Чистосердечные признания (ЛП) - Гибсон Рэйчел - Страница 28

Шелли указала на тарелку мужа:

— Съешь-ка салата Хоуп. Ты должен быть здоров и полон сил, если собираешься выиграть конкурс по метанию туалетной бумаги в этом году.

— Вы снова собираетесь в этом участвовать? — спросил Дилан.

— Ага, первый приз — широкоформатный телевизор.

— Верно, и я хочу этот телевизор, — сказала Шелли. — Так что начиная с завтрашнего дня я сажаю Пола на стероиды, которыми кормят животных. Он должен быть сильным как бык.

— Что если я заведусь как бык? — захотелось узнать Полу.

— Вообще-то, такие стероиды влияют на половое влечение и могут скукожить твой стручок, — проинформировал присутствующих Дилан.

— Что такое стручок, папа?

— Я тебе потом расскажу.

Хоуп ещё раз откусила от сожженного хот-дога и опустила взгляд на тарелку. С абсолютной определенностью она могла честно поклясться, что никогда не бывала в окружении сотрапезников, которые жевали табак, обсуждали части тела во всех подробностях и вели беседы о сморщивании стручков.

Пока Хоуп ела свой салат, она слушала, как Шелли и Пол планируют их стратегию для победы в конкурсе, которая предполагала поднятие тяжестей без предварительной подготовки и употребление витаминов. И снова кончик сапога Дилана коснулся её ноги, и снова Хоуп отодвинула ее. Она подняла взгляд, но внимание соседа напротив было сосредоточено на Адаме и Уолли, которые отправились бросать камешки на озеро.

— Оставайтесь там, где я могу вас видеть, — прокричала им вслед Шелли.

Немного посыпав солью свою устрицу, Хоуп потянулась за пластиковым ножом. Теперь она уже не была так уверена, что хочет её.

— Ты действительно собираешься это есть? — спросил Дилан.

— Что? — Она подняла взгляд не выше его руки, в которой была зажата банка колы. Капелька конденсата соскользнула с красного алюминия и исчезла за его пальцами.

Дилан отлепил от банки палец и указал на тарелку Хоуп:

— Это ненастоящая устрица, знаешь?

— Что же это, имитация?

— Можно и так сказать.

На этот раз её взгляд поднялся до уровня широкой груди, которую обтягивала белая футболка.

— Вроде того, как краб в упаковке на самом деле белая рыба?

— Нет, сладкая. Вроде того, как устрицы Скалистых гор на самом деле яйца.

Ну вот, опять. Сладкая. И то, как он это сказал, будто бы залило её медом.

— Какие яйца?

— Господи, так и знал, что ты понятия не имеешь. Яйца — в смысле тестикулы.

Наконец-то она взглянула ему в лицо, за тень, отбрасываемой шляпой, в его глаза.

— Ну, конечно. А дальше ты скажешь, что мой хот-дог на самом деле «стручок».

Дилан поднял брови, а в уголках глаз появились морщинки от смеха.

— Ты мне не веришь?

— Конечно, нет. Это омерзительно. — Она взяла устрицу и поднесла к губам.

— Если ты так думаешь, то лучше не класть её себе в рот.

Хоуп понюхала "это", затем повернулась к Шелли, которая была занята бурным обсуждением, куда они с Полом поставят телевизор с большим экраном.

— Шелли, что это?

— Что?

— Это. — Она тряхнула вилкой.

— Устрица Скалистых гор.

— Это моллюск?

— Нет, это семенник.

— О, боже! — Хоуп уронила вилку, как будто та внезапно ударила её током. — Чей?

Дилан разразился смехом:

— Не мой.

— Они с ранчо «Рокинг Си». Я купила их во время сезона кастрации, — объяснила Шелли.

— Ты купила их? О, боже!

— Ну, — ответила Шелли Хоуп, как будто та была сумасшедшей, — они не раздают устрицы направо и налево, знаешь ли.

— Нет, я не знаю. Я из Калифорнии. Мы едим настоящую еду. Мы не едим коровьи яйца.

— Бычьи.

— Неважно.

— На вкус они как курица, — осведомил её Дилан.

— То же самое ты говорил о ящерице! — У Хоуп было чувство, что её забросили в один из эпизодов "Беверли Хиллз"[36]. В следующий раз они вытащат, видимо, жареную белку.

— По поводу ящериц я шутил.

