Маленькие дикари - Сетон-Томпсон Эрнест - Страница 26

Подошвы были мягкие, и мокасины можно было выворачивать на любую сторону. Наконец подошву прикрепили и, проколов четыре отверстия, пропустили в них мягкий кожаный шнурок.

После этого Ян разрисовал мокасины по индейскому обычаю, как ему показал Калеб.

За это время, пока Калеб и Ян трудились над одной парой мокасин, индианка наверняка бы сшила добрых полдюжины, но едва ли она испытала бы такую радость, как они.

XIV. Размышления Калеба

Время от времени в «книге посетителей» у реки Ян находил следы норки.

Судя по следам, туда повадилась крупная норка, и ребята попросили Калеба помочь ее поймать.

– В это время их еще не ловят. Ждут до октября, – ответил старик.

– А как вы их ловите, когда приходит пора?

– По-разному.

Нелегко было разговорить старика, но мало-помалу Ян сумел это сделать.

– Прежде мы ставили на норку капканы с маленькой птичкой или головой куропатки для приманки. Западня убивает сразу и наверняка. В холодную погоду тушка замерзает и сохраняется. Но в теплое время многие шкурки гибнут, если их не сразу вынуть; приходится часто проверять западни. Потом кто-то придумал стальные капканы, которые ловят норку за ногу и держат день за днем, пока она не умрет с голоду или, чтобы спастись, не отгрызет себе захваченную лапу. Я поймал как-то норку, у которой осталось всего две ноги. Капканы можно проверять реже, но, по-моему, надо вместо сердца иметь камень, чтобы расставлять их. Когда я подумал, сколько пришлось вынести этой норке с двумя ногами, я отказался от капканов. «Хочешь ловить зверя, – сказал я себе, – ставь западню или лови живьем, но не калечь и не терзай его». Капканы со стальными когтями следует запретить законом. Это жестоко. А вот, насчет охоты я вам скажу – это хорошее занятие, и за всю свою жизнь я не видел, чтобы охота испортила человека. Мне кажется, охотник добрее других. Ну, а то, что им приходится убивать, так ведь дикие звери не гибнут сами по себе: все они рано или поздно попадают в зубы к другим зверям. Уж лучше погибнуть от пули, чем от когтей волка или рыси. Только не будьте жадны – никогда не истребляйте весь род. Если охотиться с головой, будет много о чем вспомнить потом. И зла никому не причиняйте. Помню, как-то сопровождал я на охоте одного европейца. Он искалечил оленя так, что тот и шелохнуться не мог. Уселся этот горе-охотник около оленя завтракать и время от времени стрелял в зверя просто так, а ведь зверь-то все еще живой был. Когда я увидел, чем он занимается, у меня прямо кровь закипела от гнева. Отругал его последними словами и скорее прикончил оленя. После этого я смотреть не мог на того человека. Если бы пристрелили оленя на бегу, тот бы не мучился. Ведь рана от верной пули немеет. Многие многоствольные ружья – тоже варварское изобретение. Охотник знает, что у него в запасе много выстрелов, вот и палит по всему стаду. Олени уходят раненые и гибнут в муках. А если у охотника один заряд, то он метит очень осторожно. Для охоты надо брать одностволку. Охота – занятие хорошее, только я против повальных убийств и жестокостей. Стальные капканы, легкие пули, которые ранят, а не убивают, многоствольные ружья – все это жестоко.

Калеб говорил долго, то и дело умолкая, и тогда Ян снова задавал вопросы, чтобы старик продолжал свой рассказ.

– Как вы относитесь к охоте с луком, мистер Кларк? – спросил Ян.

– С луком и стрелами на медведя не пойдешь, но я был бы очень рад, если бы птиц запретили стрелять из ружей. На них охотиться с луком хорошо. Стрела – это верная смерть или верный промах, покалечить она не может. Одной стрелой не поранишь в стае много птиц, как это случается при ружейных выстрелах. Вот так люди истребляют мелкую дичь. Придет день, и люди обретут еще более сильное оружие, которым обзаведутся всякие глупцы, и тогда будут удивляться, отчего пропала вся дичь. Я против этого. Лук и стрелы приносят меньше беды, они требуют хорошего знания леса и доставляют много удовольствия. Они не трещат на весь лес, и всегда известно, кто стрелял, потому что все стрелы меченые.

Ян жалел, что Калеб не одобрил охоту с луком на крупную дичь.

Охотник разговорился сегодня и легко отвечал на вопросы.

– А как вы ловили зверей живьем?

– Смотря какого зверя.

– Норку, например.

– Сейчас их нельзя ловить – детеныши погибнут без матери.

– Я выпустил бы ее сразу. Просто хотел нарисовать, – поспешно сказал Ян.

