Мир Терского фронта. Тетралогия - Рыбаков Артем Олегович - Страница 55

С тех пор Герман Геннадьевич купил себе подержанную «ниву», сменил старенькие двустволки на более приспособленные к скоротечному бою современные дробовики, сделал запасы продуктов и предметов первой необходимости в квартире и на даче и стал регулярно ездить на стрельбище.

Человеком он был, можно сказать, одиноким. «Старую» жену он на волне финансового успеха бросил, а новая, молоденькая красотка, покинула его сама, прихватив, впрочем, одну из дач и двухкомнатную «малогабаритку», принадлежавшую когда-то бабушке Германа. Иногда заезжала в гости его дочь-студентка, но не дольше чем на пару часов, и, в основном, чтобы попросить денег.

Надо отдать должное, в своих размышлениях о близящемся апокалипсисе, Голованов иногда прикидывал, как будет спасать семью, но чаще всего приходил к выводу, что это может привести к излишнему риску. Тем более что чем больше он готовился к будущим «тёмным временам», тем чаще приходил к мысли, что лучше он, как глава «сильного прайда», заведёт себе гарем, во всём послушный воле нового властелина. «Когда за каждую банку тушенки будут драться до смерти, вы тогда не покочевряжитесь, милые! — думал он, разглядывая из окна машины стайки модно одетых девочек на улице. — Хотя лучше я возьму себе кого попроще, гуманизм здесь неуместен, накормив чужого ребёнка, ты убиваешь своего. Приму вот такую кралю, отравленную высшим образованием и не умеющую ничего делать, кроме как раздвигать нижние конечности, и что получу? Ничего! Только себе лишние проблемы создам. Работящие мне нужны… Работящие! И вообще, выживут только женщины, умеющие создавать комфорт для добытчиков! Стервам и потребительницам тут не выжить в принципе, а вопрос деторождения всё равно откладывается. И надолго, так что придётся сокращать женское поголовье до необходимого минимума… Наподобие того, как в средневековой Японии и Корее девочек, не отвечающих стандартам, тривиально топили. Как и дурных жён, кстати!».[115]

Когда пришла война, Голованов сидел на «дальней» даче — в просторном доме, стоявшем на берегу Волги в полусотне километров от Твери. Эту недвижимость он приобрёл около года назад, провернув ловкую, как ему казалось, многоходовую операцию. Для начала он продал дачу деда — денег за бревенчатый особняк в Кратово, да ещё с двадцатью пятью сотками в придачу, отвалили столько, что впору в рюкзаке нести. Вместо неё Герман Геннадьевич купил полуразвалившуюся халупу в затрапезном садовом товариществе в сорока километрах от МКАДа и этот дом. Немногочисленные старые знакомые, узнав о таком «гешефте», молча покрутили пальцами у висков, а Голованов только посмеивался: «Ну-ну, посмотрю я на вас, умников, когда полный трындец придёт!»

На «ближней» даче он оборудовал «перевалочный пункт» с солидным запасом продуктов, воды и патронов, а «Тверское имение» сделал своей главной резиденцией. Планами своими Герман, взявший себе в соответствии с именем ник «3G», не поделился даже с друзьями-«выживальщиками». «Вам, стервятникам, только наколку дай — сразу за чужим добром припрётесь! — думал он, читая на страницах форума, как „коллеги по выживанию“ хвастаются друг перед другом своей предусмотрительностью. — Но это мы посмотрим, кто кого распнёт!» — добавлял Голованов про себя и делал пометки в большом блокноте, занося туда места будущих визитов.

Как только стало понятно, что случилась беда, Герман не колебался ни минуты: «Сливки надо снять до того, как неподготовленные сообразят что к чему!»

Позвав своего «верного нукера», как называл он в минуты хорошего настроения водителя и, отчасти, порученца Дениса Савельева, приказал готовить машину к выезду.

К огромному сожалению Голованова, на трассе особо поживиться не удалось — к моменту, когда они выбрались на дугу у Медного, над ней уже кружил военный вертолёт, и с него сбрасывали вниз вымпелы с цеу. Лезть в лоб на вояк «ас выживания» не собирался, решив для начала, что называется, врасти в обстановку.

К вечеру паника немного улеглась, и большую группу беженцев отправили на постой в пустующий детский лагерь отдыха. Голованов поехал с ними, оставив Дениса пошерстить машины на трассе.

