Путешествие в Египет - Дюма Александр - Страница 7

С этого дня Александрия стала царицей мира, как некогда властвовали над миром Тир, Афины, как это еще предстояло Риму; каждый из ее шестнадцати царей и трех цариц добавлял по драгоценному камню в оправу короны. Птолемей, названный жителями Родоса Сотер, или Спаситель, построил здесь маяк, насыпал мол и соединил остров с материком, перенес в Александрию изображение бога Сераписа и основал знаменитую библиотеку, которую затем сжег Цезарь. Птолемей II, иронически прозванный Филадельфом за то, что преследовал наследных принцев, собрал и велел перевести на греческий язык иудейские книги, и семьдесят толковников оставили нам перевод Ветхого завета; Птолемей III Благодетель отправился в глубины Бактрии и доставил в устье Нила богов Древнего Египта, похищенных Камбизом. Потомки Птолемеев воздвигли театр, мусейон, гимнасию, стадион, храм Посейдона, бани. На обширных территориях были прорыты каналы: четыре - от Нила к Мареотидскому озеру, пятый - от Александрии к Канону и, наконец, шестой начинался у порта Кибот, пересекал весь перешеек, проходил через район Ракотис и впадал в озеро рядом с воротами Солнца. Сегодня от древнего города уцелел только мол, расширенный и укрепленный насыпями, на нем и построен новый город. Среди руин, зачастую бесформенных, с трудом, но все же можно узнать бани, библиотеку и театры, возвышается лишь колонна Помпея и одна из игл Клеопатры, вторая же лежит на земле, наполовину занесенная песком. От той части города, что некогда была островом, в центре которого поднималась крепость, а на восточном побережье - знаменитый маяк, видимый с расстояния в тридцать тысяч шагов, остался безжизненный серповидный берег, полумесяцем огибающий новый город.

Колонна Помпея вытесана из цельного куска мрамора и увенчана коринфской капителью; она стоит на основании, сложенном из обломков античных построек. Такое имя ей дали современные путешественники, и ее название никак не связано с историей создания колонны; если верить сделанной на ней греческой надписи, то этот памятник относится к эпохе Диоклетиана (сейчас колонна наклонена в южную сторону на семь дюймов); ни капитель, ни основание так и не были завершены. Что касается высоты колонны, то мне не довелось ее измерить, но она значительно выше окружающих пальм.

Иглы Клеопатры, одна из которых, как я уже сказал, еще стоит, а вторая лежит на земле, вытесаны из красного гранита, и с каждой стороны на них начертано по три столбца надписей; за тысячу лет до рождества Христова фараон Тутмос9 извлек их из каменоломен Ливийских гор, словно из ларца с сокровищами, и водрузил перед храмом Солнца. Александрия, говорят, позавидовала Мемфису, и Клеопатра, не обращая внимания на ропот старой прабабки, забрала у нее обелиски, словно драгоценности, для которых та стала уже недостаточно красивой. Древние каменные кубы, служившие постаментом обелискам, еще целы и покоятся па трехступенчатом цоколе; эти постаменты греко-романской постройки, и их второе рождение, согласно народному преданию, подтвержденному и научными данными, относится к 30-м или 40-м годам до рождества Христова.

Около двух часов бродили мы среди этих развалин с томиками Страбона и Плутарха в руках; случайно я взглянул на белые брюки Мейера: они стали черными до колен и серыми от колен до бедер. Сначала я подумал, что, торопясь осматривать развалины, он остался в тех же брюках, в которых ходил по грязным улицам Александрии, но вскоре, приглядевшись внимательнее, заметил, что темный цвет брюк, интенсивность которого уменьшалась по мере удаления от земли, состоял из движущихся точек, наверняка этот феномен имел какое-то объяснение. Я сразу же инстинктивно посмотрел на свои брюки, и мне достаточно было одного взгляда, чтобы сделать страшное открытие: на нас кишмя кишели блохи.