— Дилан прав, — добавил Пол с другого конца стола. — Устрицы Скалистых гор на вкус как курица — только более хрустящие, пожалуй. Как потроха.

— Так мне говорили, — сказала Шелли. — Конечно, я никогда не пробовала ни одной.

Наконец, хоть толика здравомыслия. Хоуп прижала ладони к щекам. Желудок внезапно скрутило от тошноты, но от дальнейших кулинарных описаний миз Спенсер была избавлена близнецами.

— Мам, мы собираемся в город, — сообщил матери Томас.

— И что там происходит в городе?

— Скорее всего, ничего. Скорее всего, мы будем просто играть в пул у Зака.

— Если выпьете и сядете за руль, отберу машину, — предупредил Пол.

— И чтобы вернулись до полуночи, — добавила Шелли, что положило начало дебатам о том, достаточно ли близнецы взрослые, чтобы возвращаться домой к определенному времени.

Пока Абердины спорили, Хоуп отнесла свою тарелку в дом и выбросила её в мусорную корзину под кухонной раковиной. Кинула бейсболку на стойку и накрыла принесенный салат пластиковой пленкой. Выглянув в окно на задний двор, Хоуп увидела, как к своим машинам движутся со двора подростки. Некоторые из них до сих пор носили скобки на зубах. У некоторых были подростковые прыщи. Они выглядели такими нормальными, но они такими не были. Они жевали табак и ели семенники. Даже в своих самых диких фантазиях она не смогла бы выдумать такого. А если бы и смогла, никто бы не поверил. Уолтер сказал бы, что история слишком сверхъестественна даже для таблоида, специализирующегося на сверхъестественном.

Задняя сетчатая дверь открылась, и Хоуп посмотрела через плечо. Дилан зашел внутрь с несколькими бумажными тарелками. Она скользнула в угол стойки, и шериф выкинул их в ведро.

— Пол — хороший парень, — сказал он, — но он ни черта не смыслит в готовке. Тебе необязательно было есть тот хот-дог.

— А меня вовсе не хот-дог смутил. — Хоуп взяла крышку и закрыла ею банку майонеза. — Как все вы можете есть семенники?

Когда Дилан не ответил сразу, она повернула голову и посмотрела на него. Он стоял рядом, прислонившись бедром к стойке, руки сложены на груди, а внимание сосредоточено на ягодицах Хоуп.

Он медленно поднял взгляд к её лицу, мимо рта к глазам, пожал плечами и просто улыбнулся из-за того, что его поймали за разглядыванием её зада.

— По правде говоря, у меня никогда не было склонности к устрицам Скалистых гор.

Хоуп повторила его небрежную позу. Руки сложены под грудью, бедро опирается о стойку. Снаружи доносились обрывки разговоров, рев двигателей и хруст гравия под колесами. Внутри дома это всё отступило куда-то в сторону, и Хоуп обнаружила, что полностью сосредоточена на Дилане. На звуке его голоса, цвете глаз и том, как он надвинул шляпу на лоб.

— Что касается меня, — сказал он, — я никогда не думал, что это правильно — жевать… левое яичко какого-то быка.

— Сколько ты съел?

— Одно.

Она посмотрела на его рот. Она целовала мужчину, который признался, что ел «левое яичко быка». Ей стоило бы почувствовать омерзение.

Словно прочитав её мысли, он сказал:

— После этого я почти час чистил зубы. И зубной нитью тоже очень хорошо их почистил.

Она не могла бы сдержаться улыбку, даже если бы захотела:

— Всегда была любительницей парней с хорошей гигиеной рта.

Дилан потянулся к её руке, и его теплые пальцы сомкнулись вокруг неё. Хоуп пыталась не обращать внимания на горячее покалывание, согревавшее кожу и распространявшееся по запястью.

— А я всегда был любителем таких любительниц, особенно если на них короткая юбка.

Хоуп оглядела себя: подол юбки всего лишь на дюйм, ну, не больше двух, выше коленей.

— Ты знаешь, когда ты наклонялась, чтобы поставить тарелку на стол, я почти мог увидеть цвет твоего нижнего белья?

Никоим образом её юбка не могла быть настолько короткой. Хоуп снова посмотрела ему в лицо:

— Тебе нужно было бы встать на голову, чтобы увидеть цвет моего нижнего белья.

— Вообще-то, если бы я чуть наклонил голову… — признался он с порочным блеском в глазах, в то время как водил большим пальцем по её ладони.