Я больше не шучу - Серова Марина Сергеевна - Страница 7

Сработало. Бандюги нахмурились и проплыли дальше, по дороге обсуждая план действий.

У входа в здание ошивалась еще одна парочка. Я спокойно прошла мимо них и поспешила в двухэтажное здание, стоящее метрах в тридцати от нашего корпуса, на котором висела черная табличка с надписью «Химическая лаборатория».

По дворику клиники сновало огромное количество сестер, санитарок, посетителей, поэтому мои маневры не привлекли ничьего внимания.

Я зашла в стеклянные двери, обернулась и стала наблюдать. Интересно, а где еще двое? Какие подступы контролируют они?

Выждав для верности пять минут, я сняла с себя халат, шапочку, очки и выскользнула из корпуса. В этот момент внимание парней у входа было приковано к хорошеньким пухленьким ножкам медсестры, дефилировавшей по двору с чьей-то историей болезни под мышкой.

Мой «Фольксваген» ждал меня у обочины, словно мустанг – хозяина-ковбоя. Я зашла с противоположной стороны и, рискуя попасть под колеса проезжавших мимо автомобилей, убрала все ловушки, расставленные мною для угонщиков. Затем забралась на место водителя и запустила двигатель. Так, теперь отгоним его в другое место.

Со двора клиники можно было выбраться не только через главный вход, поэтому я оставила автомобиль в проходе между двумя корпусами, находящимися чуть поодаль от главного здания, и вернулась обратно в «Химическую лабораторию».

Скрываясь за стеклянными дверями, которые не мыли лет десять, я снова преобразилась в представителя медперсонала и тем же путем вернулась в отделение.

Я прошла мимо знакомой мне парочки у входа и чуть не налетела на другую «сладкую парочку», торчавшую на лестничной площадке. Идя по коридору, я увидела еще двоих, которые стояли у окна и непринужденно болтали.

В отделении были еще посетители, поэтому эти две фигуры не вызвали подозрения у персонала. Лет двадцать назад без халата да еще в неурочное время вас просто не впустили бы. А сейчас совсем другое время: многие больницы – проходной двор. Заходи – кто хочешь и в чем хочешь...

Я завернула в туалет, который находился в стороне от основного коридора и поэтому ускользал от внимания посторонних. Подойдя к кабинке, в которой меня ждала Александра Ивановна, я постучала условным сигналом.

Щеколда звякнула, издав щелкающий звук, дверь приоткрылась, и я протиснулась внутрь. Выходящая из соседней кабинки женщина странно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Я же сделала вид, будто ничего особенного не произошло.

– Ну что? – спросила госпожа Стольник.

– Нас обложили со всех сторон. Стоят как ни в чем не бывало и наблюдают.

– Что же делать?

– Надо подумать. Как вам здесь? – участливо поинтересовалась я.

– Не курорт, конечно...

– Может, все-таки вызовем милицию?

– Ни в коем случае!

Я так и не поняла, в чем проблема. Что за тайны мадридского двора? Давно бы уже разобрались со всем происходящим и жили спокойно.

Я вздохнула.

– Тогда вам придется посидеть здесь еще... Не возражаете?

– Куда деваться...

Заходить обратно в палату я не стала, чтобы не привлекать к себе внимания. Братки в курсе, что объект вымогательства находится под чьей-то защитой и что один из форпостов охраняет какая-то баба. То есть я.

Прогуливаясь по коридору, я пыталась понять, почему боевички не начинают действовать. Выжидают момент? Тогда им стоило подъехать к вечеру, когда народу поменьше. Соответственно, и количество свидетелей уменьшится. Почему они торчат здесь, у всех на виду, и ничего не предпринимают? Только скалятся. В палату, где должна лежать Александра Ивановна, они носа не суют – в чем же дело?

Черт возьми! Да ведь это всего-навсего психологическая атака! Главная задача – пощекотать наши нервы и вывести из равновесия! А заодно узнать расстановку сил.

Однако ребята, похоже, тоже уверены, что Александра в милицию заявлять не будет. Почему?

Кстати, насчет расстановки сил. Сила-то всего одна и далеко не лошадиная. Поэтому надеяться на то, что я смогу отделаться ото всех, не стоило. Одного, двоих, максимум троих я еще сумею угомонить. А ну как накинутся все восемь? Что тогда делать?