В подобных чрезвычайных обстоятельствах единственный выход - незамедлительно отправиться в бани, к тому же мы много раз слышали, что это восхитительное времяпрепровождение; итак, стоило одному из нас высказать подобное предложение, как все единодушно поддержали его. Мы сделали знак проводникам привести ослов, как смогли быстро вскарабкались на них и, вспомнив уроки верховой езды в школе Монмаранси, галопом помчались обратно в город; однако, как только мы сообщили толмачу о своих намерениях, на его лице появилось удивившее нас выражение ужаса: сегодня, в субботу, бани были для нас закрыты, и мы рисковали головой, вздумай мы туда проникнуть. Сейчас я объясню причину этого запрета.

Пятница - воскресенье у турок. Коран же предписывает всем истинным мусульманам исполнять свой супружеский долг в ночь с пятницы на субботу под страхом того, что за каждый случай пренебрежения своими обязанностями при входе в рай ему придется отдать верблюда. Поэтому суббота отводится для женских омовений, и в этот день бани предназначены исключительно для очищения обитательниц гаремов.

В этот день мы видели целые табуны женщин, закутанных в белые или черные покрывала, обутых в короткие желтые сапожки; их лица целиком закрывал лоскут ткани длиной до полутора футов и напоминавший маску домино, заостренную книзу, он закрывал лицо, начиная от глаз, и прикреплялся к спускающемуся на лоб покрывалу с помощью золотой цепочки, нитки жемчуга или связкой ракушек - в зависимости от благосостояния или прихоти владелицы. Эти женщины никогда не ходят пешком, они передвигаются верхом на ослах, впереди которых с палкой в руке идет евнух. Перед нами проходили целые эскадроны, насчитывавшие шестьдесят, восемьдесят, а то и сто женщин. Иногда шествие замыкал сам владелец гарема, что мы воспринимали как верх его тщеславия, беря во внимание предписанные ему религией обязанности.

II. БАНИ

На следующий день я отправился в бани, как только они открылись. После мечетей это самые великолепные сооружения в городах Востока. Меня привели к большому строению незатейливой архитектуры, украшенному искусным орнаментом; сначала я очутился в просторном предбаннике, куда выходят двери комнат, где оставляют накидки. В глубине его, напротив входа, плотно закрытая дверь; перешагнув порог, попадаешь в помещение, где жара еще нестерпимее, чем на улице. Правда, из предбанника еще можно спастись бегством, но стоит очутиться в одной из примыкающих комнат, как все копчено. Вы оказываетесь во власти двух служителей н превращаетесь в собственность заведения.

Именно это и произошло со мной, к моему глубокому изумлению; не успел я войти, как мною завладели два дюжих банщика; в мгновение ока я остался в чем мать родила, затем один из них повязал мне вокруг бедер льняную простынку, второй тем временем прикрепил к ногам гигантские деревянные котурны 10, и я сразу же стал выше на целый фут. Эта странная обувь не только лишала меня последней возможности вырваться на свободу, но к тому же, водруженный на такую высоту, я чуть было не потерял равновесие, если бы мои банщики не поддержали меня под руки. Я попался, отступать было некуда, и я подчинился.

Меня ввели в другую комнату, но, несмотря на полное смирение, я почувствовал, что начинаю задыхаться, настолько жара была невыносимой, а пар - густой. Тут я решил, что мои проводники по ошибке завели меня прямо в печь, п попытался вырваться, но они заранее предусмотрели мое сопротивление; увы, я не обладал ни соответствующим костюмом, ни выгодной позицией, чтобы вести борьбу, в чем, посрамленный, очень скоро был вынужден признаться. Мгновение спустя у меня по телу заструился пот, и, к моему глубокому изумлению, я почувствовал, как дыхание возвращается, а легкие расширяются. Таким образом мы заходили еще в четыре или пять комнат, температура в которых так резко повышалась, что я уже было решил, что пять тысячелетий назад человек ошибся в выборе своей стихии: истинное его предназначение быть сваренным или зажаренным. Наконец мы очутились в парильне, но сначала я не мог ничего рассмотреть даже в двух шагах от себя - все застилал густой пар, а жара была столь нестерпима, что мне показалось, я теряю сознание. Закрыв глаза, я отдался на волю своих поводырей, а они, протащив меня еще несколько шагов, сняли пояс, котурны и в полубессознательном СОСтоянии ПОЛОЖИЛИ на возвышение посреди комнаты, походившее на мраморный стол в анатомическом театре.