалась.

Воздушные бои шли в такой заоблачной высоте, что с земли их не было видно.

Неожиданно на землю сыпались моторы, фюзеляжи вражеских самолетов, а потом долго еще падали отдельные куски крыльев, закрылки, планки хвостовых оперений, кружась, как опавшие листья.

Вот как умеют бить наши «чайки» и «ястребки»!

Много вражеских бомбардировщиков посбивали наши истребители, но вот появился один какой-то неуловимый. Долго за ним следили и не могли его даже увидеть.

Этот таинственный самолет заинтересовал всех.

— Наверное, он летает в шапке-невидимке, — говорили летчики: — бомбит обозы, госпитали, войска, а самого не видно.

Оказалось, что этот самолет действительно изобрел себе нечто вроде шапки-невидимки.

На войне каждую минуту идет жестокая борьба не на жизнь, а на смерть. Показаться на глаза врагу — самое опасное. Часто побеждает тот, кто первый увидел противника.

Маскироваться на войне люди научились у птиц, у рыб, у животных. У них все время идет борьба, и очень хитрая. Когда щука подстерегает плотвичек, бегущих мимо тростника, она стоит неподвижно, притворяясь корягой или палкой. Когда яркая, пестрая бабочка садится на такой же пестрый и яркий цветок, ее почти не видно. Когда дикая утка затаивается среди желтых кувшинок на озере, ее не разглядит ни один охотник, особенно если кувшинки шевелит ветерок.

А видели вы когда-нибудь полярную сову? Она пышная, серебристо-серая. Когда медленно летит она над лесом, распластав свои широкие крылья, в серебристый зимний день ее почти не видно.

Если с высоты птичьего полета посмотреть на хвойные леса, засыпанные снегом, они пестро-серебристые, как крылья полярной совы.

Вот это и подметили белофинны.

Они покрасили самолет так же, как природа разукрасила полярную сову.

И в полетах фашистские летчики стали подражать совиным повадкам. Летали всегда низко, над самыми верхушками елей. Плавное скольжение пестрого предмета среди таких же пестрых лесов с большой высоты незаметно. И наши истребители, сторожившие небо и летавшие высоко, никак не могли увидеть самолет с совиными крыльями.

Так он летал и разбойничал, подражая хищной сове, довольно долго. И погубило его то же, чего так боятся совы, — яркое солнце!

Однажды пестрый самолет подбирался к нашему госпиталю, стоявшему на лесной поляне. А высоко над госпиталем кружились, оберегая его, наши истребители.

Неожиданно выглянуло яркое зимнее солнце, и внизу все засверкало. Смотрят летчики — над лесом крадется к госпиталю крылатая тень. Тень видна, а самолета не видно!

Истребители устремились поближе, но среди пестрых лесов опять не смогли разглядеть самолет, а видели только его тень.

Вдруг бомбардировщик вылетел на поляну. И на белом снегу ясно обнаружились его пестрые крылья.

Как соколы, ударили на него летчики сверху!

Меткие пули разбили моторы, и громадный бомбардировщик распластался на поляне, не долетев до госпиталя.

Санитары забрали в плен фашистских летчиков. А машина долго еще лежала на снегу, до самой весны. И каждый раз, пролетая над широкой поляной, наши летчики указывали вниз и говорили:

— Вон лежит самолет «Совиные крылья».

Так мы собьем каждого фашиста, пусть он покрасится хоть под коршуна, хоть под ворону!

Комиссар Лукашин

По снежной долине бежало семеро лыжников, спасаясь от вражеской погони. Передний, высоко поднимая носки лыж, прорезал глубокий снег. Это был Тюрин, командир маленького отряда.

Он громко дышал, пар валил от его широкой спины, по щекам струился пот, несмотря на жестокий тридцатиградусный мороз. Но командир, не останавливаясь, прокладывал путь остальным. Сибиряк, таежный охотник, он был сильнее всех, лучше всех ходил на лыжах по лесу и поэтому шел вожаком.

Остальные бойцы были либо ранены, либо выбились из сил и едва брели, тяжело опираясь на лыжные палки.

Злая погоня шла третьи сутки. Бойцы ели только сухари и вместо воды глотали снег.

Позади отряда шел комиссар Лукашин. Когда-то он был замечательным футболистом, ловким, смелым, увертливым. Он не унывал и сейчас. Заметив наседающих врагов, припадал за дерево, за камень и ждал с ручным пулеметом.

И когда белофинские лыжники появлялись, как стая волков, он подпускал их поближе и обстреливал из пулемета. А когда они шарахались в стороны и падали, бежал догонять своих.

Он оберегал свой отряд и помогал отставшим. Иногда раненый боец ложился в снег и говорил:

— Товарищ комиссар, сил больше нет.

Лукашин поднимал его.

— Обопрись на меня. Вот так. Еще немного, — вон за той горой наши.

И раненый поднимался.

Валились на снег и здоровые, выбившиеся из сил. Они лежали, как мертвые, с закрытыми глазами.

Лукашин тер им уши снегом, помогал подняться и говорил:

— Вперед, вперед, ребята, а то смерть догонит.

Один молодой боец упал, достал согретый за пазухой пистолет и сказал:

— Товарищ комиссар, разрешите умереть от своей пули, — больше не могу, я свое сделал…

Лукашин вырвал у него оружие:

— Постыдись, ты боец Красной армии!

Он хотел сохранить каждого бойца. Это были смелые люди. Они совершили замечательный подвиг.

Темной ночью они уселись в самолет, захватили взрывчатые вещества и полетели в глубь Финляндии. Самолет шел на большой высоте. Потом приглушил моторы и стал планировать. Бойцы спрыгнули вниз на парашютах и опустились в снег на лесной поляне.

Здесь они стали на лыжи и бесшумно подошли к большому железнодорожному мосту.

Его охраняли белофинские истребители. Его сторожили солдаты. Зенитные пулеметы и пушки стояли наготове и смотрели в небо.

Враги не ожидали, что на мост нападут советские лыжники.