Жду тебя - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 38

– Гостиная, – прокомментировал Кэм, проходя через арочный проем. – А это вторая гостиная, или просто комната, где никто не сидит. Даже не знаю, как ее правильно назвать. А вот столовая, которой мы никогда не пользуемся, но держим…

– Мы пользуемся столовой! – послышался женский голос. – Может, раз или два в году, когда собирается большая компания.

– И тогда выставляют «правильную посуду», – сухо заметил Кэм.

У меня чуть не подкосились ноги, когда я услышала голос матери Кэма. Я вцепилась в край стола и была ни жива ни мертва, когда она вошла в дверь.

Мать Кэма была такой же высокой и яркой, как и он. Она была одета в джинсы и мешковатый свитер. Иссиня-черные волосы убраны в небрежный хвост, карие глаза не тронуты косметикой. При виде сына на ее лице вспыхнула широкая улыбка, и в уголках глаз обозначились крошечные гусиные лапки.

Она бросилась к нему, заключая в объятия.

– Я даже не знаю, где у нас правильная посуда, Кэмерон.

Он засмеялся.

– Ну, уж точно не рядом с бумажными тарелками.

Посмеиваясь, женщина опустила руки.

– Хорошо, что ты дома. Твой отец уже извел меня своими бесконечными разговорами об охоте. – Ее взгляд скользнул поверх его плеча. – А это, должно быть, Эвери? – радостно воскликнула она.

– О боже, нет, – возразил Кэм. – Это Кэнди, мама.

У матери округлились глаза, и на щеках вспыхнул еле заметный румянец.

– Э-э, я…

– Я – Эвери, – сказала я, бросая выразительный взгляд на Кэма. – Вы угадали.

Она резко обернулась и шлепнула Кэма по руке. Довольно сильно.

– Кэмерон! О боже, я подумала… – Она шлепнула его еще раз, и он рассмеялся. – Ты невыносим. – Качая головой, она повернулась ко мне. – У вас, должно быть, ангельское терпение, если вы пережили поездку с этим идиотом.

Я решила, что ослышалась, и в какой-то момент растерялась, но потом расхохоталась, заметив, как хмурится Кэм.

– Это было не так уж плохо.

– О-о. – Мама Кэма перевела взгляд на сына. – И она хорошо воспитана. Отлично. Я знаю, что мой сын… тот еще подарок. Кстати, ты можешь называть меня Дэни. Меня все так зовут.

И она обняла меня.

Это были настоящие объятия – теплые, ласковые. Я даже не могла вспомнить последний раз, когда меня обнимала моя мама. Волнение подступило комом к горлу, и я прокашлялась, чтобы уж не выставлять себя на посмешище.

– Спасибо, что позволили мне приехать, – проговорила я, радуясь тому, что голос не дрогнул.

– Никаких проблем. Мы обожаем принимать гостей. Пойдем, я познакомлю тебя с парнем, который считает себя моей лучшей половиной. – Она обняла меня за плечи и легонько сжала. – И, ради бога, я заранее прошу прощения, если он начнет рассказывать, сколько живности планирует подстрелить в эти выходные.

Когда она повела меня в холл, я успела перехватить взгляд Кэма. Наши глаза встретились и не отпускали друг друга, и у меня в груди опять что-то дрогнуло. Улыбка поползла по его лицу, с ямочкой на левой щеке.

Кэм подмигнул мне.

И моя улыбка сделалась еще шире.

Кэм унаследовал эти голубые глаза от отца, как и его чувство юмора… и умение находить разумные объяснения всем странностям, происходящим на планете Земля, что, видимо, и сделало Ричарда Гамильтона столь успешным адвокатом. Не прошло и часа, как он почти уговорил меня впервые в жизни попробовать вяленую оленину.

Почти.

Если бы Кэм каждые две минуты не нашептывал мне на ухо «Бемби», я бы, наверное, рискнула. Но Бемби я съесть не могла, каким бы вкусным он ни казался в устах мистера Гамильтона.

Мы сидели в просторной кухне за широким дубовым столом и пили кофе, приготовленный мамой Кэма. У меня уже бока болели от смеха, но Кэм с отцом не унимались. Эти двое были как близнецы. Оба с непослушными волнистыми вихрами, ярко-голубыми озорными глазами и редким талантом обыгрывать каждое слово.

– Послушай, отец, серьезно, ты ставишь себя в неловкое положение.