Вояки, а точнее — какие-то ополченцы с крайне несерьёзными бумажками, выданными Торжокским горвоенкоматом, пробыли в лагере недолго. Объяснили, как обустроить убежища в корпусах, привезли грузовик с армейскими пайками и свалили.

«Вот теперь можно и поживиться!» — решил Голованов, тем более что среди бедолаг, собравшихся в «Ромашке», он уже присмотрел пару «союзников». Во время раздачи пайков два молодых парня, нисколько не смущаясь, протолкались в первые ряды и даже попытались получить по два пайка, но командовавший военными молодой парень послал их по матери и выразительно похлопал по своему автомату. «Пожалуй, эти подойдут!» — отметил он тогда.

Начал он издалека — собрал мужчин и предложил сходить запасти дров. В лагере он был одним из самых старших по возрасту, и его послушались. Потом Герман обошёл корпуса, интересуясь, как народ разместился, и помогая в мелочах советами. Попутно он отмечал, у кого какое добро есть.

Парней, занятых на строительных работах, он отозвал в сторонку и коротко и непечатно обрисовал сложившуюся ситуацию. Когда оба согласились с его оценкой и спросили, что же делать дальше, он изложил свою позицию:

— Ребята! Это хорошо, вы уже поняли, что настал трындец, и выкарабкаются только сильные и умелые! Вы посмотрите, с кем нас связала судьба?! Дармоеды, ничего делать не умеющие! На перевоспитание у нас с вами, — этим, как ему показалось, изящным ходом Голованов перевёл двадцатипятилетних охламонов на свою сторону, — нет ни времени, ни ресурсов. Что ждёт этих? — широкий жест в сторону корпусов. — Ближайший овраг и девять граммов в затылок! А то и молотком по голове! Впереди ядерная зима на надцать лет, и каждый кусок еды, каждый отрез материи и тем более каждый патрон на вес жизни и тратить их на балласт нерационально. Как там у классика? «Тяжёлые времена требуют тяжёлых решений!» Они всё равно умрут, но при этом растратят невосполнимые ресурсы.[116]

Из-за угла столовой на веранду, где Герман Геннадьевич проводил свой импровизированный митинг, вышли ещё четверо ребят. Старшему на вид было лет двадцать, младшему — пятнадцать, не больше. «С работ, что ли, смылись?» — напрягшись, попытался оценить угрозу своему положению Голованов.

— Это ты правильно, мужик, говоришь! — неожиданно поддержал старший из вновь прибывших — чернявый и долговязый парень в джинсовой куртке и потёртых камуфляжных штанах. — Надо по уму всё делать! Хабар там собрать и показать, кто в доме хозяин! Эх, жаль, с этим много не навоюешь! — и достал из-за ремня «Макаров».

— Не бойся! — перешёл на «ты» Герман. — Если вы со мной — всё будет хорошо! Пойдёмте!

У своей «Нивы», которую «владыка нового мира» не бросил, в отличие от большинства беженцев на шоссе, Герман Геннадьевич торжественно вытащил из машины чехол с ружьём:

— Вот! Оружие у нас есть!

Молодёжь радостно загомонила.

— Но вы должны во всём слушаться меня, иначе вас снова загонят в стойло!

— Не выйдет! — выкрикнул чернявый.

— Хватит, натерпелись! — подхватил один из тех, кого Голованов начал агитировать в первую очередь — невысокий и рыхлый юноша с одутловатым лицом и фигурой, напоминавшей грушу на ножках.

— Первым делом давайте оборудуем штаб! — предложил Герман Геннадьевич, тихо радуясь, насколько ему повезло с поиском сторонников. «Эти шакалята любого затопчут — только бы не работать! Такие же, как мои бывшие студенты!»

— А где мы его устроим? — спросил самый младший, нагловатый подросток с повадками малолетней шпаны.

— А вот здесь и будет! — Вожак показал рукой на здание столовой. — Но учтите, что первое время будет трудно. Нам попробуют оказать сопротивление, требуя заботы и внимания! Подумайте, друзья, кто будет заготавливать дрова для мажорных мальчиков и гламурных девочек? На жирных чинуш, тяжелее ручки ничего не поднимавших, и их жён, из бутиков не вылезавших? А они будут требовать к себе особых отношений, и их в стране десять миллионов! Без семей и обслуги, которые тоже,  — Голованов повысил голос, — ничего нужного не умеют!