Путешествие в Египет - Дюма Александр - Страница 60

- Да, разумеется,- ответил ему король,- у меня достоверные сведения.

- Какие же? - осведомился настоятель.

- Он в раю,- глухо произнес король.

И поскольку настоятель пытался ободрить его, уверяя, что ни разу еще король Франции не удостаивался подобной чести, ибо благодаря своей отваге и он, и его войско преодолели непокорную реку п изгнали неверных из их стана, король ответил ему:

- • Да будет благословен господь во всех своих деяниях.

И, несмотря на христианскую сдержанность, крупные слезы быстро и бесшумно катились по щекам короля.

В этот миг к ним подъехал Гильом де Мальвуазен, вернувшийся из Мансуры. Хотя король, как мы уже сказали, знал о смерти брата, вновь прибывший смог сообщить ему подробности - они были ужасны.

Когда христиане влетели на своих конях в Мансуру, сарацины сочли, что за графом Артуа движется целая армия, и, решив, что погибли, послали в Каир почтового голубя. Голубь нес под крылом записку следующего содержания: "Сейчас, когда мы отправляем этого голубя, враг осаждает Мансуру; христиане навязали мусульманам чудовищное сражение". Письмо это посеяло ужас среди жителей египетской столицы, и губернатор приказал всю ночь держать ворота открытыми и принимать беглецов. Но когда в Майсуре увидели, что в город ворвалось лишь небольшое число крестоносцев, вождь мамлюков, отважный и умный воин, как мы уже говорили, велел бить в барабаны, трубить в горны и опустить входные решетки; а затем, когда крестоносцы принялись громить дворец султана, напал на них вместе с бахристскими мамлюками - воинством, составленным из невольников и считавшимся лучшей египетской армией. Позднее победой в битве у пирамид Наполеон отомстит за поражение в Мансуре.

Тотчас же все мусульмане, кто был в силах держать копье, натянуть тетиву лука или метнуть камень, вооружились и начали готовиться к бою. Христиане, видя, что собирается буря, сомкнули ряды, дабы противостоять ей, но в узких улочках арабского города трудно маневрировать на лошадях и орудовать мечами.

В мгновение ока все окна превращаются в бойницы, откуда вылетают камни и стрелы, все террасы - в укрепления, откуда падают мешки с зажигательной смесью и льется кипяток. Крестоносцы тотчас же забывают о том, что это граф Артуа поставил их в такое опасное положение. Граф де Сэлсбери со своими англичанами, великий магистр ордена тамплиеров и его монахи, сир де Куси и его рыцари теснятся вокруг брата короля, и завязывается борьба, крестоносцы надеются не на победу, а на мученичество за веру. Пять часов кряду бьются они с Бейбарсом и его мамлюками, со всеми горожанами, а смерть идет за ними по пятам, заглядывает в лицо, дышит в затылок. Все или почти все падают один за другим, один подле другого. Граф де Сэлсбери был убит, когда стоял во главе своих рыцарей; Робер де Вэр, несший английское знамя, обернулся им как саваном и умер, покрытый своим флагом. Рауль де Куси испустил дух, окруженный трупами убитых им сарацин. Граф Артуа, осажденный в одном из домов, где он укрылся, больше часа защищался от неверных, заполнивших весь дом; из-за доспехов, украшенных золотыми лилиями, его приняли за короля, и против него были брошены все силы; он же защищался словом и мечом, угрозами и ударами. Наконец сарацины, устав от этой борьбы, в которой пали самые отважные, подожгли дом. Тогда, увидев, что гибель неминуема, граф Артуа решил, как Самсон, погубить вместе с собой и врагов своих, он встал в дверях и никому не позволил выйти из дома, стены рухнули, погребя под собой крестоносцев и сарацин, христиан и неверных, и те, кого граф Артуа не успел поразить мечом, погибли в пламени пожара.

Великий магистр госпитальеров, оставшийся один на поле брани, сломал два меча и дрался булавой, пока у него достало сил держать ее в руке, наконец и его захватили в плен.

Видя, как подле него пало двести восемьдесят его рыцарей, великий магистр бросился в канал и приплыл в лагерь - с выколотым глазом, в лохмотьях и в зияющих дырами доспехах; из всех, кто вошел в Мансуру и кто видел гибель графа Артуа, только он и четверо его соратников, тоже бросившиеся в канал, могли рассказать о случившемся.