В нашу палату заглянула медсестра – высокая блондинка с родинкой на левой щеке. Я тут же заскочила за ней следом.

– А где эта женщина с сотрясением мозга?

– Вышла ненадолго, а что случилось?

Сестричка была удивлена. Она окинула меня подозрительным взглядом, но ничего не сказала.

– Она сама ходит?

– Ну... не совсем сама... Может, что-нибудь передать?

– Ей нужно сделать рентген.

– Где это?

– На первом этаже.

Вот он – счастливый случай!

– Я сама все сделаю, – уверила я блондинку. – В лучшем виде! Только ходить ей трудно, как быть?

– Возьмите в процедурной коляску.

– Можно? – обрадовалась я.

– Конечно... – захлопала глазами сестричка, видимо, не совсем уверенная в адекватности моего поведения.

Я поспешила в процедурную.

– Я за коляской, – сообщила я необъятных размеров тете, хлопотавшей над пациентом. Халат полнил ее еще больше, ведь, как известно, белый цвет вообще коварная вещь для обладательниц больших животов.

– Ты новенькая? – спросила тетка. – Я тебя не знаю.

– Мне нужно отвезти на рентген больную из двадцатой палаты. – Я уклонилась от прямого ответа.

– Бери. – Она показала на стоявшую в углу коляску. – Только осторожнее с ней.

– С кем? – заволновалась я.

– С коляской, конечно! За угол не задень!

Все правильно, а я уж было подумала, что она о человеке побеспокоилась!

Я была уже у двери, но не торопилась покидать процедурную. Это все, конечно, хорошо, но что делать дальше? Просто взять и покатить Александру Ивановну на улицу, мило улыбаясь гориллам? Больше пяти метров нам попросту не проехать!

Думай, Евгения, думай! Вспоминай Чейза, мисс Марпл, Максвела Смарта, наконец! Именно приколы последнего навели меня на сумасшедшую мысль.

Я подкатила коляску к палате, в которой находился тот самый дед, что напугал нас среди ночи. Если бы я не была в халате, то вряд ли бы рискнула зайти в мужскую палату. Хотя когда тебе в спину дышит пистолет...

В палате все четыре кровати были заняты. Это еще раз доказывает, что, согласно статистике, мужчин у нас чуть больше, чем особей противоположного пола, к тому же руки и ноги они ломают чаще, чем мы, поэтому кроватей для них в хирургическом отделении в два раза больше.

Мой старичок громко храпел на своей койке, демонстрируя свои темно-синие трусы, напоминающие паруса пиратского корабля при полном штиле.

Присутствующими при этой идиллии были трое молодых людей разных степеней покалеченности, которые яростно резались в карты, сотрясая воздух междометиями типа: Блин! Е мае! Твою мать и так далее.

Я напустила на себя уверенный вид и встала посреди палаты, уперев руки в бока.

– Парни, быстро на перекур!

– Да мы только что курили! – произнес обросший щетиной дядя с перебинтованной левой рукой.

– Еще покурите, ничего страшного.

– Да в чем дело-то?

– Срочная дезинфекция от тараканов. Потом доиграете.

Парни нехотя поднялись со своих мест и поплелись к выходу.

– А как же дядя Жора? – указал один из них на спящего деда.

– Ничего страшного. Я насыплю порошок, только и всего.

– Может, и нам можно остаться?

– Нет уж, марш на перекур.

Оставшись наедине со спящим дедом, я, не теряя даром времени, схватила его вещи: безразмерные штаны, полосатую рубаху, засаленную кепку, очки, из-за отсутствия которых он той ночью попал в нашу палату, и деревянную палку с ручкой.

Покидав все это (кроме палки, разумеется) в чью-то висевшую на спинке кровати простыню, я осторожно вышла из палаты.

Бросив в коляску узел с одеждой, я покатила ее к женскому туалету, косясь на двоих бандитов, обсуждавших друг с другом похождения по девочкам.

На всякий случай заперев изнутри дверь туалета на швабру, я постучала.

Дверь кабинки долго открывалась, и наконец я увидела изнемогающее от боли лицо Александры Ивановны.