Его отец взглянул на меня, вскинув брови так же, как это делал Кэм.

– Я выгляжу неловким, Эвери?

Сжимая губы, чтобы не расхохотаться, я покачала головой.

Кэм посмотрел на меня, давая понять, что я ему совсем не помогаю.

– Ты вот сидишь тут и все пытаешься убедить меня, маму, Эвери и младенца Иисуса в том, что снежный человек существует, потому что существуют приматы?

– Да! – прокричал Гамильтон-старший. – Это называется «эволюция», сынок. Тебя чему-нибудь учат в твоем университете?

Кэм закатил глаза.

– Нет, отец, снежного человека мы не проходим.

– На самом деле, – вмешалась я, кашлянув, – в теории о приматах есть целое недостающее звено.

– Мне нравится эта девочка. – Мистер Гамильтон подмигнул мне.

– Нет чтобы меня поддержать, – проворчал Кэм.

– Я лишь хочу сказать, что, если бы ты побывал в лесах и наслушался того, что слышал я, – продолжил его отец, – ты бы поверил и в снежного человека, и в чупакабру.

– Чупакабру? – У Кэма в буквальном смысле отвисла челюсть. – О, ну ты загнул, отец.

Миссис Гамильтон с умилением покачала головой.

– Это мои мальчики. Я так ими горжусь.

Я улыбнулась, делая очередной глоток ароматного кофе.

– Действительно, в паре они неподражаемы.

– Неподражаемы? – Она фыркнула и поднялась из-за стола, выхватывая у мужа пустую кофейную чашку. – Проще говоря, совсем чокнутые.

– Эй! – Мистер Гамильтон резко повернул голову, и в его глазах заплясали чертики. – Молчать, женщина.

– Еще раз назовешь меня женщиной – получишь в глаз. – Миссис Гамильтон налила ему свежий кофе и потянулась за сахаром. – И можешь тащить меня в свой суд.

Кэм вздохнул и опустил голову.

Я прикрыла рот рукой, пряча улыбку.

Его семья была… бесподобной. Они были дружелюбными и теплыми. Не то что мои. Я сомневалась, что моя мама умеет управляться с кофеваркой, а уж о том, чтобы прислуживать кому-то за столом, даже моему отцу, не могло быть и речи. До этого она бы не опустилась.

Миссис Гамильтон поставила чашку перед мужем.

– Вы сегодня вечером, кажется, собирались в «драйв-ин»?

– Да, – сказал Кэм, поднимаясь из-за стола. Он подхватил наши сумки. – Нам уже надо ехать, чтобы занять хорошее место.

– Не забудь теплые пледы, – сказала она, присаживаясь к столу. – По ночам очень холодно.

Я с некоторой неохотой оставляла их, пусть даже разговор за столом временами сбивал меня с толку. Я встала и поблагодарила миссис Гамильтон за кофе.

– Нет проблем, дорогая. – Она повернулась к сыну: – Я приготовила для Эвери желтую комнату, Кэмерон. Будь джентльменом и проводи ее.

Странное выражение промелькнуло на лице Кэма, но оно исчезло, как только мы вышли из кухни. Я последовала за ним вверх по лестнице.

– Мне нравятся твои родители. Они замечательные.

– Да, клёвые. – Он провел рукой по деревянным перилам. – Твой отец тоже верит в снежного человека?

Я рассмеялась.

– Нет.

– А как насчет чупакабры?

Снова засмеявшись, я решительно покачала головой.

– Определенно нет.

Он провел меня в холл второго этажа.

– Спальня моих родителей наверху, а комната сестры в самом начале коридора. – Он остановился у двери и легонько толкнул ее бедром. – Это желтая комната, потому что она желтая.

Комната действительно была оформлена в желтых тонах, но это был приятный оттенок лютика, а не «вырви-глаз» цвета школьного автобуса. Кэм поставил мою сумку на кровать, а я подошла к окну, которое выходило в сад. Я уловила свежий аромат ванили.

– Здесь так мило. Надеюсь, я не доставила твоей маме слишком много хлопот.

– Нет, даже не думай. – Он вытянул руки вверх, разминая спину. – Через полчасика будешь готова?

Я присела на край кровати.

– Конечно.

Кэм попятился к двери, не опуская рук, и задел дверной косяк.

– А знаешь что?

– Что?

Легкая усмешка тронула его губы.

– Моя комната прямо напротив.

У меня екнуло сердце.