В пять часов дня в Каир был послан второй голубь, неся иное, нежели в первый раз, послание. В нем сообщалось: с помощью Мухаммеда французская армия, вошедшая в Мансуру, потерпела поражение, а король Франции и все его рыцарство убиты.

Ошибка, как мы сказали, произошла из-за того, что доспехи графа Артуа, как и доспехи его брата, короля, украшали золотые лилии.

"Эта весть,- писал один из арабских авторов,- явилась огромной радостью для всех истинно верующих".

IX. ДОМ ФАХР АД-ДИНА БЕН ЛУКМАНА

Ночь прошла беспокойно; сарацины, победившие в Мансуре, оказались побежденными на берегах Ашмуна, их лагерь заполнили крестоносцы, а король и военачальники поставили свои шатры меж захваченных военных машин. Жуанвиль расположился на ночлег справа от орудий в шатре, который достался ему от великого магистра тамплиеров и был принесен сюда его ратниками с другого берега; несмотря на смертельную усталость и крепкий сон, он был разбужен криками:

- Тревога! Тревога!

Жуанвиль тотчас же поднял своего спальника п велел узнать, что происходит. Через несколько секунд тот вернулся, очень испуганный:

- Сир, сир! Сарацины, пешие и конные, убивают тех, кто стоит на страже возле машин.

Жуанвиль быстро вскочил, облачился в доспехи, надел железный шлем и выбежал из шатра, созывая своих людей. Несколько рыцарей, тоже привлеченные криками охраны, показались из шатров; реперные и почти безоружные, они бросились на сарацин и оттеснили их. Король приказал Готье де Шатильону со свежим войском, находившимся в лагере, занять позицию между шатрами и неприятелем, и благодаря этой предосторожности рыцари смогли по крайней мере поспать до утра.

Наступила первая среда великого поста. Вся армия предалась покаянию, только вместо пепла легат посыпал голову королю песком пустыни.

Сарацины разбили лагерь на равнине, откуда до христиан было рукой подать. И хотя бой прекратился, из одного лагеря в другой то и дело летели стрелы, раня и даже изредка убивая воинов обеих армий; тогда шесть сарацинских вождей, посовещавшись, пришли к решению соорудить нечто вроде заграждения из огромных камней, чтобы защититься от стрел крестоносцев. Жуанвиль п его рыцари, увидев эту оборонительную стену, решили ночью разрушить ее. И хотя ждать осталось недолго, для священника Жана де Вэзи время тянулось бесконечно; закончив исповедовать рыцарей, он надел шлем, взял меч и пошел прямо к стене, по так, чтобы сарацины не сразу заметили его; шестеро турок не обратили внимания на одинокого человека, шедшего к ним, и продолжали возводить стену; оказавшись рядом с ними, священник выхватил меч, бросился па работавших и начал наносить им удары, прежде чем те смогли опомниться. Двое упали, один убитый, другой раненный, а остальные обратились в бегство. Священник преследовал их какое-то время, но, видя, что на подмогу сарацинам движется подкрепление, повернул к христианам; на него уже мчалось добрых сорок турецких всадников, что есть мочи пришпоривая коней. Такое же число рыцарей и ратников вскочило в седло, чтобы прийти ему на выручку, но им не пришлось вступить в бой, увидев их, сарацины повернули коней; однако рыцари устремились за ними; не в силах догнать их, один из рыцарей метнул на скаку кинжал, и оружие, брошенное наугад, вонзилось в бок одного из сарацин, тот умчался, унося его в своем теле, но вскоре упал с лошади мертвый или смертельно раненный, потому что так и не поднялся.

За исключением этой стычки, день прошел довольно спокойно; сарацины готовились к приему в Мансуре юного султана Туран-шаха, который прибыл туда в день сражения; он проехал через Каир, где вдова султана Шагер эд-Дур передала ему бразды правления, и тотчас же в сопровождении отборных войск двинулся в путь к театру военных действий. Два голубя, несшие в столицу вести: один - о нападении французов, другой - об их поражении, пролетели над головой султана, но он об этом не ведал и вечером прибыл в расположение войск, как раз в тот момент, когда сарацины провозглашали вместо Фахр ад-Дина нового полководца Бейбарса, прозванного Бундукдаром, ибо он возглавлял отряды лучников. Новый султан одобрил выбор и, уверенный, как и остальные, что король Франции пал, велел выставить напоказ королевские доспехи, дабы поднять боевой дух своих воинов.