– Так вреда ей, пожалуй, не будет. Найдутся у вас доски? Мы, бывало, долбили западню из целого куска пихты или серебристой сосны. Я покажу вам, как делать западню, если вы обещаете мне проверять ее каждый день.

Мальчики даже понять не могли, как можно было бы не ходить к западне ежедневно, и с готовностью пообещали это Калебу.

Они сделали западню в виде ящика в два фута длиной, в котором одну стенку заменили сеткой из крепкой проволоки.

– Вот такой западней ловят норку, хорька, кролика, крыс и многих других зверьков; это зависит от того, где вы ее поставите и какую приманку положите.

– По-моему, скала Вэйкан будет самым подходящим местом, – сказал Ян.

На железный крючок в западне насадили рыбью голову. На другое утро, когда Ян пошел проверить западню, он увидел, что дверца захлопнулась. Из ящика неслись шипение и вой, кто-то отчаянно царапал стенки.

– Ребята! – крикнул Ян. – Норка поймалась!

Мальчики вынесли западню на солнечное место, и тут они увидели, что к ним попалась всего-навсего серая кошка. Как только они подняли крышку, она выпрыгнула оттуда и скрылась из виду.

Наверное, она спешила к своим котятам, которые так долго томились в одиночестве.

XV. Гость

– Сэм, у меня кончилась записная книжка. Набег на бледнолицых ничего не даст. Придется идти на мирные переговоры с твоим отцом. Может, он купит мне, когда поедет в город.

Сэм ничего не ответил. Он обернулся в сторону тропки, прислушался и сказал:

– Вот он, легок на помине.

Когда из-за кустов показалась высокая фигура Рафтена, Ян и Гай смущенно притихли. А Сэм, покрытый военной раскраской, начал болтать как ни в чем не бывало.

– Здравствуй, отец. Узнаешь меня? Никак, у тебя приключилась беда и ты пришел к нам за советом?

Рафтен широко улыбнулся, обнажив в улыбке белые зубы, и мальчики сразу вздохнули с облегчением.

– Пришел проведать, не больны ли вы, – ответил он.

– Ты позволишь пожить нам еще здесь, отец? – спросил Сэм и, боясь услышать не то, что ему хотелось, поспешил задать другой вопрос: – Скажи, отец, давно здесь не видно оленей?

– Да уж лет двадцать.

– А ты обернись, – вдруг шепнул Дятел.

Рафтен оглянулся и невольно вздрогнул: из кустов, слегка скрытое листьями, выглядывало чучело, очень похожее на живого оленя.

– Попробуйте выстрелить, – предложил Ян.

Рафтен выстрелил из лука и промахнулся.

– Эта штука не для меня. Я предпочитаю ружье. – И потом вдруг спросил: – Старый Калеб приходит иногда к вам?

– Калеб? Он у нас часто бывает.

– Смотрю, он к вам лучше относится, чем ко мне.

– Послушай, отец, почему ты думаешь, что это Калеб стрелял в тебя?

– Может, на суде я и не смог бы доказать, но в тот день, когда мы с ним обменялись лошадьми, между нами произошла ссора. Он поклялся убить меня и скрылся из города. Его пасынок Дик Пог стоял рядом и все слышал. Ночью, когда я возвращался домой, кто-то стрелял в меня из кустов. Наутро неподалеку от того места нашли кисет Калеба и несколько его писем. Вот все, что я знаю, и этого вполне достаточно. Пог сыграл с ним скверную шутку, отняв у него ферму, но это уже не мое дело. Я думаю, старику скоро придется убираться оттуда.

– Похоже, Калеб хороший человек, – сказал Ян.

– Он страшно вспыльчив и, когда напьется, способен на все. А так он очень спокоен.

– Что же у него произошло с фермой? – спросил Сэм. – Разве он там не хозяин?

– Нет, теперь ферма не его. Но точно не скажу. Слыхал, что говорили. Конечно, Сарианна не родная ему дочь. Она даже не его родственница. У него больше никого нет. Дик женился на Сарианне и уговорил старика написать им дарственную на ферму. Дик обещал, что Калеб будет жить с ними до конца своих дней. Но, завладев фермой, он захотел избавиться от старика. Первая ссора вспыхнула из-за Турка. Дик не разрешил ему жить на ферме, потому что пес гонял кур и душил овец. Мою овечку, верно, он загрыз. Если б я был твердо уверен в этом, сам не пожалел десяти долларов тому, кто пристрелил бы этого пса. Калеб не захотел расстаться с собакой и переехал жить в хижину на другом конце фермы. Дела пошли лучше, и Дик с Сарианной посылали старику муку и другую провизию. Но люди говорят, что они хотят совсем выжить старика. Я-то ничего не знаю, это не мое дело, хоть Калеб и думает, что я восстанавливаю Дика против него… Ну, как твоя записная книжка? – спросил Рафтен, заметив в руках Яна тетрадку.